Кольцо Пророка - Артем Рудницкий

В Исламабаде действительно может быть опасно, поедешь в Эмираты, тебе полагается вознаграждение, я и сам дам тебе денег. Найдется, чем заплатить за учебу.

‒ Я не знаю, как мне жить… ‒ с какой-то надрывной безысходностью произнес Хамзат.

***

О пресс-конференции в Мирам-Шахе написали все пакистанские и афганские СМИ, видеозапись разошлась по соцсетям. Особенное впечатление произвел завхоз, который разошелся и полностью перевоплотился в главу Партии свободы. Его выступление получилось сочным, колоритным и захватывающим: «Исламизм не пройдет! ‒ с завыванием декламировал он. ‒ Отстоим последний рубеж! Броня крепка и танки наши быстры. С нами бог и Андреевский флаг! Россия будет крепить сотрудничество с дружественным Талибаном и Пакистаном!».

Журналисты и политологи тщательно анализировали эту ахинею и приходили к далеко идущим выводам о внешней политике России в Центральной Азии.

В посольстве Ремезова и Тренькина встретили как героев. Судьба Хамзата не интересовала ни Галлиулина, ни Баш-Баша. Остался юноша с талибами – что ж, не он первый. Уже немало выходцев с Кавказа сражались в рядах исламистских группировок в Афганистане, Пакистане и на Ближнем Востоке. При случае этот факт можно будет упомянуть в телеграмме, но в том не было ничего нового.

Потап Никодимович сначала расстраивался, поскольку не удалось ему лично блеснуть на пресс-конференции, но потом не скрывал своего удовлетворения: лавры все равно ему достанутся. Можно было считать, что визит удался, переговоры прошли успешно. Он уже набрасывал тезисы своего выступления в Комитете Госдумы по борьбе с терроризмом. И предвкушал встречу с Президентом Пакистана на церемонии в Исламском университете.

‒ Я скажу, ‒ захлебываясь делился он с Джамилем Джамильевичем и Галлиулиным, ‒ что ислам, он разный, и мусульмане, они тоже разные. Плохие и хорошие. Как и христиане. Мы за хороших, которые порядок, стабильность и верховную власть поддерживают. Свобода – это не демократия вовсе, как считают всякие либералы на Западе. Свобода – это осознанное подчинение, эту формулу я лично вывел! Пакистанский президент меня поймет. А российский давно понял.

Завхоз Коромыслова уже мало интересовал и на вопросы о трудоустройстве в партийном аппарате отвечал сухо и коротко: «Не сейчас. В Москве звоните в секретариат. Место найдем. Но где, пока трудно сказать. В Заполярье ячейки создавать собираемся».

Тренькин чуть не плакал. Пришел к Баш-Башу с просьбой взять его на церемонию в Исламском университете, чем привел временного поверенного в состояние исступления. Он топал ногами и обвинил завхоза в политической близорукости.

‒ А если догадаются? Скандал! Два Коромыслова под ручку! Подкоп под двусторонние отношения! Миссия Потапа Никодимовича будет сорвана!

Завхоз клялся, что по-другому оденется и причешется, изменит свой облик до неузнаваемости, но Баш-Баш был неумолим. Тренькин рассчитывал на заступничество Коромыслова и зря. Тот не заступился.

Вечером, накануне мероприятия, завхоз пришел к Ремезову и горько рыдал. Ремезов как мог его успокаивал.

‒ Вы так хотите попасть туда? Уверяю, ничего особенного…

‒ Это для вас «ничего особенного»! А у меня в жизни больше ничего такого не случится! Когда я смогу еще хоть разок побыть очень важной персоной. Лидером партии и главой российской оппозиции! Про меня снова напишут, а президент руку пожмет.

‒ Он пожмет настоящему Коромыслову, а вы, даже если бы попали на церемонию, то в роли Тренькина, а не Коромыслова. И вам там будет гораздо тяжелее, чем здесь, в посольстве. Видеть все это…

‒ Ну так что же! ‒ не унимался завхоз. ‒ Пусть я будут стоять там трагически неузнанный. Я-то буду знать, кто чего стоит. У меня самооценка поднимется. Почему это ничтожество, этот Коромыслов? А?

‒ Действительно несправедливо… и насчет самооценки все верно, ‒ пробурчал Ремезов. ‒ А знаете… У меня появилась идея. Не обещаю, но попробую.

‒ Святой человек! ‒ воскликнул завхоз.

Тем же вечером Ремезов пришел к Галлиулину и имел с ним продолжительный разговор. Рашид Асланович колебался, но в конце концов согласился. Последний аргумент Ремезова оспорить было невозможно. В телеграмме центр что указывал? Всеми средствами обеспечивать безопасность высокого гостя.

Наутро Галлиулин и Ремезов обсудили ситуацию с Баш-Башем, а затем пригласили Коромыслова.

‒ Вот что… ‒ объявил Рашид Асланович, ‒ и в голосе его зазвучала озабоченность. ‒ Поступила информация, что готовится покушение. На вас. Во время церемонии. Террорист-смертник. Или террористка. Пока трудно сказать. Но потому узнаем. Когда взрывпакет сработает.

Коромыслов сглотнул слюну и побледнел.

‒ Несмотря на президента… Там же столько охраны…

‒ Университет исламский, студентов из кампуса не выгонишь. А они из Пакистана, Афганистана, Саудовской Аравии, Ирака… Надел пояс шахида или взрывчатку в рюкзачок положил.

‒ Но почему, с какой стати?

‒ По непроверенным агентурным данным, это месть Кази. Не может простить вашего успеха в зоне племен.

‒ Непроверенным?

‒ Да, не полностью. Но очень убедительным. Вероятность процентов 70. Или 80. А когда проверим, может быть уже поздно.

Коромыслов нервно клацнул зубами. Дрожащими руками достал сигарету, попытался закурить, но не смог. Тем не менее, Галлиулин не преминул заметить:

‒ У нас не курят. Надо принимать решение.

‒ Какое там решение! ‒ Коромыслов вскочил со стула и дважды обежал кабинет. ‒ Одно решение. Я не вправе… не могу… родина не простит. Когда ближайший рейс на Москву?

‒ На Москву рейсов из Исламабада не бывает, ‒ напомнил Ремезов. ‒ Только через Дубай. Или Абу-Даби. Или Доху.

‒ Какая разница! Давайте Дубай. Там дьюти-фри лучше.

‒ Хорошо, что у нас есть двойник, ‒ аккуратно заметил Ремезов. ‒ Кто-то должен вас заменить. Иначе в администрации не поймут.

‒ В какой? ‒ оживился Коромыслов.

‒ В обеих.

‒ В этом есть своя логика, ‒ добавил Галлиулин. ‒ В том, чтобы Тренькин снова заменил Потапа Никодимовича. Грудью защитил. К тому же, это его выступление на пресс-конференции в Мирам Шахе привело в бешенство Кази. Сдержанности не проявил. Опыта не хватило. Пусть отвечает.

‒ Однозначно! ‒ обрадовался Коромыслов. ‒ По всей строгости! Каждый сам должен расплачиваться за свои ошибки. Вот пусть и расплачивается. В следующий раз будет скромнее. Если следующий раз представится. Пусть едет к исламистам и террористам. А мне билет. И машину в аэропорт самую неприметную. Без дипломатических номеров.

‒ Заменим, ‒ твердо пообещал Галлиулин. ‒ У нас пакистанских номеров целый набор. На любой вкус.

‒ Итак, ‒ подытожил Ремезов, ‒ отправимся втроем. Мы с Джамилем Джамильевичем и завхоз. Достойно представим великую державу. А Рашиду Аслановичу надо остаться, я так думаю, да, Рашид Асланович? Посольство не оголять. Ситуация чрезвычайная.

‒ Настолько чрезвычайная, ‒ подал голос Баш-Баш, ‒ что я тоже не могу оголять. Пожалуй, и мне