Погранзона - Александр Тамоников

– Значит, ты пришел извиняться? Это хорошо. Но если бы ты был не из этого батальона и не участвовал бы в боевых выходах, которые принесли нам значительный успех, то я не принял бы извинений, а отправил бы тебя на гауптвахту. Ясно?

– Так точно.

– Тяжело в горах было?

– Нормально.

– Да, батальон Маджитова у нас был всегда на самых ответственных участках. Считай, что извинение ты получил, но больше…

Левченко приложил руку к сердцу.

– Больше, товарищ полковник, никаких залетов. Слово.

– Не забывай, слово дал.

– Не забуду.

– Рука как? Крови много потерял?

– Да рука ничего, рана затянулась. А кровь потерянную я спиртом заменил. Так что все нормально.

– Тогда ступай. И Маджитову не говори о нашей встрече.

– Есть! Но у меня к вам просьба, товарищ полковник.

– Давай свою просьбу.

– Нам бы деньги получить, а без вашей подписи финчасть не выдаст. Без денег вилы. Сигарет купить не на что.

Командир бригады поднялся.

– Пошли!

Они прошли в финчасть, где комбриг приказал:

– Вот этому старшему лейтенанту и его товарищу выдать довольствие немедленно и до копейки!

Начфин ответил:

– Есть!

Комбриг повернулся к Левченко:

– Доволен?

– Так точно!

– В санчасть все же обратись. А то так и останется безобразный шрам.

– Лишь бы голова была цела, а шрамы – ерунда.

Получив денежное довольствие, Левченко и Варченко вернулись на базу в поселок Восе.

Глава 10

Офицеров, вернувшихся из Душанбе, встретил комбат:

– Как съездили?

– Отлично, – ответил Левченко. – Бабки получили.

– А с рукой что? – Комбат заметил бинт на месте пореза.

– Пустяки, бутылка разбилась.

– Да? Значит, погуляли хорошо?

– Хорошо, но мало, – ответил Варченко. – Нам бы еще недельку.

– Уже! И того, что получили, хватит. Наверное, проституток через каждые два часа меняли, да?

– Не до них было, – проговорил Левченко.

Маджитов удивился и спросил:

– Как это так? Что за гулянка без женщин? Пьянствовать можно и здесь. Не, мужики, вы мне мозги не сношайте, снимали баб, это как пить дать.

– Считай как хочешь.

– Главное, чтобы заразы какой не привезли. – Майор хитро улыбнулся, глядя на Левченко: – Ты пока, Миша, отложи любовь с Ольгой. Мало ли что. А бабы такое не прощают.

– Все подкалываешь?

– Дело говорю.

Разговор прервал помощник дежурного по батальону, который подвел к офицерам избитого молодого солдата.

– А это еще что такое? – Маджитов нахмурил брови.

– Да вот, товарищ майор, рядового отпустили в увольнение, вернулся избитым.

– Так это не наши отделали его?

– Никак нет. Местные.

Комбат повернулся к солдату:

– Кто такой?

– Рядовой Ламиев.

– Докладывай, когда, где и кто тебя избил. Только не врать, все проверим.

Солдат вздохнул:

– На базаре это было, хотел арбуз купить, а тут трое подошли. Они до этого недалеко стояли с сержантом-ментом. Привязались: мол, козел я, неверным служу. Я и сказать в ответ ничего не успел. Меня повалили и избили.

– А что мент?

– Ничего! Стоял и смотрел. Ухмылялся, сволочь, еще. Старик один вмешался, гаркнул на местных, те ушли. Вместе с ментом. Ну а я сюда.

– Значит, милиционер спокойно смотрел, как избивают солдата?

– Так точно! Это местные на базаре подтвердить могут.

– Понятно. Веди, прапорщик, бойца в медпункт! – приказал Маджитов помощнику дежурного. – Пусть эскулапы осмотрят, лекарств каких дадут.

– Есть, товарищ майор!

Помощник дежурного и Ламиев ушли.

Маджитов сплюнул на асфальт.

– Оборзели менты вконец. Непонятно, на хрена они вообще в поселке нужны!

– Чтобы о нас духам информацию передавать, – проговорил Левченко. – Ты заметил, наши колонны постоянно подвергаются обстрелу, а менты ездят свободно, никто по ним не стреляет. Значит, что? Значит, они повязаны с духами. Впрочем, здесь половина поселка с ними.

– Это ты уже лишку дал, Миша. Но ментов шугануть надо.

– Я с тобой, – сказал Левченко.

– Давай!

Вскоре два танка выехали из парка, пошли к Восе, остановились у здания местного отдела милиции и навели на него орудия.

К ним выбежал испуганный майор:

– Ай, что случилось? Зачем танки?

Комбат с башни крикнул:

– Слушай сюда, майор! Сегодня на базаре местные избили моего солдата. Рядом стоял ваш сержант и спокойно наблюдал за избиением. Долго базарить не буду. Предупреждаю, если еще раз произойдет подобное, мы разнесем на хрен всю вашу контору. Вопросы есть? Вопросов нет. И запомни, майор, мы слово держим.

После этого механики-водители развернули танки, и небольшая колонна вернулась на базу.

Через несколько дней, как назло, отличились офицеры батальона. Влад Марин и Сергей Суворов на «Урале» поехали в Куляб по своим делам. Там они основательно нажрались и отправились назад, отстранив от управления водителя. Возле здания ОВД грузовик протаранил «УАЗ» и «пятерку», стоявшие на обочине, зацепил милиционера, который попал в больницу. Дежурная смена ОВД задержала офицеров и сообщила в батальон о случившемся.

Дежурным по части в тот вечер заступил старший лейтенант Левченко, ему связист и сообщил о ЧП. Михаил направился доложиться комбату, но того дома не было, уехал к даме. Тогда Левченко поднял по тревоге отдыхающую смену караула и вместе с начкаром на машине отправился в ОВД. В дежурной части он объявил, что забирает за-держанных офицеров, а все разборки подождут до завтра.

Старший наряда, капитан заартачился:

– Мы не отдадим вам задержанных. Да, разбирательство отложим до завтра. С вашими офицерами сейчас разговаривать бесполезно, они пьяны, но до утра останутся здесь.

– Уверен? – спросил Левченко.

– Да, так и будет!

– Ни хрена так не будет. Начальник караула! – крикнул за спину Левченко. – Давай сюда группу.

В дежурную часть вошли десять вооруженных солдат.

Левченко подошел вплотную к капитану.

– Хочешь, чтобы мы вас рассадили в камеры?

– Это нарушение закона. Я буду жаловаться.

– Да хоть обжалуйся. Но после того, как отпустишь офицеров. У меня нет времени на пустые базары. Или ты сам отдашь задержанных, или я приказываю караулу забрать их силой, а вас обезоружить и закрыть в камерах.

Капитан с ненавистью посмотрел на Левченко. Но сделать он ничего не мог и отдал команду отпустить офицеров. Левченко, караул, пьяные Марин и Суворов вернулись в часть.

Уром комбат сначала ругался, потом поехал к начальнику ОВД.

Он убрал протокол на Марина и Суворова и объявил:

– Менты будут молчать. Машины отремонтируют, с ними ничего страшного. Сержант отлежится. Но если кто-то еще решится по пьянке потусовать в поселке, то я сам лично посажу в подвал этого героя или расстреляю к чертовой матери.

Насчет расстрела майор, конечно, поторопился, а вот попасть в подвал особо не хотел никто. Там было промозгло и чертовски холодно. Малые размеры не позволяли поставить солдатскую кровать, поэтому в подвале был только «вертолет», прикрепленный к стене, – опускающиеся и поднимающиеся нары, на которых и подростку будет тесно.

Инцидент был исчерпан.

С наступлением зимы снег в горах завалил все тропы и серпантины, сделал непроходимыми ущелья. В таких условиях воевать нельзя, и боевые действия откладывались до весны. Поэтому у офицеров было много свободного времени. Кто-то ушел в отпуск, кто-то часто получал увольнение. А кто-то постоянно набирал наряды за «хорошее» поведение. В общем, зимой на базе царило спокойствие.

Между тем приближалось 26 января, день рождения Левченко. Ему исполнялось двадцать три года. Это был первый день рождения, который Михаил решил отметить. Раньше, даже в детстве, не отмечал, а сейчас пришлось. Не он один ждал праздника. За столом собрались более двадцати человек.

На этот же день Левченко заказал телефонные переговоры с домом. Прошел почти год, а в семье не знали, где он, что с ним.

Михаил оставил гуляющих товарищей и направился на переговорный пункт. С ним увязалась Ольга.

На переговоры пришла мама Левченко Людмила Ивановна.

– Миша, сынок, здравствуй! Где ты?

– Здравствуй, мама! Ты не беспокойся, я служу в тылу.

– Но почему не давал о себе знать? Мы с отцом разыскивали тебя. Отправляли запрос в училище, оттуда ответили, что ты добровольно уехал в Таджикистан. Это правда?

– Правда. Так получилось, досрочный выпуск. В Душанбе нужны были офицеры. Но я служу в тылу, мама, на ремонтной базе, на окраине Душанбе, здесь все спокойно. Скоро заменюсь. Постараюсь пристроиться поближе к дому.

– Господи, я не знала, что и думать.

– А отец пришел? – спросил Левченко.

– Нет, Миша. Сейчас у нас с деньгами плохо. Вот отец и отправился на заработки. Я сообщу ему, что ты объявился.