«Если», 1993 № 01 - Филип Дик

• В 1932 году два немецких журналиста, репортер Бернард Хаттон и фотограф Иоахим Брант, получили в своей редакции задание подготовить материал о гамбургской судоверфи: Они сделали свое дело и уже покидали верфь на автомобиле, как вдруг услышали страшный шум. Это был вой пикирующего самолета, сопровождавшийся выстрелами зениток противовоздушной обороны. Затем начали рваться бомбы. Все это Хаттон и Брант видели собственными глазами, Бранту даже удалось заснять происходящее на пленку. Когда налет кончился, газетчики ринулись искать следы разрушений… Но верфь оказалась целехонька. Обескураженные журналисты помчались в редакцию проявлять пленку. Никаких кадров бомбежки на ней не оказалось…

Но самое удивительное случилось одиннадцать лет спустя. Эмигрировавший из фашистской Германии Хаттон жил тогда в Лондоне. В газетах он увидел фотографии налета авиации союзников на гамбургскую судоверфь. И снимки, и описание бомбардировки в точности совпали с тем миражем- предвидением, который предстал перед их глазами в 1932 году…

• Во время войны частые воздушные налеты стали для лондонцев столь же привычны, как и знаменитый туман. Премьер-министр Уинстон Черчилль, который был храбрым человеком, тоже не слишком боялся. гитлеровских бомб. Но вот однажды вечером, когда он с тремя министрами ужинал в резиденции на Даунинг-стрит, начался налет фашистской авиации. Черчилль стремительно встал, но отправился не в убежище, а на кухню. Там он распорядился, чтобы продукты немедленно «передислоцировали», азатем вернулся к гостям. Спустя три минуты на особняк упала бомба, которая полностью разрушила кухню, не тронув ни одного другого помещения.

• В 1925 году ясновидец Луси Хеммон предсказал принцу Эдуарду, наследнику британской короны, что тот отречется от престола из-за любви к женщине. Одиннадцать лет спустя умер король Георг Vи на престол взошел его сын Эдуард VII. Однако править ему пришлось всего 325 дней. Затем он был вынужден отречься, поскольку парламент был против брака короля с простой американкой Уоллис Симеон, к тому же дважды разведенной.

Еще ранее Хеммон рекомендовал журналисту Уильяму Т. Стеду не путешествовать на пароходе в 1912 году. Стед не прислушался к предсказанию и в апреле 1912 года купил билет на «Титаник»… А еще раньше, в 1905 году, Хеммон предсказал судьбу Распутину, сообщив ему, что тот умрет от пули и яда, а могилою ему станут ледяные воды Невы. В ноябре 1916 года князь Юсупов подсыпал любимцу царской семьи яд в вино, а когда отрава не подействовала, застрелил Распутина из револьвера. Труп царедворца был сброшен в Неву.

• Двадцатитрехлетнему Дэвиду Буту в течение десяти ночей снился один и тот же жуткий сон: у гигантского авиалайнера отказал в полете мотор и машина рухнула вниз. 22 мая 1979 года Дэвид позвонил в управление федеральной авиакомпании, предупреждая о возможном несчастье. Бут подробно описал место, где якобы произойдет катастрофа. Всерьез его рассказ никто не принял, но 26 мая в международном аэропорту Чикаго потерпел катастрофу самолет ДС-10. Погибло 275 человек. Это была крупнейшая в истории США авиакатастрофа. Специалисты подтвердили, что ход, место и характер аварии в точности соответствуют описаниям Бута.

Материалы подготовил Геннадий ФРОЛОВ.

Аврам Дэвидсон

Моря, полные устриц

Добрый день, — сердечно поздоровался Оскар, когда покупатель зашел в магазин велосипедов «О. и Ф.». Повнимательнее приглядевшись к мужчине в очках и деловом костюме, он потер лоб и принялся щелкать толстыми пальцами.

— Однако, я вас знаю, — пробормотал он. — Мистер… э-э… вертится на кончике языка…

Оскар был крупным мужчиной с огненно- рыжей шевелюрой.

— Конечно, знаете, — ответил посетитель. На лацкане его пиджака блестел значок клуба «Лайонз». Помните, вы продали мне детский велосипед с переключателем скоростей? Для моей дочери. Мы еще говорили с вами о том красном французском гоночном велосипеде, с которым возился ваш партнер…

Оскар шлепнул своей огромной ладонью по кассовому аппарату, поднял голову и закатил глаза.

— Мистер Уотни! — Мистер Уотни просиял. — Конечно, я вас помню! Еще бы! Господи, как я мог забыть! И как у вас идут дела, мистер Уотни? Надеюсь, велосипед — по-моему, это была английская модель, не так ли? — надеюсь, он пришелся по душе вашей дочурке?

Мистер Уотни заверил, что велосипед превосходный, просто превосходный. Затем сказал:

— Как я понимаю, у вас тут кое-какие перемены? Теперь вы работаете один? Ваш напарник…

Оскар посмотрел в пол, оттопырил нижнюю губу и кивнул.

— Слышали, да? Такие вот дела. Так что три месяца я один.

Их партнерство подошло к концу три месяца назад, хотя первые трещины появились уже давно. Фред любил книги, долгоиграющие пластинки и заумные разговоры. Оскар отдавал предпочтение пиву, кегельбану и женщинам. Каким угодно. Когда угодно.

Магазин стоял недалеко от парка, и от проката велосипедов они имели немалую выгоду. Если женщина была достаточно взрослой, чтобы ее уже называли женщиной, или не настолько старой, чтобы ее называли старой женщиной, или если она находилась где-то посредине, и если она была одна, Оскар обычно спрашивал:

— Вас устраивает эта модель?

— Ну, думаю, да.

Схватив другой велосипед, Оскар продолжал:

— Тогда я немного с вами проеду, чтобы убедиться лично. Фред, я сейчас вернусь. — Фред мрачно кивал.

Чаще всего Оскар возвращался с побитым видом. Без капли сочувствия Фред ворчал:

— Вечно мне одному приходится торчать в этом магазине.

Оскар несколько воодушевлялся:

— Хорошо, в следующий раз езжай ты, а я останусь тут. Развлекись немного.

Он, конечно, знал, что Фред — худой, долговязый, пучеглазый Фред — ни за что на свете не поедет с женщиной в парк.

Фреда волновали другие вещи.

— Эти коммунисты… — Он качал головой, читая газету. Оскар давал ему совет из трех слов, как надо поступить с коммунистами. Еще Фреда волновала смертная казнь. — Боже, как это ужасно, а вдруг казнят невиновного человека? — стонал он. Оскар замечал, что каждого может постичь неудача, и тут же просил гаечный ключ.

Еще Фреда волновали проблемы других людей. Как, например, в тот раз, когда супружеская пара приехала на тандеме. Женщина хотела поменять малышу пеленку, и одна булавка сломалась.

— Почему ни у кого нет булавок? — ворчала женщина, роясь в сумочке. — Никогда нет булавок.