Богоборцы из НКВД - Олег Смыслов

В связи с двумя событиями в истории России Николая П народная молва, конечно, не без помощи радикальной оппозиции, окрестила Николаем Кровавым.

Первое — это событие на Ходынке, а второе — 9 января 1905 года, или Кровавое воскресение.

В 1905 году в Петербурге в среде зубатовских рабочих союзов (по имени полицейского реформатора Зубатова), появляется священник Гапон. Э. Радзинский в своей книге «Николай II» пишет: «В эти трудные годы военных поражений и оскудения Гапон призывает рабочих пойти к царю с петицией, рассказать о бедствиях простых людей, о притеснениях фабрикантов.

Шествие рабочих назначено на 9 января. С хоругвями, портретами царя, святыми иконами тысячи верноподданных рабочих под водительством Талона готовятся прийти к своему царю.

Сама идея этой манифестации была воплощением заветной мечты Николая — «народ и царь» (…)

И вдруг накануне шествия царь покидает столицу, он уезжает в Царское Село. (…)

Департамент полиции отлично осведомлён о верноподданнических настроениях шествия. Ибо устраивающий эту демонстрацию Гапон — агент этого Департамента (и будет разоблачён впоследствии Боевой организацией эсеров). Тем не менее спецслужба начинает пугать царя.

Странности продолжаются. Из полиции ползут слухи: во время манифестации произойдут кровавые беспорядки, подготовленные революционерами. Возможен захват дворца. Великий князь Владимир, командующий петербургским гарнизоном, напоминает о событиях начала Французской революции.

И Николай уезжает в Царское Село.

В ночь шествия в казармах начинают раздавать патроны. Маршрут, намеченный Талоном, чрезвычайно удобен для обстрела. Готовятся лазареты. В это время Гапон держит последнюю речь к рабочим — полицейский провокатор призывает идти ко дворцу. Так было подготовлено Кровавое воскресенье.

Утром тысячи людей направляются к Дворцовой площади. Плывут над толпой царские портреты, в толпе множество детей. Впереди Гапон. На подступах к площади ждут войска. Шествию приказывают расходиться. Но люди не желают — Гапон обещал: царь их ждёт. И они вступают на площадь… Раздались выстрелы. Убито более тысячи, ранено — две тысячи… Детские трупы на снегу… Днём по городу разъезжают сани — в санях мертвецы, связанные верёвками.

Ночью после расстрела Гапон обратился к рабочим:

«Родные, кровью спаянные братья! Невинная кровь пролилась! Пули царских солдат… прострелили царские портреты и убили нашу веру в царя. Так отомстим же, братья, проклятому народом царю и всему его змеиному отродью, министрам и всем грабителям несчастной земли русской. Смерть им!»

«Проклятому народом царю» — вот что написал провокатор Департамента полиции. Простреленные портреты царя…

В Царском Селе Николаю доложили, что он избавился от смертельной опасности, что войска должны были стрелять, защищая дворец, в результате были жертвы — двести человек.

Так была создана полицейская версия события и официальные цифры для царя. И он записал в дневнике:

«9 января 1905 года. Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки… вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять, в разных местах города много убитых, раненых. Господи, как больно и тяжело!»

А потом в Царское Село были привезены два десятка рабочих. Они сказали царю верноподданные слова. Николай произнёс ответную речь, обещал исполнить их пожелания. Очень сокрушался о двухстах жертвах на Дворцовой площади.

Он так и не понял, что произошло…»

Сама по себе идея шествия к дворцу принадлежала самому Талону, а возникла всего лишь 6 января. В этот и последующие дни петиция царю зачитывалась в отделах так называемого Собрания. А под её текстом собирались подписи, которых в итоге было собрано не менее 7 тысяч (по другим данным, не менее 40 тысяч).

Как утверждают исследователи, 6 января Гапон составил текст петиции на имя царя на основании предложенных ему набросков. В её основу была положена мартовская «программа пяти», к которой от себя он добавил лишь предисловие и краткое заключение. Например, предисловие было написано им в стиле церковного красноречия и включало в себя обращение к царю, описание бедственного положения и бесправия рабочих, а также требование немедленного созыва Учредительного собрания.

«Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе! — говорилось в заключение. — Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию счастливой и славной, а имя своё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, пред твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем! У нас только два пути: — или к свободе и счастью, или в могилу. Укажи, государь, любой из них, мы пойдём по нему беспрекословно, хотя бы это и был путь к смерти. Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России! Нам не жалко этой жертвы, мы охотно приносим её!»

И Гапону удалось в буквальном смысле наэлектризовать толпу!

Из воспоминаний Л. Я. Гуревич: «Быть может, никогда и нище ещё революционный подъём oipoMHbix народных масс — готовность умереть за свободу и обновление жизни — не соединялся с таким торжественным, можно сказать, народнорелигиозным настроением».

Из записки прокурора Петербургской судебной палаты: «Названный священник приобрёл чрезвычайное значение в глазах народа. Большинство считает его пророком, явившимся от бога для защиты рабочего люда. К этому уже прибавляются легенды о его неуязвимости, неуловимости и т. п. Женщины говорят о нём со слезами на глазах. Опираясь на религиозность огромного большинства рабочих, Гапон увлёк всю массу фабричных и ремесленников, так что в настоящее время в движении участвует около 200 000 человек. Использовав именно эху сторону нравственной силы русского простолюдина, Гапон, по выражению одного лица, «дал пощёчину» революционерам, которые потеряли всякое значение в этих волнениях, издав всего 3 прокламации в незначительном количестве. По приказу о. Гапона рабочие гонят от себя агитаторов и уничтожают листки, слепо идут за своим духовным отцом».

В 1905 году русскому православному священнику было 35 лет от роду. Будучи сыном зажиточного крестьянина он по совету сельского священника поступил сразу же во второй класс Полтавского духовного училища. Там он стал одним из лучших учеников и получал от одного из преподавателей запрещённые сочинения Л. Н. Толстого. Именно под влиянием идей великого русского писателя Гапон понял суть религии, которая теперь выражалась для него не во внешних обрядах, а в доброй жизни и любви к ближнему.

Поступив в Полтавскую духовную семинарию, он в очередной раз попал под влияние другого толстовца, пришедшего из Ясной Поляны, — И. Б. Фейнермана. В семинарии Гапон стал вполне открыто высказывать толстовские идеи, что привело его к конфликту с начальством. В 1893 году Георгий Аполлонович успешно закончил второе учебное заведение, но не получив диплома первой степени, устроился работать в земской статистике.

В следующем году Гапон женился на купеческой дочери и по совету молодой жены решил принять духовный сан. Гапона поддержал полтавский епископ Илларион, ставший его покровителем. Сначала его рукоположили в дьяконы, а затем в священники. Дали Талону и должность в бесприходной церкви Всех Святых при полтавском кладбище. Незаурядный талант проповедника, безвозмездные духовные требы для бедных прихожан из соседних церквей, а также растущая популярность привели Талона к конфликту со священниками соседних приходов.

Но всё резко меняется, когда из-за внезапной болезни умирает молодая жена (1898). Ради избавления от тяжёлых мыслей он уезжает в Санкт-Петербург, где поступает в духовную академию. И, несмотря на диплом второй степени, который не давал ему права на это поступление, Талона вновь выручает епископ Илларион. Он пишет рекомендательное письмо своему другу обер-прокурору Св. Синода К. П. Победоносцеву, а дальше дело техники. Но учёба в академии не приносит священнику радости. Он не находил в ней ответа на вопрос о смысле жизни. Только поэтому Гапон бросает учёбу и уезжает на лечение в Крым. Новым поворотом в судьбе Талона стала встреча с художником В. В. Верещагиным. Он первым посоветовал ему «сбросить рясу» и работать на благо своего народа.

Вернувшись в столицу, Георгий Аполлонович принял активное участие в работе «Общества религиозно-нравственного просвещения». Его первые выступления в качестве проповедника прошли в церкви Скорбящей Божьей Матери в Галерной Гавани.

С 1900 года Гапон служит настоятелем сиротского приюта св. Ольги, а также законоучителем и священником приюта Синего Креста, где вновь приобретает огромную популярность, но уже в петербургских придворных кругах. Более того, несколько раз его даже приглашают служить на торжественные праздники вместе со св. Иоанном Кронштадтским и будущим патриархом Сергием Страгородским. Однако эти успехи не помогли ему избежать конфликта с попечительским советом приюта Синего Креста.