Сила рода. Том 3 (СИ) - Вяч Павел

Рив остановилась в шаге от меня и задумчиво посмотрела прямо в глаза, что-то решая про себя.

Я же уже тянул руку к её талии, как ксуров Толстой всё испортил:

— Про стоптанные каблуки в точку! Не зря же на бале родители присутствуют. Будут подбирать партию своим дочерям…

Моя рука, только что прикоснувшаяся к такой упругой и такой горячей талии, почувствовала, как тело Рив окаменело.

— Я не соби… — договорить я не успел.

В глазах принцессы мелькнула обида, и в следующий миг её лоб врезался в моё лицо.

Кажется, перед тем, как раствориться в брызнувших из глаз искрах, я услышал треск своего черепа.

— Ну вот, — послышался дребезжащий, как старый тарантас голос доктора. — Я же говорил!

— Отлично! — ответил ему голос директора. — Отсоединяйте капельницы, вводите финальный компонент курса и выпинывайте его из лазарета. До бала остался всего лишь час!

— А…

— И Толстого тоже, — с полуслова понял директор. — Док, вы молодец, выношу личную благодарность!

— Служу князю и княжеству! — довольно отрапортовал доктор и склонился надо мной. — Гимназист Иванов, вы меня слышите?

Судя по удаляющимся шагам, директор задерживаться в лазарете не стал.

— Сво…

— Что-то, простите? — не понял доктор.

— Сво… — прохрипел я, чувствуя, как от сухости трескаются губы.

— Держите водички!

Моих губ коснулся прохладный стакан, и на следующие несколько секунд я выпал из этой реальности.

Пил, пил и пил, наслаждаясь бесподобным вкусом обычной воды. Пил до тех пор, пока зубы не клацнули о пустой стакан.

— Довольно, — строго сказал доктор. — Как себя чувствуете, Михаил? Вы что-то хотели сказать?

— Сволочь! — с чувством произнес я, смотря на доктора.

— Простите? — нахмурился целитель.

— Толстой — сволочь! — доверительно сообщил я доктору.

— Значит, теория Якова Ивановича верна и часть форточников действительно склонна к прокалыванию самой ткани мироздания!

Чем-то его слова зацепили мое внимание, вроде, что-то похожее я уже встречал в уведомлениях Сети.

Стоп, а почему Сети?

Я нахмурился, вспоминая, откуда у меня в голове очутилось это слово.

Но как бы я ни старался, вспомнить не получалось. Хотя, в принципе, какая разница? Система, Сеть, Инет Древних — суть от названия не меняется!

— Кха! — с соседней койки послышался хрип, и я тут же позабыл про слова доктора.

Толстой! Вот он-то мне и нужен!

Я впился взглядом в пришедшего в себя Ивана и потянулся в его сторону.

— Михаил, действительно, — доктор попытался было меня присовестить. — Вы же только что пришли в себя.

— Я быстро, — пообещал я, скатываясь со своей кровати и цепляясь за койку Толстого. — И почти без крови…

— Мишаааа, — у Толстого, в отличие от меня сил было больше, поскольку он тут же вскочил на ноги и замер с другой стороны кровати. — Миша, не дури!

— Не боись, Ваня, ты почти ничего не почувствуешь! — злость придала мне сил, и я медленно поднялся на ноги, прикидывая про себя, как будет лучше — броситься на него через кровать, или оббежать её справа?

— Миша, — Толстой считал мой порыв и дернулся в противоположную сторону. — Миша, давай поговорим, как взрослые люди? Как дворяне, в конце концов!

— Поговорим, — пообещал я Толстому, делая обманные рывки и примеряясь к финальному броску. — Ой, как поговорим…

— Так! — в голосе доктора звякнул металл. — А ну встали и вышли из госпиталя! Гимназисты ещё называется! Честь и гордость княжества! Устроили тут… салочки!

Я многообещающе посмотрел на Толстого, но доктору всё же подчинился.

С Толстым я ещё поквитаюсь за его болтливый язык, но с доктором ссориться — такое себе.

Он и так, вон, все время обо мне заботился.

— Простите, эм, — я поморщился, вспоминая имя, услышанное сквозь дрему, — Асклепий Иванович! И спасибо за то, что привели меня в чувство. Ощущаю себя на девяносто девять процентов!

— А ещё один процент куда делся? — довольно прищурился доктор.

— У Толстого спросите, — я кивнул на смутившегося парня и, ещё раз поблагодарив доктора, направился к выходу.

Толстого я решил игнорировать.

— Миша! Михаил!

Иван, похоже, понял, что сильно накосячил и бросился за мной следом.

— Да стой же ты!

— Чего тебе? — хмуро бросил я, не глядя на дворянина.

— Ну прости! — бухнул Толстой, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Шутканул неудачно. Она, знаешь, как мне потом втащила!

— Во-первых, Ваня, — я поморщился от жаргонизмов Толстого. — Следи за своей речью. Втащила, шутканул… Ты дворянин или кто?

Толстой тут же закатил глаза, а я продолжил.

— Во-вторых, ты мне такой момент обломал! Вот зла не хватает! Молчу уж про наши будущие встречи! Да она ж меня сейчас ненавидит!

— Косякнул, — угрюмо буркнул Толстой, пропустив все мои слова про красивую речь мимо ушей.

Ну серьезно, Иван так выражается, будто бы это он форточник, а не я! И будто бы это он провел всё детство на ЧТЗ…

— Готов ответить.

— Да что с тебя взять, — я махнул рукой, чувствуя, как злость вытекает из меня, словно воздух из спущенного шарика. — Должен будешь!

— Без б! — радостно осклабился парень и, отступив на шаг назад, расплылся в довольной улыбке: — Ну что, пошли на бал?

Бал… Перефразируя слова классика: как много в этом слове для сердца аристо слилось!

Всякие юбки, туфельки, фраки, и мундиры. Музыка, надраенные полы, сверкание улыбок и драгоценностей, блеск шпаг и начищенных сапог!

Прицельная стрельба глазками и устройство не только любовных дел, но и налаживание деловых связей и полезных знакомств.

Я едва успел собраться — заботливый Фил подготовил фрак, который, правда, оказался чуть узок в плечах — как пришла пора выходить.

Фрак я всё же решил не надевать — некомфортно, да ещё и мал.

Фил мой выбор не одобрил, но спорить не стал. В мундирах на бал идти дозволялось.

Пока шли до центрального здания, главный холл которого оборудовали под торжество, с удовольствием пообщался со своими друзьями.

Больше всего меня порадовало, что Славик значительно окреп, а Фил из пухлого мальчика превратился в плотного парня.

Мирон, как был здоровяком, так им и остался, да ещё и подрос, прибавив, как мне показалась, несколько сантиметров.

Было видно, что ребята регулярно ходили в спортзал и тягали железо. А вместе с ними, как оказалось, занимался чуть ли не весь наш класс.

Вообще, встреча получилось очень душевной.

Славик меня молча обнял, Мирон стиснул так, что кости захрустели, ну а Фил, растолкав ребят, пожал мне руку и принялся вводить в курс дела.

Начал он с гимназии.

Оказалось, что я провалялся в отключке целую неделю, и теперь у меня куча долгов по учебным дисциплинам.

Преподы, по словам ребят, словно с цепи сорвались. Задавали много и нещадно гоняли за каждую повторенную ошибку.

То есть сделать первую ошибку разрешалось и даже поощрялось, но её повторение жестоко каралось.

Ребята даже в шутку позавидовали моей отключке и коме Дубровского — лежи себе спокойно, отдыхай!

Ага, отдыхай! Не нужен нам такой отдых.

— Фил, ты, я так понимаю, лучше всех успеваешь? — я с трудом вклинился в поток вываливаемой на меня информации.

— Лучший в классе, — с гордостью подтвердил толстячок.

— Выдели час в день и навещай Рому, — попросил я его. — А лучше всего делай домашку прямо у его койки. С доктором я договорюсь.

— А зачем? — тут же заинтересовался Мирон.

— Чтобы ему было легче нас догонять, — на мой взгляд, ответ был очевиден, но я решил не обижать здоровяка. — Чтобы когда он очнется, сразу же влился в учебный процесс.

— О-очнется? — уточнил Славик.

— Сто процентов, — подтвердил я.

Затем Фил снова перехватил беседу в своих руки, поделился последними сплетнями и происшествиями. Передал мне записки с просьбой о встрече сразу же от пяти человек!