Эффект присутствия - Михаил Юрьевич Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце короткого выступления и.о. Президента высказал пожелания, чтобы у всех дорогих ему россиян исполнились мечты. Себе, надо понимать, он пожелал одержать победу в предстоящих честных демократических выборах.
Маштаков ждал, когда главный человек в государстве скажет, что через несколько минут начинается новое тысячелетие. Подобный авторитетный довод Саша Веткин не смог бы опровергнуть. Но выступающий данного вопроса, несмотря на всю его актуальность, не затронул, и это заронило в Михиной душе определённые сомнения насчет правильности собственной позиции.
Под бой курантов дежурный Медведев открутил крышку с большой бутылки «Кока-колы» и стал наливать в пластиковые стаканчики, выставленные на освобожденный от бумаг пульт. Газированная кола сердито шипела.
— Налетайте!
Миха, дотянувшись, взял один стаканчик, заглянул в него. Пузырившаяся жидкость имела тёмно-коричневый цвет.
В голове промелькнула мысль, что последние двадцать лет он не праздновал Новый год без спиртного. И сразу поправил себя: «А ведь ты врёшь, Василий Иваныч[59], восемьдесят четвертый год в Свердловске встречал насухую, вспомни-ка».
Тогда ему, молодому сержанту, недавно прибывшему в войска из учебки, спиртное не положено было по сроку службы. Ту новогоднюю ночь он простоял на тумбочке в качестве бессменного дневального по батарее. Полуголодный с разбитой, сильно кровоточившей губой.
«Пусть этот год будет не похожим на предыдущие», — пожелал себе Маштаков и стукнулся стаканчиком по аналогичной одноразовой ёмкости, протянутой к нему лучезарно улыбавшейся дознавательницей Семеркиной.
Следователь Озеров отхлебнул крайне осторожно и скорчил гримасу отвращения:
— Неужели нельзя на всех бутылочку шампузика чисто символически раскатать? Детям и то на Новый год разрешают.
Проглотив синтетическую на вкус колу, Миха смял стаканчик и с ним на пару покинул дежурку. Поднялся к себе на второй этаж.
Вот и наступил долгожданный двухтысячный год. Помнится, в детстве во дворе с мальчишками рассуждали про двухтысячный, казавшийся недосягаемо далеким. Подсчитывали, сколько кому к тому времени исполнится лет. Десятилетний Миша ужасался: ему будет целых тридцать четыре года! А ведь многие парни из его двора не смогли дожить и до такого возраста. Маштакову в детстве, как и большинству пацанов, казалось, что он обязательно станет кем-то очень знаменитым на всю страну, если не на весь мир. И вот новое столетие, и вот ему полных тридцать четыре, а он заурядный опер провинциального уголовного розыска. Бесперспективный неудачник с издерганными нервами, пьющий, стоящий в одном шаге от развода.
Маштаков поочередно позвонил родителям и домой.
Мама, выслушав краткое поздравление, задушевным голосом произнесла ответное, переполненное самыми наилучшими пожеланиями. Потом привычно стала сетовать: как же так получилось, что он снова работает, даже в такой праздник, что нужно, наконец, найти работу поспокойнее. Вот она прочитала в последнем «Уездном обозрении» — на хлебокомбинат требуется юрисконсульт. Миха мягко прервал мать под предлогом, что нельзя долго занимать служебную линию. Отец от телевизора к аппарату не подошел, ограничились поздравлениями через посредника.
Татьяна разговаривала доброжелательнее, чем в последний раз. Даша с Маришкой вырывали у нее трубку, наперебой спешили рассказать, какой подарок им под елку положил Дед Мороз.
— Папка, спасибо! — вовсю ликовала Дашка. — Какой ты хороший! Настоящая «Сони плейстейшн»! У меня!
— Про сестру не забывай! — вставил Маштаков. — Дед Мороз на двоих вам подарок принес.
Положив трубку на рычаг, промокнул рукавом заслезившиеся глаза. Уму непостижимо, каким он сделался сентиментальным. Говорят, сентиментальность присуща негодяям.
Необычно оглушительно зазвенел телефон, Миха вздрогнул и схватил трубку.
— Слушаю вас.
— Дядя Миша! Ты на работе?! Я восхищаюсь тобой! — Саша Веткин был восторжен и, значит, изрядно хватя.
— Ты чего это, Устин Акимыч? Где ты так нализался?[60] — спросил Маштаков.
— Чей-то нализался? — оскорбился Саша. — Не нализался, а выпил культурно, с соседями. Имею право? Или нет?
— Или да.
— Дядя Миша! Я серьезно восхищаюсь тобой. Ты наш Глеб Жеглов! Лева Гуров![61] Капитан Игумнов![62] Я сейчас всем рассказывал, какой у меня друг. Сколько ты преступников переловил! У-у-у!
— Да ладно.
— О, ты вдобавок еще и скромный! Мы сейчас, дядь Миш, петарды ходили с народом взрывать на улицу. Это грандиозно! Знаешь, какие у меня петарды?
«Корсар»! Это бумм-м! «Мортира»! А ещё эта, «Черная смерть». Это вообще нечто! Я ее пластилином обмазал для усиления эффекта! Полсугроба снесло!
— А как же Александр Глебыч? — напомнил Маштаков.
— Врет он, что спит в Новый год. Все не спят, а один Глебыч спит? Выёживается он так! Ты видел, дядя Миша, нового Президента? Как он тебе? Ну?
— Галстук у него классный.
— Фиг с ним с галстуком, я удавки сроду не носил и носить не буду. У меня другой вопрос: чего ему, влом за русский народ стакан чачи поднять?
— У нас телефоны прослушиваются, Сань. — Миха не любил разговоры про политику и про инопланетян.
— Пусть прослушиваются, сейчас не тридцать седьмой год! Демократия! Я сейчас приеду к тебе, дядя Миша!
— Зачем?
— Посидим, накатим, поговорим как в старые времена. С кем ещё можно по-людски поговорить? Сейчас я такси только вызову.
— Саша не надо, ты выпил, а я дежурю, — увещевал приятеля Маштаков.
— Не имею права в праздник? — вновь ощетинился Веткин.
— Имеешь.
— Тогда проблема в чем? Жди! — В трубке зачастили короткие басовитые гудки.
Оставалось только надеяться на то, что Саша отвлечется на что-нибудь другое. Например, заглянет вновь к соседям, провозгласит там еще пару тостов и уснет. Или не сможет дозвониться до такси.
До часу Миха рассеяно размышлял о смысле жизни, прислушивался к внутренним ощущениям, курил. Кажется, даже задремал. Внутренний телефон заверещал как ненормальный. Опер подскочил со стула.
— Быстро собирайся на выезд, Николаич. У нас труп грудного ребенка, — сообщил Медведев.
«Этого еще не хватало!»
Маштаков накинул бушлат, криво нахлобучил на голову форменную шапку, сунул в один карман сигареты, в другой — блокнот. Минуту спустя он был в дежурке.
— Чего? Где?
— Машиностроителей, шесть дробь три. Граждане обнаружили у подъезда труп ребенка. Маленького, до года. Разбита голова. Информация вся, — начальник дежурной смены как раз докладывал находившемуся тут же Коростылёву.
Тот выглядел озабоченным, происшествие свалилось из категории резонансных. Теперь до сдачи дежурства область не слезет, будут без конца трясти, информацию требовать, результаты.
— Оперативник в наличии, — Медведев сосчитал Маштакова. — Эксперт спускается. Из убойщиков я до Сутулова дозвонился. Сейчас участкового местного подниму.
С недавних пор участковые инспекторы перестали заступать на суточные дежурства в следственно-оперативные группы. Наверху победило
