Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир - Maxim Samson

Когда ты в капоте, вступаешь в банду, это круто, потому что все твои друзья в ней. . . Это больше семья, чем что-либо еще, и стать семьей легче, чем найти работу.

Снуп Догг

Хотя "Город грязи" (Белль-Глейд, штат Флорида) и "Порт пропавших людей" (Абердин, штат Вашингтон) не дают ему покоя, "Столица бандитов Америки", возможно, является самым неблаговидным городским прозвищем в Соединенных Штатах. Лос-Анджелес, город, вызывающий ассоциации с Голливудом и едой, песчаными пляжами и теплым климатом, также печально известен своей зловещей изнанкой, сложной и изменчивой местностью союзов и расколов, расизма и насилия, широко романтизированной в музыке, видеоиграх, на телевидении и т. д. Сегодня можно даже принять участие в "бандитском туре", чтобы исследовать зачастую малоизвестные части этого разросшегося мегаполиса. И все же многие банды действуют прямо под носом у туристов. Части города, которые днем считаются неспешными районами с популярными пекарнями, дорогими бутиками и модными кофейнями, ночью превращаются в угрожающие кварталы. Другим районам повезло меньше: даже при свете они воспринимаются как "темные", таинственные пространства, знакомые только по названию и встречающиеся только в новостных репортажах.

Те, кто живет в районах города, подверженных активности уличных банд, прекрасно знают все тонкости местной географии и границы, отделяющие "безопасные" пространства от "небезопасных". В некотором роде эти границы обозначены, хотя и довольно тонко, в граффити и настенных росписях, призванных отвоевать территорию для себя или своей банды. Это рискованное дело, которое может вызвать жестокое возмездие; границы между территориями особенно хрупки.Некоторые территории разграничены очевиднымифизическими препятствиями, такими как автострада или другая крупная дорога, железнодорожные пути или река Лос-Анджелес. Однако большинство границ познается на собственном опыте - часто глубоконегативном. Многие границы так же малозаметны, как две стороны двухполосной жилой улицы - "наша сторона" и "их сторона". Поэтому местным жителям приходится разрабатывать мысленную карту того, куда можно, а куда нельзя идти, не преступая яростно защищаемой, но невидимой границы.

В таком неспокойном пространстве жителям приходится каждый день принимать взвешенные решения, чтобы обезопасить себя. Как и в барриос Буэнос-Айреса, ношение "неправильного" цвета или спортивной одежды, например, может привести к фатальным последствиям. Человеку, связанному с бандой, может потребоваться далеко ехать, чтобы купить продукты или бензин, если ближайшие магазины находятся в районах, на которые претендуют конкуренты. Кроме того, их маршруты могут регулярно меняться в соответствии с меняющимися границами банды. В результате то, что должно быть короткой прогулкой, может превратиться в запутанное, извилистое путешествие по невидимому лабиринту. Даже человек, не связанный с бандой, может оказаться под перекрестным огнем: в последние годы в перестрелках погибали дети в возрасте до девяти лет. Не без оснований многие жители не хотят говорить с полицией, чтобы их вмешательство не стало известно бандам, которых они боятся. Учитывая все эти риски, неудивительно, что мало кто из "посторонних" видит эти места, разве что проезжая мимо них по одной из парадоксальных городских автострад. Они могут оказаться на другой планете.

История преступности банд в Лос-Анджелесе - а значит, и история социальных связей и разрывов - восходит к первым десятилетиям XX века, когда мексикано-американские уличные банды, такие как символически названная "Белая ограда", были созданы для защиты латиноамериканских общин от расистских нападений белых соседей.*Однако более широкоевниманиедеятельности бандбыло привлечено во время Второй мировой войны. Процесс по делу об убийстве в Сонной лагуне в 1942 году, в ходе которого пять членов мексикано-американской банды с 38-й улицы были осуждены за убийство двадцатидвухлетнего рабочего-фермера по имени Хосе Гальярдо Диас без достаточных доказательств, привлек внимание большей части мексикано-американского сообщества к фанатичному дискурсу вокруг этого дела. В следующем году, во многом вызванном негативным освещением этого дела в СМИ, толпы белых американских военнослужащих нападали на молодых мексиканских американцев, которые носили модный костюм "зут" - мешковатый и вычурный наряд, который многие белые американцы считали расточительным использованием дефицитных тканей и, следовательно, показателем отсутствия патриотизма у человека. Полиция в основном наблюдала за тем, какжестоко избивали мексикано-американских"пачуко "*, а также чернокожих и филиппинцев, которые даже не носили эту вызывающую недовольство одежду. Некоторые решили принять участие в нападениях, прежде чем арестовать жертв, а не преступников. Таким образом, была создана сцена для десятилетий взаимной подозрительности и насилия между теми, кто, как говорят, защищает и служит, с одной стороны, и тысячами молодых людей из этнических и расовых меньшинств - с другой. Даже сегодня в Лос-Анджелесе ношение костюма зоофила запрещено на основании того, что он представляет собой "общественное неудобство".

После войны деятельность уличных банд переместилась из восточного Лос-Анджелеса в южную часть центрального Лос-Анджелеса, где быстро создавались не только латиноамериканские, но и черные банды.В районах с низким уровнем дохода, таких как Уоттс, уже страдавших от перенаселенности и безработицы, молодые чернокожие мужчины часто подвергались нападениям со стороны своих белых сверстников из рабочего классаиз близлежащего Комптона в попытке вытеснить их из района. Эта нежелательность проявлялась и в отсутствии возможностей для чернокожих подростков найти товарищество и идентичность: им было запрещено посещать многие бойскаутские и другие организации, доступные их белым сверстникам, и они видели вокруг себя жестокую дискриминацию на рынке труда, жилья и в системе образования. Первые черные банды, такие как "Слаусоны", "Бизнесмены" и "Гладиаторы", были созданы, чтобы заполнить этот вакуум. В отличие от мексикано-американских банд того времени, которые уже боролись за контроль над районами, территориальные границы этих черных банд определялись преимущественно местными школами и их ближайшими окрестностями, где черные ученики пытались защитить себя от агрессивных белых молодежных банд, таких как откровенно расистские Spook Hunters. Однако по мере того, как белые все чаще переезжали в пригороды, что было практически невозможно для черных семей, некоторые черные уличные банды начали ополчаться друг на друга. В частности, разделение стало происходить по социально-экономическому признаку: банды Вестсайда из южной части Центрального Лос-Анджелеса обычно смотрели на своих соперников из Истсайда свысока. Территория и территориальные границы стали приобретать все большее значение. Тем не менее, в это время не было такого насилия, которым сейчас печально известны уличные банды. В основном драки сводились к рукопашному бою, а в самых крайних случаях - к использованию ножей и других металлических орудий. Убийства были очень редки.

В 1965 году старые расовые разногласия проявились вновь, после того как физическое противостояние между белыми полицейскими и чернокожим Маркетом Фраем, а также его матерью и сводным братом переросло в шестидневные бои с полицейским департаментом Лос-Анджелеса (LAPD) и Национальной гвардией в Уоттсе. Наступила короткая пауза в деятельности