Кольцо Тритона - Лайон де Камп

Копыта глухо простучали по мосту и громко — по главной улице Найавата. И вот беглецы очутились за городом, а крики беснующейся толпы и зарево пожаров остались за поворотом.

— Я никогда не потакал беднякам, — объяснил Вакар Фуалу, — но, по-моему, все-таки не стоит доводить их до крайности и отрезать им головы. Неудивительно, что несчастные захотели спустить шкуру с Авоккаса и его аристократов. Вот только жаль, что в слепом гневе они уничтожили все культурные ценности Белема. Теперь здесь не осталось никого, кроме убогих дикарей, обреченных прозябать в ничтожестве...

Они направлялись к озеру Кокутос, самому большому водоему в Гамфазантии. Часть пути была им знакома — по этой дороге они ехали из Тритонии в Белем. Затем путники повернули на запад, к озеру Ташорин, огибая Таменруфт с севера. Лето было в разгаре, с безоблачного неба немилосердно палило тропическое солнце.

— Наше счастье, если не попадем из огня да в полымя, — пробормотал Фуал. — А то с тех пор, как мы покинули Фаяксию, нам встречаются народы один злее другого. Ах, что за прекрасная земля Фаяксия! Господин, тебе что-нибудь известно об этих гамфазантах? Говорят, они не любят чужестранцев.

— Скорее всего, это пустые слухи. В Седерадо я встречал одного гамфазанта, он себя вел вполне прилично, хоть и пытался меня убить. Предупредив его соотечественников о вторжении гведулийцев, я заслужу их благодарность.

Фуал содрогнулся.

— Если только гведулийцы не добрались туда раньше нас... Господин, а почему бы нам не отправиться прямиком домой? Мы нашли наконец кусок этого звездного металла...

— Потому что я задумал превратить этот кусок в кольца и прочие безделушки. А обращаться с таким заказом надо только к кузнецам Тартара. Помнишь, я обещал отпустить тебя на свободу?

— Д-да, господин. — Фуал насторожился.

— Не волнуйся, я сдержу слово... У гамфазантов неплохие поля, тебе не кажется?

Путники уже оставили позади пески Таменруфта и теперь пересекали пастбища Гамфазантии. Вакар исходил потом на августовской жаре, хоть и разделся до накидки и набедренной повязки. Высокий, обнаженный, загорелый туземец обрабатывал неподалеку землю каменной мотыгой. Впереди в дымке начали прорисовываться глинобитные хижины.

— Хо! — крикнул Вакар, когда они въехали в деревушку.

Жители выбежали из домов и окружили путников. Туземцы были высокими и стройными, с резкими чертами лиц; их черные как смоль волосы вились; у всех без исключения носы были с горбинкой. Никто не носил одежду. Вокруг толпы с лаем носились собаки.

— Назад! — вскричал Вакар, обнажая меч. Он повторил приказ на всех известных ему языках. — Прочь от наших коней!

Туземцы не обратили внимания на его слова, и тогда он ударил плашмя мечом одного из них, чтобы расчистить дорогу. Толпа взвыла и ринулась на чужеземцев. Прежде чем Вакар успел ударить кого-то еще раз, его схватили десятки рук и самым постыдным образом стащили с коня. Краем глаза он увидел, что Фуала постигла та же участь. Вакар в ярости заскрежетал зубами, проклиная себя за неосторожность.

Гамфазанты поставили Вакара на ноги и вырвали у него меч, но при этом ни разу не ударили. Морщинистый, как сушеная фига, старик с белой бородой и тыквоподобным животиком подошел к Вакару и заговорил.

— Я не понимаю, — замотал головой Вакар. Старейшина повторил свой вопрос на других языках и наконец произнес на ломаном гесперийском:

— Кто ты?

— Вакар из Лорска.

Принц попытался объяснить, где находится Лорск, но в конце концов сдался и указал на восток.

— Ты пойдешь с нами, — старик дал знак двум крепким молодцам, и те накинули петли на шеи Вакара и Фуала. Петли были на одной ременной веревке, за ее концы держалось несколько дюжих гамфазантов. Под командованием старика они поволокли путешественников в сторону Токалета. Следом вели коней. Вакар, пряча гнев, спросил старика, почему с ними так обращаются.

— Чужеземцы не живут в Гамфазантии, — ответил тот.

— Значит, вы нас убьете?

— О, нет, гамфазанты народ добрый, мы не убиваем, но жить вы не будете.

— Что значит — не будем жить?

— Есть разные способы избавляться от чужеземцев, — усмехнулся патриарх.

«Как это понимать? — ломал голову Вакар. — Неужели нас с Фуалом запрут в темнице и уморят голодом, не марая рук кровью?»

Он попытался рассказать старику о гведулийцах, но тот лишь отмахнулся — то ли он никогда не слышал о наездниках пустыни, то ли не боялся их. Они шли весь день. К вечеру Вакар едва держался на ногах. Переночевали они в другой глинобитной деревне, а на следующее утро пленников повел новый конвой. Так они и брели от селения к селению до самого Токалета.

Столица Гамфазантии раскинулась на берегу искрящегося озера Кокутос. Она не была обнесена крепостной стеной и представляла собой по сути самую большую в этой стране деревню. Шатаясь от усталости. Вакар плелся по широкой улице с петлей на шее и глядел на голые стены из саманного кирпича. В такую жару на улицах было очень мало народу, редкие прохожие флегматично смотрели на пленников.

Наконец возле одного из общественных зданий пленникам позволили остановиться. Вакар, не понимая ни слова, выслушал перебранку между начальником конвоя и чиновником, сидевшим в комнате на стуле. Затем путешественников раздели, затолкали в темную камеру и заперли снаружи на большой засов тяжелую деревянную дверь.

Небольшое окошечко в двери на уровне глаз было забрано деревянной решеткой. Такое же отверстие в противоположной стене камеры служило окном

— Ну что ж, господин, вот и закончился наш путь. — Фуал горестно вздохнул. — Если бы ты послушался моих советов и...

— Заткнись! — рявкнул Вакар, сжимая кулак.

Но он тут же спохватился. Бить единственного человека, на которого можно положиться — занятие по меньшей мере бесполезное. Принц побродил по камере, поцарапал ногтем кирпич, гадая, сколько понадобится времени, чтобы пробить стену. Окно выходило на главную улицу Токалета, но через него видна была лишь стена дома напротив. Гамфазанты, похоже, не ездили ни верхом, ни на колесницах. Вакар вспомнил, что ни разу не видел в этой стране металла. Даже решетки на окнах в местной тюрьме были деревянными.

Принц выглянул в дверное оконце и крякнул от удивления: как раз напротив их камеры находилась другая, и сквозь решетку на Вакара смотрели горящие глаза. Лицо их хозяина было огромным, скорее обезьяньим, нежели человеческим; оно сразу показалось Вакару знакомым.

— Ха! Ты только погляди!

Фуал, скорчившись, сидел в углу. Услышав возглас господина, он встал, подошел к двери, поднялся на цыпочках и выглянул.