Игрушка для подонка (СИ) - Екатерина Носкова

Мама ахнула.

А я так и не смогла поднять на нее взгляд. Мне вдруг стало стыдно. Неловко.

Выпустила руку парня и встала с дивана. Отошла к окну, и обхватила себя руками за плечи.

Надо было с мамой один на один это обговорить. Тогда бы я смогла заверить ее, что о финансах она может не переживать. Сказала бы ей, что все оплачено.

Но при Стасе не могу. Язык не поворачивается.

Слышу как мама тихо, всхлипывает и благодарит Волкова за помощь. За деньги, которые он даёт на лечение Нади.

А у меня душа рвется на части. И я понять не могу почему.

Словно не так все должно быть.

Мы чужие друг другу люди. Я ему никто. А Надю он вообще не знает.

Но помочь согласился сразу. Без лишних вопросов, без уговоров и торга.

Просто согласился.

Я всегда всего добивалась сама. Я настраивала, что деньгу смогу достать. Любым путем. Мы с мамой обе работали и откладывали каждую свободную копейку на лечение. Но мы не успели собрать.

А тут Волков… Он согласился помочь просто так. Может у меня в душе все переворачивается, потому что не привыкла, чтобы мне помогали? Не привыкла, чтобы проблемы моей семьи решал кто-то другой.

Возможно, мне так плохо, потому что я не знаю, как его отблагодарить.

— Спасибо, — в сотый раз поблагодарила его мама, — Я не представляю, чтобы мы делали без вашей помощи.

В этот момент в комнату вошёл знакомый медбрат.

— Палата готова. Надя уже проснулась, так что вы можете к ней пройти.

В тишине мы прошли по коридору и остановились возле белой двери, на которой была нарисована яркая бабочка. Медбрат открыл дверь, и мама первой вошла в палату.

А я не смогла переступить порог.

Страх охватил все тело, и я замерла, не решаясь сделать шаг и увидеть свою сестренку.

На плечи мне легки руки, а потом прижали к крепкому мужскому телу.

— Все будет хорошо, — прошептал Волков, прижимая меня к себе.

Положила руки на его, чувствуя тепло его кожи.

— Я боюсь, — сдавленно прошептала, качая головой.

По щекам потекли слезы, и я прикусила губу, чтобы сдержать предательский всхлип.

— Мне очень страшно, Стас…

— Знаю. Я знаю, Лисенок, — он мягко целует меня в макушку. — Давай. Ты должна увидеть сестру перед операцией.

Киваю. Делаю глубокий вдох, натягиваю улыбку и захожу в палату.

Надя лежит на широкой кровати. Она переводит глаза на меня и слабо улыбается. А я вижу, что ее взгляд не сфокусирован. Она словно сквозь меня смотрит.

— Алиса?

— Привет, — говорю едва слышно. Потому что знаю, что сейчас ей может быть очень больно. — Как ты себя чувствуешь?

Она молчит. Закрывает глаза и немного морщится.

— Плохо, — выдыхает, и я вижу, как по ее щеке стекает слеза. — Я теперь слепая, да?

Ее красивое детское лицо искажает гримаса отчаяния.

— Нет, что ты, — сажусь на краешек кровати и беру ее за руку. — Надюш, мы в Москве. Тут знаешь, какие врачи крутые. Круче любого супер героя.

Она слабо улыбается. Но ее улыбка быстро гаснет.

— А если они мне не помогут? Я навсегда останусь слепой, да?

— Не говори так, — тихо, но строго останавливаю ее страшные мысли. — Даже не думай так. Ты в самой лучшей клинике. У самых лучших специалистов. Они тебе обязательно помогут. Ты должна говорит себе, что все получится. Что ты снова увидишь небо, птичек, радугу… Ты должна повторять себе, что все получится, ведь ты у меня такая сильная.

Надюша молчит. Хмурится.

Не верит мне…

— Помнишь, мы с тобой как-то разговаривали, и ты говорила, что на операцию у нас денег нет?

— Помню.

— Ты тогда была права. Я понятия не имела, где мы достанем деньги. Но я верила, говорила себе что все получится… И знаешь, я встретила одного супергероя, который решил тебя спасти.

Поворачиваю голову и вижу Стаса. Он так и остался стоять в дверях, так и не войдя в палату. Словно считал, что не имеет права тут находиться.

Свободной рукой подзываю его. А Стас нерешительно, но все-таки заходит в палату. Подходит ко мне, и я беру его руку в свою.

— Познакомься, Надюш, это мой друг Стас.

Кладу руку Волкова на Надину, и сестричка вначале замирает, а потом неуверенно начинает исследовать.

— Ты видишь его?

— Нет, — расстроено отвечает.

Поднимаю взгляд на парня, и смущённо улыбаюсь.

— У него темные волосы, карие глаза, нос с небольшой горбинкой, слегка пухлые губы.

— Он красивый?

Прикусываю губу и вижу, как Волков поднимает одну бровь, ожидая моего ответа.

— Красивый, — смущенно ответила, отводя взгляд.

Рядом слышу самодовольный смешок, но делаю вид, что я его не заметила. Просто не могу сейчас смотреть на Стаса.

— Привет, — говорит Волков, сжимая Надюшкину руку.

Сестричка слабо улыбается, а у меня слезы на глазах наворачиваются.

Как же мне хочется, чтобы она улыбалась открыто, глядя на мир широко распахнутыми глаза, а не как сейчас.

Ее взгляд расфокусирован, хотя я вижу, что она смотрит в сторону Волкова.

— Мама сказала, что мы сюда на вертолете летели, — тихо говорят Надя, отпуская руку Стаса.

Парень не уходит. Становится ближе, и я практически касаюсь своим плечом его пресса.

Надя тяжело вздыхает и закрывает глаза.

— Жаль, я спала в этот момент.

— Не расстраивайся, — отвечает Стас, еще до того, как я успеваю открыть рот. — Обратно будешь лететь, сможешь все увидеть. Посмотришь на землю с высоты птичьего полета.

— Правда? — с надеждой спрашивает сестра.

— Обязательно, — Волков говорит настолько уверенно, что мне тоже хочется ему верить.

— Алис, а это не страшно?

От ее простого вопроса я теряюсь.

Это был мой первый полет. Но я его не заметила, ничего не почувствовала. Думаю, как и мама. Мы обе не спускали глаз с Надюши.

— Нет, не страшно, — вру, чувствуя, как в горле образуется колючий ком. — Тебе обязательно понравится.

Мы еще какое-то время разговариваем с Надей. Но я стараюсь, не перегружать ее общением.

Она слаба. Ей больно. А еще она напугана. Хотя я вижу, что она старается этого не показывать. Улыбается, хотя глаза прикрывает и иногда морщится.

Минут за пятнадцать до того, как врачи пришли за Надей, мы просто молчим. Она лежит с закрытыми глазами, но я знаю, что она не спит.

Держу ее за руку и ласково поглаживаю.

Когда Надю увозят на осмотр, мама идет вместе с ней.

А мы с Волковым остаемся в холле.

Он подходит ближе. Обнимает. Крепко прижимает меня к своему крепкому телу. Цепляюсь за его кофту, с силой сжимая ткань. По щекам текут слезы, но я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться в голос.

Волков молчит. Поглаживает меня по спине, давая возможность выплеснуть боль и страх за Надюшу.

Постепенно