Шляпа, полная небес - Терри Пратчетт

– Хорошо, а я-то удивлялась, потому что он, ммм… ну знаешь… писал прямо на садового гномика мисс Левел?

– Это точно фигл, – сказала Тиффани.

– Ну что же, я думаю, что и большая, вонючая, ужасно колючая, жгучая крапива тоже должна иметь фей, как и любое другое растение, – ответила Петулия.

Глава одиннадцатая

Артур

Когда Петулия улетела, госпожа Ветровоск топнула ногой и сказала:

– Нам пора, юная леди. До Ширклифа почти восемь миль. Мы не успеем добраться до открытия.

– А как же роитель?

– Ну, если он захочет, то может пойти тоже, – госпожа Ветровоск улыбнулась. – Ох, ну не хмурься ты так. На Пробах бывает не менее трех сотен ведьм и они уже почти все собрались. Безопаснее места и быть не может. Или ты хочешь встретится с роителем прямо здесь? Я думаю, мы можем это устроить. Роитель двигается довольно медленно.

– Нет! – ответила Тиффани, громче, чем ей хотелось. – Нет, потому что… все не так, как кажется. Мы все делаем неправильно. Ээ… я не могу объяснить. Но это все из-за третьего желания.

– Которое тебе не известно?

– Да. Но я надеюсь, что скоро его узнаю.

Ведьма уставилась на нее.

– Да, я тоже на это надеюсь, – сказала она. – Ну что же, нет смысла стоять здесь. Надо двигаться. – И с этими словами старая ведьма подобрала свое одеяло и тронулась в путь, словно ее потащили на веревке.

– Мы даже не позватракали! – сказала Тиффани, босаясь за ней вслед.

– Я наелась мышей ночью, – кинула госпожа Ветровоск через плечо.

– Да, но вы же на самом деле их не ели, верно? – сказала Тиффани. – На самом-то деле их ела сова.

– Технически, да, – согласилась госпожа Ветровоск. – Но если ты всю ночь мысленно ешь мышей, то просто удивительно, как сильно тебе не захочется думать о еде на следующее утро. А может и вообще никогда не захочется.

Она кивнула на удаляющуюся фигурку Петулии.

– Твоя подруга? – спросила она, продолжая идти вперед.

– Ээ… Если это и так, то я этого не заслужила, – ответила Тиффани.

– Хммм, – сказала госпожа Ветровоск. – Что же, иногда мы получаем то, что не заслужили.

Для своего возраста госпожа Ветровоск ходила довольно быстро. Она шагала по траве так, словно ее оскорбляло расстояние. И ей еще кое-что хорошо удавалось.

Она разибралась в тишине. Она шла и лишь ее длинная юбка, цепляющаяся за вереск, шуршала, но этот шорох каким-то образом слился с фоном.

В наступившей тишине стали слышны отголоски воспоминаний. После роителя их остались сотни. Большинство из них были так слабы, что лишь создавали легкое неудобство в голове. Но ископаемый древний тигр по прежнему ярко пылал в глубине ее мозга, а за ним прятался гигантский ящер. Они были машинами для убийства, наиболее могущественными созданиями в мире – когда-то давно. Роитель захватил их обоих и они погибли, сражаясь.

Он всегда захватывал свежие тела и сводил их с ума, заставляя искать могущества, что неминуемо приводило к смерти… и только Тиффани задалась вопросом почему? Память подсказала: «Потому что он боится».

«Чего боится? – подумала Тиффани. – Он так могущественен!»

Кто знает? Но он обезумел от ужаса. Совсем набрендился!

– Вы Сентимент Суетон, так? – сказала Тиффани и тут уши проинформировали ее, что она произнесла это вслух.

– Разговорчивый какой, а? – откликнулась госпожа Ветровоск. – Болтал без умолку, пока ты спала. Был о себе очень выского мнения. Я полагаю, что именно поэтому его воспоминания до сих пор держатся вместе.

– Однако, он не видит разницы между сбрендившим и набрендившимся, – заметила Тиффани.

– Воспоминания тускнеют, – задыхаясь ответила госпожа Ветровоск. Она остановилась и прислонилась к скале.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Тиффани.

– Здорова как бык, – со свистящим дыханием ответила госпожа Ветровоск. – Сейчас откроется второе дыхание. Ничего, осталось еще шесть миль.

– Я заметила, что вы немного прихрамываете, – сказала Тиффани.

– Да неужели? Тогда прекрати замечать!

Ее крик – приказание, эхом отразился от скал.

Когда эхо замолчало, госпожа Ветровоск раскашлялась. Тиффани побледнела.

– Должно быть, – сказала старая ведьма, – я чем-то подавилась. Не иначе, эти мыши. – Она снова закашлялась. – Мои знакомые, те из них, кто так или иначе этого заслужил, называют меня бабушкой. Я не буду возражать, если ты будешь так меня называть.

– Бабушка Ветровоск? – спросила Тиффани, вытряхнутая из потрясения новым потрясением.

– Технически – нет, – быстро добавила госпожа Ветровоск. – Это так они говорят, чтобы продемонстрировать уважение – Матушка Такая-то, Тетушка Эдакая или Нянюшка Как-ее-там. Чтобы показать, что ведьма… ведьму… что она…

Тиффани не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать.

– Я знаю, – ответила она.

– Знаешь?

– Так же было с бабушкой Болит, – продолжала Тиффани. – Она была моей бабушкой, но все на Мелу звали ее бабушкой Болит.

Она знала, что миссис Болит не подходит. Нужно было какое-то большое, теплое, обнимающее слово. Бабушка Болит была для всех.

– Это как быть бабушкой для всех, – сказала она вслух, но про себя подумала: «Бабушкой, которая рассказывает всем сказки!»

– Ну так вот. Так оно и есть. Бабушка Ветровоск, – сказала бабушка Ветровоск и быстро продолжила: – Но не технически. А сейчас нам лучше поторпиться.

Она выпрямилась и пошла дальше.

Бабушка Ветровоск. Тиффани обкатывала в уме эти слова. Она никогда не видела свою вторую бабушку, которая умерла до ее рожения. Называть кого-то другого бабушкой было странным, но вот чудно, это казалось правильным. У вас вполне могут быть две бабушки.

Роитель следовал за ними. Тиффани чувствовала его. Но он продолжал держаться поодаль. В этом какая-то хитрость, привести его на Пробы, думала она. У бабушки Ветровоск – у нее аж мозги звенели, когда она мысленно выговаривала это слово – у бабушки был какой-то план. У нее должен был быть план.

Но… Что-то было не так. Она никак не могла поймать какую-то мысль, которая исчезала каждый раз, когда ей казалось, что она ухватила ее. Роитель вел себя не так, как следовало.

Тиффани старалсь идти рядом с Матушкой Ветровоск.

Появились первые признаки, что они уже почти дошли места проведения Проб. Тифани заметила три метлы, летящие в одном с ними направлении. Они вышли на хорошую дорогу, по которой шли группы людей, среди которых виднелись остроконечные шляпы.

Дорога вела через лес в холмы, петляла среди лоскутного одеяла крошечных полей, пока не достигла высокой изгороди, из-за которой доносился духовой оркестр, исполнявший попурри из популярных песен. Музыка звучала так, словно музыканты в орекстре не смогли договориться друг с другом, какие именно песни считать популярными.

Тиффани аж подпрыгнула, заметив воздушный шарик, парящий над деревьями. Ветер подхватил его и понес, но это был лишь шарик, а не лишний Брайан. Она могла в этом не сомневаться, потому что вслед за шариком летел вопль, полный ярости, смешанной с протестом: «АААаааааахааачууушаааииииик!». С таким традиционным криком маленький ребенок знакомится с важным уроком – с шариками, а также и с самой жизнью, необходимо знать, когда веревочку отпускать нельзя. Весь смысл воздушных шариков заключается в том, чтобы преподать детям такой урок.

Но сегодня в небо поднялась метла с пассажиркой в остроконечной шляпе, поймавшей шарик и вернувшей его владельцу.

– Раньше все было не так, – проворчала Матушка Ветровоск, направляясь к воротам. – Когда я была молодая, мы обычно собирались где-нибудь на лугу сами по себе. Но сейчас, о нет, сейчас это Выходной День Для Всей Семьи. Ха!

Перед воротами, ведущими на поле, толпились люди, но в этом «Ха!» было что-то особенное. Толпа расступилась, как по волшебству, а матери притянули детей к себе, пропуская Матушку Ветровоск прямо к воротам.

У ворот стоял мальчик, продающий билеты, и в данной момент он жалел, что вообще родился на свет.

Матушка Ветросовск уставилась на него, и Тиффани заметила, как его уши покраснели.

– Два билета, молодой человек, – сказала Матушка. Крохотные льдинки прозвенели в ее словах.

– То есть, эээ… один детский и один для лица старшего возраста? – пролепетал мальчик.

Матушка наклонилась к нему и спросила:

– Что значит «лица старшего возраста», молодой человек?

– Это как… Ну знаете… Вроде старичья, – пробормотал мальчик. Его руки дрожали.

Матушка наклонилась поближе. Мальчик очень, очень сильно хотел попятиться, но его ноги приросли к земле. Все, что он мог сделать, это отклониться назад.

– Молодой человек, – сказала Матушка. – Я ни сейчас и никогда раньше не была старичьем. Мы возьмем два билета, вот эти на доске, по пенни за штуку. – Ее рука стремительно, как голова змеи, метнулась вперед. Мальчик пискнул и отпрянул.