Меж двух огней - Мстислав Константинович Коган

Я на мгновение прикрыл глаза. Просто моргнул, чтобы смахнуть мусорину, попавшую в них. Открыл и… Замер, как вкопанный.

Мир изменился. Больше не кричали торговцы. Не бегали дети. Голодающие не протягивали миски к котлу полевой кухни. Вся площадь была завалена трупами. Люди лежали вповалку, друг на дружке. Перемазанные в крови, изувеченные, с оторванными конечностями и выпавшими внутренностями. Они лежали и смотрели на меня холодными, отстранёнными, но в то же время — осуждающими взглядами, в которых отчётливо читался немой вопрос. «Почему? Почему ты нас не спас? Почему не смог предвидеть? Предотвратить?»

Посреди площади, у статуи воина стояла худощавая колдунья. Стояла и хрипло смеялась, надувая губами алые пузыри. Кашляла, захлёбывалась, корчилась в предсмертных судорогах. Из её перерезанной шеи толчами выплёскивалась чёрная кровь, падавшая прямо на оторванную голову ребёнка, лежавшую у её ног.

«Это вам за моего мужа, ублюдки!» — хриплый, булькающий крик больно резанул по ушам. Я на мгновение зажмурился и…

Крик прекратился. Сменился на привычный гул торговой площади. Зазывания торговцев. Визги расшалившихся детей. Ругань кметов не поделивших место в очереди.

На плечо легла чья-то рука. До боли знакомый голос произнёс.

— Командир, ты в порядке?

Я открыл глаза. Увидел растерянный взгляд десятника. Кивнул и с трудом выдавил из себя.

— Да. Порядок. Просто голова слегка закружилась.

— Может это… помочь чем? — поинтересовался боец.

— Не, всё в порядке. Идём дальше, — беззаботно махнул рукой я и потопал вслед за Верноном.

Твою мать. Совсем что-то крышу рвёт в последнее время. То на людей бросаюсь, то вижу… всякое. Нет, с этим определённо надо что-то делать. Не ровен час убью кого-нибудь ненароком. Да вот только где в этом сраном средневековье найти талантливого мозгоправа, который мог бы мне черепушку подрихтовать. Тогда ведь вообще такой профессии не было. Ладно, чёрт с ним. Придумаем, что нибудь. А может и Вернон подскажет. Он же у нас специалист по демонам.

Площадь осталась позади. Мы вновь углубились в лабиринт узких городских улочек, ведущих к северным воротам. Народу вокруг заметно поубавилось. Наверное потому, Вернон и решил начать разговор именно сейчас.

— Так что ты хотел спросить? — покосился на меня парень, чуть сбавляя шаг, чтобы аккуратно переступить через лужу с нечистотами.

— Начнём с самого главного, — бросил я, осторожно обходя помои. Ботинки конечно и так уже были грязными, но пачкать их в чьих-то обмылках всё равно не хотелось, — Что я такое?

Лекарь смерил меня долгим, изучающим взглядом. Помолчал с минуту. И наконец, покосившись на сопровождавших нас солдат, спросил:

— Ты точно хочешь обсуждать это при них?

Я тоже посмотрел на солдат. Несколько секунд колебался, прикидывая, стоит ли. Потом мысленно махнул на всё рукой и сказал.

— Это мои люди. Мы с ними прошли уже огонь и воду. Были как со щитом, так и на щите. Если я кому могу и доверять, то только им. Кроме того, они тоже имеют право знать, за кем или чем они следуют.

— Если это какая-то страшная тайна, командир, мы можем отстать от вас шагов на десять, — бросил Освальд, — В конце-концов каждый имеет право на свои секреты. Да и меньше знаешь — крепче спишь.

— Нет необходимости, — покачал головой я, — Шило в мешке не утаишь. И будет лучше, если вы всё узнаете из первых уст, чем потом от кого-то другого. Правда устами этими будет Вернон. Потому, как, я сам нихрена не знаю кто я, или что я такое.

— Ну, раз ты настаиваешь, — пожал плечами лекарь ещё раз покосившись на сопровождавший нас эскорт, — Если говорить коротко, то ты демон. Или инфернал, выражаясь более научным языком.

Шедший позади нас Освальд поперхнулся словами и шумно закашлялся. Похоже, такого ответа он не ожидал.

— Это мне уже говорили, — покачал головой я, покосившись на наш конвой. Десятник и ещё один солдат имени которого я не помнил, судя по выражениям их лиц, охренели от услышанного. Двое других вертели головами по сторонам и, казалось бы, плевать с высокой колокольни хотели на наши откровения, — Но что это значит?

— Если совсем коротко, то ты существо не из этого мира. Но это ты знаешь и без меня, — пожал плечами лекарь, — Такие существа, как ты или Айлин вообще-то обычно обитают вне нашего пространства и времени, в виде бесформенных и едва ли осознающих себя сущностей. Однако, когда в завесе нашего мира обнаруживается прореха, они устремляются в неё, пытаясь зацепиться здесь хоть за что-нибудь. Некоторым это не удаётся. Такие существа превращаются в поветрия, фантомов, теней, кукловодой ну и прочие виды бесплотной нечисти. Те же, кому посчастливится, занимают тела, которые только что покинула чья-то душа. Вы с Айлин именно такой случай.

Я снова посмотрел на сопровождавших нас солдат. Те слушали открыв рот. Только теперь уже все четверо.

— Погоди, — бросил тот, что шёл рядом с Освальдом. Кажется его звали Годфри, или что-то вроде того. Обычный мужик среднего роста, с кустистой чёрной бородой, загорелым, обветренным лицом, колючим взглядом и задиристым характером, — То есть ты хочешь сказать, что наш командир не просто колдун, а тварь из иного мира?

— Из иных миров, — поправил его лекарь, — Маги Остфолльского круга, в котором я когда-то учился, считали, что таких миров, как наш великое множество. Некоторые из них отличаются от нашего лишь крохотными деталями. В каких-то история пошла по совершенно иному пути. Другие же и вовсе были созданы богами по совершенно иным лекалам.

— Так, погоди… — перебил его Освальд, — Так ты что, тоже колдун?

— Ну, после того, как наш общий знакомый об этом догадался, уже нет смысла скрывать истину, — пожал плечами Вернон, — Но колдун специфический. Скорее учёный, который не брезгует применять магию ради своих исследований. Впрочем, я предлагаю пока эту тему, дабы не терять нить разговора.

— Учёный, писарь, колдун, — проворчал Годфри, — Как по мне, так это всё вообще одна херня. Умники. Которые всё умничают, умничают, пытаясь сделать наш мир лучше, да вот что-то выходит всё время одно говно.

— Еслиб не это говно, ты бы до сих пор сбивал необтёсанной палкой кокосы с пальм и ел гусениц, — поморщился Вернон, — Конечно, скудному уму который даже