Ясеневое поле - Игорь Носовский

Князь Онор всю дорогу рассказывал Людвину Амильтону анекдоты, предлагал выпить, но тот наотрез отказывался, да и смеялся редко, так лишь для приличия. Когда кортеж приближался к кварталу Легилль, Миртэла Тольберта нагнал княжеский брат. Маршал Филтон Легилль, облаченный в турнирные доспехи, поприветствовал его и проговорил:

— Славный был бой, не находите?

— И в правду, славный, — согласился Миртэл Тольберт. — Под стать бойцам.

— Знаете, капитан, — задумчиво сказал герцог. — Я проникся к вам уважением сразу, как только получил письмо от Адри Лострикса. Я слишком хорошо знаю этого человека. Он никогда не стал бы просить за кого попало. Согласитесь, что вам несказанно повезло. Случай вознес вас на столь высокий пост в столь юном возрасте. Я уверен, что у вас большое будущее.

— Благодарю, ваше превосходительство, — поклонился княжеский гвардеец.

— Нынешняя власть неустойчива, — продолжил герцог. — Еще не раз в будущем могут возникать попытки свергнуть ее. Я лишь хочу дать вам напутствие: никогда не сомневайтесь. Вы присягнули моему брату и должны умереть за него, если понадобится. Раз уж Единый уготовил для вас этот путь, следуйте ему до конца.

Маршал кивнул и устремился вперед, опережая колонну. Миртэл Тольберт проводил его взглядом. Нет, такой человек не может участвовать в заговорах и мятежах. Он предан своему княжеству и его владетелю. До конца своих дней он будет осознавать, что его место занято старшим братом — распутным и бездумным. Но никогда он не поднимет меч на свою кровь.

Показались башни замка Тиобальдова Мачеха. Дозорные отсалютовали своему князю. Оранжевые шпили с развевающимися на ветру стягами вонзались в пасмурное небо. На стенах бродили лучники — еще одно дополнение для безопасности Онора Леггиля. У конюшен дворян ждали их конюхи и пажи. Те, кто отдавал коня, тянулись к главному входу в замок, стараясь побыстрее попасть в сухое место и отведать согревающего вина. Миртэл Тольберт, отпустив князя в Пировую Залу, остался дежурить у входа вместе с двумя городскими гвардейцами. Он лично проверял, чтобы даже самые приближенные к князю лица сдавали оружие. Мечи, кинжалы, молоты, булавы — все это поблескивало в углу, превращаясь в безмерную кучу металла и дерева. Промокшие, словно утки, дворяне двигались дальше, оставляя за собой мокрый след.

Когда с формальностями было покончено и последнего гостя проводили на пир, Миртэл Тольберт позволил себе спуститься к остальным. Просторный зал с тремя огромными люстрами наверху, с каменными стенами, увешанными портретами правителей из дома Легилль, встречал гостей музыкой. Менестрели натягивали струны, дураки бегали по залу, забавляя гостей. Стол был один — длинный и высокий, он мог вместить больше ста человек, однако и половина его не была занята. Во главе сидел князь Онор, рядом с ним расположился победитель — Людвин Амильтон, а с другой стороны брат — герцог Филтон Легилль. Миртэл Тольберт занял свое место позади князя и Онор Легилль, будучи в прекрасном расположении духа, браво поприветствовал своего гвардейца.

Барон Эриц Рикмун налегал на вино, запивая горечь своего поражения. Братья Фоготы были сдержаны и учтиво общались с какими-то баронами из Глэндэля. Турин Эмельгем из Тиринбора выглядел подавленным. Он сидел рядом со своим маленьким племянником по имени Альвер и глаза его были опущены. К вину и еде он не притронулся. Звучали тосты за князя Амильтона, за князя Легилля, за прекрасный турнир, за Эшторн, за Эндердаль. Пару раз кто-то даже крикнул «за короля», однако все восприняли это как шутку. Кто-то попросил Людвина Амильтона показать свой новый меч, но князь сделал вид, что не расслышал.

Члены Тайного Совета, все кроме княжеского эмиссара Хенрика Буртона, восседали за отдельным столом, ибо титулов они не носили. Тэрион Левард подозрительно косился на каждого гостя, Эдерис Бальмор — не обращая ни на кого внимания, поглощал перепелов и запивал их красным вином.

Вскоре в зале появился человек, лицо которого скрывал капюшон. По его синей робе стекали капли дождя, однако он довольно уверенно направился в сторону князя и Миртэл Тольберт напрягся. Первый княжеский гвардеец преградил незнакомцу путь, взявшись за эфес своего меча, однако тот скинул капюшон, обнажив знакомое лицо. Лысый череп капеллана Гольвера Милатриса отражал свет сотни свечей. Он сделал вид, что не заметил Миртэла Тольберта и гвардеец отступил, давая ход к Онору Легиллю.

— Ваше высокопревосходительство, — поклонился капеллан. — Я обязан отбыть из Ясеневого Города.

Онор Легилль, уже порядком вкусивший вина, обернулся, глядя на Гольвера Милатриса снизу вверх.

— Куда это отбыть? — спросил он, жуя белое мясо. — У нас же пир.

— Вынужден заявить, что мои братья напали на след сбежавшего мага, — проговорил капеллан. — Сегодня утром он покинул столицу и отправился на юг по Грязному Тракту.

— Так поручите своим братьям гоняться за этим магом, — развел руками князь. — Зачем вам лично этим заниматься? Присядьте, согрейтесь, выпейте вина.

— Должен заявить, что ситуация требует моего личного присутствия, — оглядываясь, проговорил Гольвер Милатрис.

Онор Легилль прищурился, изучая главу Ордена Духа и Меча. Он знал, что Гольвер Милатрис не станет размениваться по пустякам.

— Все так серьезно? — спросил князь.

— Да, — ответил капеллан. — С вашего позволения.

Он поклонился и покинул залу.

Глава 15

Из-за треклятого дождя он чихал уже второй день. Повозка, запряженная плуговой лошадью, теперь с трудом преодолевала ухабы и колею Грязного Тракта. Дождь превращал главную дорогу восточного Эндердаля в непроходимые места. Амулет приятным теплом грел его грудь, и Фаруха спасало только это. Хотя, конечно, была еще и Анли, да вот только в последнее время она сама не своя. Молчаливая, замкнутая. Барду показалось на какой-то момент, что она держит на него зло, но девушка развеяла его домыслы и, поцеловав его в лоб, уснула, накрывшись вымокшим плащом.

Фэриор Острич держал поводья, правя строго на юг. Они довольно быстро преодолели десять лиг по Грязному Тракту. Миновали Папоротниковое плато, пересекли границу с Тиринбором и уже были на подходе к Рэйнэбору. За последние два дня жизнь Фаруха кардинально переменилась. Когда Фэриор Острич сообщил ему, что бард является магом, Фарух едва не рассмеялся ему в лицо. «Какой же я маг? Всю жизнь скитался по закоулкам, отца не знал, да и мать у меня шлюхой была». Но маг лишь ответил: «Не важно. Ты подчинил себе огонь, а это означает только одно — ты, Фарух из Когорота, маг».