Подземный мир и живая вода - Алексей Вячеславович Зубков

— Тихо! Тихо! — сказал Ласка по-лошадиному.

С той стороны реки в верхнюю точку горбатого мостика вышла фигура в черном балахоне с капюшоном и с кобзой в руках.

— Не ждал, сын боярский Ласка Умной? — спросил колдун.

— Не ждал, — согласился Ласка, — Ты мое имя знаешь, а сам-то кто будешь и как тебя звать?

— Да хоть горшком назови, только в печку не ставь, — захохотал колдун, — А буду я князем, но ты этого не увидишь! Взять его!

Рядом с колдуном на верх изгиба мостика с того берега поднялись покойники. Некоторые в кольчугах, некоторые в шлемах. Из леса с обоих сторон вышли отряды мертвецов. Еще один отряд перекрыл дорогу сзади. Не старики и старухи с погоста. Воины с мечами, копьями, боевыми цепами и немногие даже с татарскими саблями. Они и утоптали снег, когда вставали в засаду. Не сказать, что прямо войско. Не сказать, что прямо толпа. Но по паре дюжин на каждого.

— Лет тридцать лежали, судя по одежде, — сказал Вольф, — Смотри, и татары тут.

— Откуда? — спросил Ласка.

— Понятно, откуда. Тут битва была, татары Логожеск пожгли. Не Орша, конечно, но на нас троих, пеших и уставших, здесь неупокоенных воинов хватит.

— Перекинешься? — спросил Ласка.

— Толку-то мертвецов зубами грызть, — ответил Вольф, — Если только драпать. Волчьими лапами по снегу легче.

Друзья встали спина к спине. Вокруг них стягивалось кольцо мертвецов. Колдун остался на мостике, ударил по струнам и запел.

— Ты говоришь, я демон? Так и есть!

Со мною не видать тебе удачи.

Навеки мое дело — зло и месть.

Для демона не может быть иначе! [1]

Мертвецы атаковали все сразу.

В постановочном сражении, если бы эту битву разыгрывали скоморохи на площади, трое друзей могли бы там и стоять спиной к спине, а враги бы выстроились кругом и поочередно тыкали в каждого, давая возможность отбить удар и не открыть спины товарищей.

В настоящей битве не знающие страха мертвецы не остановились бы на расстоянии дальше вытянутого клинка, а снесли бы стоящих не месте врагов просто толпой за счет массы, а потом затыкали бы лежащих. Да, проскакивая расстояние удара, кто-то из них остался бы без головы и свалился под ноги остальным, но на итог бы это не повлияло.

Поэтому Ласка прикинул, с какой стороны отряд послабее, и друзья побежали навстречу тому, что слева, а перед собой отправили перепуганную Толстушку, которая и так готова была бежать куда угодно.

Удар, удар, удар. Логожевские ополченцы при жизни не особенно хорошо владели оружием, далеко им до опытных воинов, полегших при Орше. Разогнавшись навстречу бегущим мертвецам, друзья с тяжелой лошадью легко прорвали их строй и выскочили на утоптанный снег сбоку от дороги. Покойники же, со всей дури набегая в одно место с разных сторон, посталкивались друг с другом.

— К мосту! — скомандовал Ласка, — Бегом!

Колдун так и стоял на мостике. Самый важный враг. Не мастер стратегии, но какой есть. Он закинул кобзу на веревке за спину, подобрал полы балахона, как баба подбирает подол, и бросился наутек.

Друзья добежали до середины мостика и остановились.

— Не догоним, — сказал Бенвенуто, переводя дух.

Надето на нем было столько, что с непривычки и ходить тяжело. Северный человек в зимнее одежде и пробежится, и вязанку дров на горбу утащит. Но южный, да еще по первому разу… беда.

— Оборачивайся! — сказал Ласка.

Вольф выдернул нож из ножен, броском воткнул его в мостик, перекинулся, отряхнулся от одежды и со всей волчьей скоростью побежал по дороге за колдуном. Бенвенуто аж рот раскрыл.

— Оборотень он, — сказал Ласка, — У всех свои грехи за душой.

Бенвенуто обернулся, чтобы ответить, но посмотрел на дорогу и выставил меч перед собой.

— Они не упали, — сказал художник.

Ласка повернулся к покойникам. Колдун сделал выводы из поражения в Дубровно. Теперь мертвецы, раз уж они подняты и получили команду убить вот этих, всей толпой неспешно шли к мосту. Колдун уже не командовал, как построиться и как нападать, и они выполняли первый приказ в меру своего разумения. Без всякой тактики и слаженности. Просто идти и рубить.

— Я тяжело одет, не убегу, — сказал Бенвенуто.

— Дорога длинная, до рассвета все равно мы устанем, а они нас шагом настигнут, — сказал Ласка, — Давай продержимся, сколько сможем, а Вольф, глядишь, колдуна догонит.

Раздался треск, громкий, как выстрел. Рядом с мостиком из речки разлетелись огромные куски льда, и из воды вышел вроде бы человек. Две ноги, две руки, одна голова, но на полтора локтя выше нормальных людей. В кольчуге из широких колец, на голове железная корона. В руках большой старомодный меч.

В несколько взмахов меча воин из воды снес все мертвое войско, превратив его в кучу разбросанных по округе костей и обломков оружия. Потом обернулся к двум человечкам, стоявшим на мостике.

— Я Кощей! — сказал он, — И у вас есть то, что мне нужно.

— Я Ласка Умной, — ответил Ласка, — И я не знаю, что тебе нужно, но одну вещь я тебе не отдам.

— Хочешь пройти? — спросил Кощей, — Одну и отдай.

— Чур, не жалованную грамоту на виленское воеводство. Или ты за своей саблей пришел?

— Отдай мне перстень царя Соломона, а саблю пока оставь себе.

— Нет у меня перстня, — вздохнул Ласка, — В Кракове мошенники вытащили, да так ловко, что я и не заметил.

Кощей нахмурился и посмотрел на Ласку сквозь пальцы. Посмотрел таким же образом на Бенвенуто и на оставшуюся на мостике одежду Вольфа. Развернулся и оглядел место битвы. Перевел взгляд дальше, где друзья сражались с