Престол Немедии - Олаф Бьорн Локнит

– Давай, Шамсудин, лезь!

Туранец в растерянности потоптался на месте, потом, догадавшись, чего от него ждут, залез на плечи славянина. Сварог с некоторым трудом распрямился.

– Ну и тяжел же ты, даром что гном! – сипел сибиряк, пока Шамсудин поднимался на ноги у славянина на плечах. Достав руками до решетки, полугном ловко подтянулся и взобрался на балкон. Сварог бросил ему веревку, Шамсудин привязал ее к решетке, и вскоре северянин был рядом с другом. Философа внизу уже не было – он отправился обратно к Триму дожидаться возвращения похитителей.

Балкон вел на галерею, соединяющую два крыла дома. Где прячут принца, Агритас не сказал, но Шамсудину удалось незаметно выпытать у Ревенда, где в этом доме находятся личные покои хозяев. Полугном рассудил, что ребенка, скорее всего, граф постарается держать под боком.

– Левое! – шепнул туранец. Сварог кивнул и неслышно подошел к двери, которой заканчивалась галерея. Она была заперта. Сибиряк хмыкнул и снял с пояса странный инструмент, похожий одновременно на ключ и на орудие из запасов зубодера. Сварог склонился к двери – и шепотом выругался.

– Нет замочной скважины! – догадался Шамсудин. – Она закрыта на засов.

Сварог подошел ко второму выходу с галереи, ведущему в правое крыло особняка – и с досадой скрипнул зубами. Эта дверь тоже была надежно заперта изнутри.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вздохнув, сибиряк перелез через парапет галереи и мягко спрыгнул во внутренний дворик, прямо на клумбу смутно белеющих цветов. Шамсудин последовал за ним. Сварог обошел дворик, ударившись в темноте об угол каменной скамейки и ругнувшись сквозь зубы. Окна первого этажа были закрыты тяжелыми ставнями, скрепленными прочными цепочками. Зато полугном обнаружил дверь, скрытую за каким-то благоухающим иноземным деревцем – правда, тоже надежно запертую.

– Кром! – разочарованно пробормотал Сварог. – Они что, никогда ничего не забывают запереть?!

Неожиданно с балкона послышалось громкое сопение, шорох и звук, сильно напоминающий царапанье деревянных ножен об камень. Северянин и полугном быстро отступили к стене дома, укрывшись за посаженными там невысокими, но раскидистыми деревьями. Сопение прекратилось, зато раздался треск и невнятное восклицание – это человек спрыгнул с балкона, но не так удачно, как Сварог, и угодил прямиком в обрамляющие клумбу колючие кусты. Затем ночной гость принялся шумно выдираться из сплетения веток, попутно обсуждая сам с собой неприятную перспективу покупки нового плаща. Киммерийцу казалось, что все обитатели дома давно должны были проснуться.

– Дернул Сет неумеху-новичка лезть именно сюда и именно сегодня! – недовольно пробормотал Сварог.

– Это не вор, – шепнул в ответ Шамсудин.

Действительно, когда незнакомец выбрался из кустов и ступил на залитую лунным светом дорожку, стала видна вышитая куртка из дорогого сукна, высокие сапоги из тонкой кожи, заблестели драгоценные камни на рукояти меча – на обычного вора этот человек не был похож. Он нетерпеливо огляделся, пригладил волосы и процедил:

– Ну, где эта проклятая баба, разрази ее Митра!

Словно в ответ на его слова послышался скрежет отодвигаемого засова, и из двери, примеченной Шамсудином, во двор вышла женщина. Светильник, который она держала в руке, позволял рассмотреть ее тщательно продуманный наряд и сложную прическу, что, впрочем, не могло скрыть ни ее весьма почтенного для девицы возраста, ни того, насколько скупа была природа, наделяя ее привлекательностью.

Раздраженное и сердитое выражение лица молодого человека как по команде сменилось нежной восторженностью.

– О, Кларион! Как ты прекрасна! – произнес он, явно переигрывая.

– Все для тебя, Энеро, любовь моя! – прошептала Кларион, томно сжимая светильник.

Сварог и Шамсудин нерешительно переглянулись. Эта парочка грозила им здорово помешать. Дворик был небольшой, и долго оставаться незамеченными они не могли, а если девица кликнет слуг, то выбраться отсюда будет сложно. В голове Сварога молниеносно созрел план.

– Беру на себя парня, а ты – его подружку, – прошептал славянин.

– И что мне с ней делать? – недоуменно спросил Шамсудин.

– Приставь ей кинжал к горлу, и пусть покажет, где они наследника прячут, – терпеливо разъяснил Сварог.

– Я тебе что, мясник – на беззащитную девушку с кинжалом бросаться? – недовольно пробормотал полугном.

– Ладно, подойди к ней, поклонись и вежливенько попроси проводить тебя к сыну короля! – яростно зашипел сибиряк.

Тем временем дела влюбленной пары успешно продвигались. Светильник стоял на земле, девица, блаженно закрыв глаза, пребывала в объятиях своего кавалера, который расписывал ей свою неземную любовь, не забыв при этом запустить руку в вырез ее платья. Сварог уже напрягся для прыжка – и в это мгновение дверь, через которую недавно вышла Кларион, с треском распахнулась, и во двор выбежал сам граф Корнелиус собственной персоной, в длинной белой ночной рубашке, но зато с мечом.

– Что здесь происходит? – загремел он, поддерживая подол своего одеяния. – Как ты посмел явиться сюда, щенок?!

Энеро с похвальной торопливостью отскочил на порядочное расстояние от своей возлюбленной, которая лихорадочно натягивала на плечи сползшее платье.

– Я… я лишь беседовал с твоей достойной дочерью, граф… – забормотал молодой человек, понимая, что ему не поверят, и судорожно оглядываясь в поисках пути отступления.

– Ты посягнул на честь моей семьи! – бушевал Корнелиус. – Знаешь, что бывает с теми, кто оскорбил графа Корнелиуса?!

По изменившемуся лицу Энеро было ясно, что он знает.

– Папочка! – завизжала Кларион. – Не убивай его! Я его люблю!

– Дура! – огрызнулся граф на дочь. – Если б я убивал всех, кого ты любила, на городском кладбище уже не было бы места.

Услышав это, молодой человек несколько воспрял духом.

– Достойный граф, я нисколько не хотел… – залепетал он, напряженно придумывая себе оправдание.

– Ясное дело, не хотел! Кто ее такую захочет?! – заорал Корнелиус. – На деньги мои посягнул, молокосос! Вот я тебе башку-то сейчас проломлю, отучу на приданое моей дочери зариться!

Сварог даже хмыкнул в восхищении – с достойного графа слетела вся аристократическая спесь, и он выражал свои чувства, как простой лавочник.

– Не надо, папочка! – заломила руки Кларион. – Он меня любит!

– Вот и просил бы твоей руки, как положено! – рявкнул граф. – А раз пробрался в мой дом, как вор – пусть получает сполна!

– Я и не думал об этом! – взвыл Энеро. – Это она меня сюда затащила! Свидание при луне ей понадобилось! Она меня еще и на поединок с тобой, граф, подбивала, – мстительно взглянув на девицу, добавил кавалер.