Подземный мир и живая вода - Алексей Вячеславович Зубков

— Я знаю, у кого был перегонный аппарат, — сказал Доминго, — Может быть, наши друзья еще не уехали.

На постоялом дворе ответили, что владельцы аппарата ждут суда в Сенаторской башне. Приходил стражник, приносил денег за хранение вещей и содержание лошадей.

Твардовский сходил в башню за разрешением временно попользоваться аппаратом. Заодно пообещал походатайствовать перед королем о скорейшем освобождении. Потом пан астролог сходил в таверну и взял еще несколько бочонков водки в долг.

Доминго отлично знал теорию перегонки. Монахи любили поболтать на бытовые темы не меньше, чем на богословские. И этот аппарат уже собирали в Вене, а память у попугая была стопроцентная.

Для помощи с практикой наняли в городе подмастерье. Запустили аппарат и за ночь наполнили бутыль из-под спиритуса. Немного подегустировали. Сдобрили медом. Сдобрили перцем. Решили, что ну ее к черту эту астрологию, алхимия куда как более интересное занятие.

Твардовский откопал в залежах пыльного кухонного хлама воронку, и черта заправили топливом со всем шляхетским гостеприимством. Правда, не помогло. Шарый остался лежать как мертвый.

— Я так понимаю, что эти рогатые сущности отлично взаимозаменяемы, — сказал Доминго.

— Наверное, — пожал плечами Твардовский.

— Тогда давай нарисуем пентаграмму, вызовем старшего по званию и потребуем замену по гарантии.

— Какой гарантии?

— У тебя же договор.

— Да вы вконец охренели! Черт побери! — вскочил Шарый.

— Ты притворялся? — спросил Доминго.

— Да иди ты к черту! Я лежу, радуюсь жизни. Первый раз в жизни обо мне кто-то заботится, как о родном. И тут на тебе! По гарантии! Как серпом по яйцам!

— Извини. Я уж думал, ты умер.

— Не дождетесь! Я еще вас всех переживу! Может быть.

— Ничего, что я с прозой жизни? — вступил Твардовский, — У нас тут неприбрано, кушать нечего и в дверь стучат.

— Вот так всегда! — сказал Шарый и пошел открывать.

Оказывается, уже наступила суббота, и король пришел поговорить о звездах, как и предупреждал в записке. Между делом Сигизмунд Август упомянул, что мама против того, чтобы отпускать до Рождества того русского шляхтича, который вместе с двумя друзьями сидит в Сенаторской башне. Твардовский попросил ускорить процесс, но король только развел руками.

В воскресенье черт в замок идти отказался. Сходили в ночь на понедельник. Выпустили друзей, прогуляли по городу, собрали в дорогу и отправили с первым скрипом городских ворот.

Прошло три дня.

— Вот и зеркало появилось, — сказал Шарый, — В окрестностях Берестья.

— Жду — не дождусь, — сказал Твардовский.

Шарый вышел за дверь и через полчаса вернулся с зеркалом.

— Ни царапинки. Сберегли.

— Слава… — Твардовский осекся.

— Мне. Никак не привыкнешь, черт бы тебя побрал.

— Тебе-тебе. Спасибо.

Славы прямым текстом черт не дождался и обиженно ушел на кухню. Доминго перелетел, чтобы видеть зеркало.

— Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. Где сейчас Ласка Умной? — спросил Твардовский, — Ага. А что его ждет дальше? Ого! А потом? Ну ничего себе!

— Мне такой прогноз не нравится, — сказал Доминго.

— Зеркало дает один шанс из пятидесяти, что они все переживут Рождество, — сказал Твардовский.

— При существующих вводных, — поправило зеркало, — Я не гороскоп, судьбу не определяю. Рассчитываю возможное будущее по имеющимся данным.

— Шарый!

— Пальцем не шевельну, — отозвался Шарый из кухни, — Договор был в пределах Польши.

— Литва тоже Польша.

— Нет.

— И королю так скажешь?

— А что бы и не сказать?

— Попробуй, скажи королю, что Литва не Польша. Что он ответит?

— Попался, — Шарый выскочил из кухни, потирая руки.

— На чем?

— На том, что я сейчас в своем истинном обличии побегу к королю. К Старому. При королеве Боне. И скажу ему, что ты меня послал у него спросить, правда ли, что Литва тоже Польша.

— Отменяю.

— Поздно.

— У нас договор.

— Пункт об отмене поручений изложен в новой редакции.

— Чего хочешь?

— Или я, или эта птица.

— Чем тебе Доминго не угодил?

— Думает, что умный слишком. Сначала я из-за его кривых расчетов огребаю, а потом он еще и по гарантии захотел.

— Ну ты злопамятный, конечно…

— Я же черт. Это вам тут прощать заповедовано, а мы таких указаний не получали.

Твардовский задумался.

— Тогда я пошел, — напомнил Шарый, — Одна нога здесь, другая там. На обратном пути могу дознавателей захватить.

— Извини, Доминго, но он, меня, похоже, подловил, — сказал Твардовский.

— Знаешь, самому стыдно, — ответил попугай, — И что на десять минут ошибся, и что этого хитреца не раскусил, что он живой лежит и дохлым притворяется.

— Тебе есть, куда пойти? Могу рекомендацию дать.

— К императору Карлу не хочу. Пока с ним поговоришь, десять лет можно ждать и не дождаться. С родственниками его тоже общий язык не нашел. Сигизмунд Август, уж извини, маменькин сынок. Янош Запольяи умер, остальные короли далеко. Вот думаю, начать с великого князя московского, а не выйдет, так или король Франциск, или султан Сулейман.

— Почему с московского?

— Там по пути у меня друзья в беде. Скажи этому рогатому, чтобы отнес меня…

— В пределах Польши! — перебил Шарый.

— … к рыцарю Станиславу Болцевичу, с которым Ласка разговаривал во дворе замка. Он в Польше?

— Погоди, — Твардовский посмотрел