Конец Света - Дмитрий Мансуров

Через две недели оборвалась связь с марсианской колонией, и восстановить ее до окончания полета не удалось. Многие космонавты решили, что Марс тоже развалился, и впали в беспросветную депрессию. Медикам пришлось отправить треть экипажа в криоген, пока космонавты не решили покончить жизнь самоубийством и попутно не угробили корабль.

Еще через два месяца "Кимбуран" подлетел к планете Эпсилон Эридана и пошел на снижение.

Динамики транслировали прямой радиорепортаж с космодрома, передаваемый эпсилонцами на корабль. Звучала торжественная музыка - эпсилонцы перехватили сигналы космического оркестра и создали на основе мелодии собственную аранжировку.

Капитан Эдельгрейсе и его заместители сидели в кабинете, надев по торжественному случаю парадные мундиры. Хроникеры носились по кабинетам и спрашивали у членов экипажа, какие ощущения они испытывают в торжественный момент посадки на планету? Относительно мягкий спуск на планету позволял им разъезжать по коридорам на передвижных операторских креслах с моторчиками. Прочие космонавты предпочитали не рисковать, и пережидали спуск корабля в креслах: давление выросло до пяти g.

До посадки осталось полторы минуты, когда в кабинет Реверика вполз радиомеханик, работавший через стену, и попытался добросить на стол несколько отпечатанных листков. Доползти до Реверика сил не осталось, как и добросить листки: они упали в полуметре от руки радиомеханика.

– Прочти немедленно! - воскликнул он, перекрикивая гул, появившийся при посадке. - Я только что получил сообщение с Земли!

– И как я это сделаю, по-твоему? - выкрикнул в ответ Реверик. - Подожди две минуты. Спустимся на планету, прочитаю.

– Это срочно!

– При такой перегрузке я не доползу! - пояснил Реверик. Он пошевелили пальцами на правой руке - движение давалось с усилием, как будто к каждому пальцу прицепили маленькую гирьку.- Расскажи своими словами.

– У меня сил больше нет языком ворочать! - радиомеханик невнятно чертыхнулся, потянулся за бумагами и потерял сознание, полностью лишенный сил.

Перегрузка достигла пика и пошла на убыль.

Реверик дождался, пока организм отошел от перегрузок и торопливо подошел к радиомеханику. Перевернул его на спину и похлопал по щекам, приводя в сознание.

– Прочти и капитану скажи, немедленно! - прошептал радиомеханик. - Ух… Никогда бы не подумал, что выдохнусь, преодолев двадцать метров…

– Отдыхай! - Реверик подхватил бумаги и поспешил к выходу из корабля, на ходу читая текст.

Корабль совершил посадку.

К музыке добавился голос эпсилонца, специально по такому случаю выучившего язык гостей из космоса. Говорил он с явным акцентом, но понятно.

– Добро пожаловать, дорогие гости, на нашу гостеприимную планету! - разносилось по коридорам корабля его торжественное приветствие. - Мы рады видеть первых людей с другой звезды, и сделаем все, чтобы вы чувствовали себя в нашем мире, как дома!

Капитан с командой заместителей шагал по коридорам корабля, приближаясь к люку и готовясь сойти по трапу на землю.

Реверик бежал, сжимая в руке свернутые пополам листки - торопился попасть к выходу раньше делегации.

Преодолев последние десятки метров со скоростью спринтера, Реверик выскочил на площадку и увидел, что капитан подошел к люку и нажал на кнопку, открывающую выход и спускающую трап. Дверь с черепашьей скоростью поползла к потолку

Эпсилонец тем временем говорил и говорил, и, судя по шуму, сопутствующему его выступлению, на площади стояли тысячи человек, в небе сверкал фейерверк, и огромный оркестр играл гимн Фаэтона.

– Капитан, не открывайте! - крикнул Реверик. - Это опасно! Эпсилонцы нас обманывали!

Эдельгрейсе и заместители повернули головы.

– Что? - переспросил капитан. - Реверик, ты выбрал крайне неудачное время для голословных обвинений.

– У меня есть доказательства! - Реверик подскочил к капитану и протянул ему бумаги.

Капитан отрицательно покивал головой.

– Которые внезапно появились перед самой встречей? - язвительно заметил он. - Не смеши меня.

– Это правда! - настаивал Реверик.

– Реверик, не сейчас! - приказал Эдельгрейсе. - Не самое удачное занятие - начинать личную встречу с межпланетной ссоры. Покажешь бумаги, когда мы вернемся на борт после встречи с инопланетянами.

– Потом будет поздно! - не унимался Реверик. Капитан поджал губы и глянул на подчиненного убийственным взглядом. Но в этот момент дверь поднялась до уровня его глаз, и капитан разом забыл о желании наказать упрямца.

Голос эпсилонца, приветствующего гостей, звенел от радости, и голоса тысячи встречающих раздавались из динамиков, но на космодроме никого не было.

Покрытое пылью и полуразвалившееся здание космопорта не могло быть построено к прилету гостей с Фаэтона. По самым скромным прикидкам капитана, оно простояло заброшенным не меньше трех сотен лет. Плиты взлетно-посадочной полосы, сквозь которые пробивалась растительность, под тяжестью опор корабля продавились и рассыпались осколками. Корабль ушел в землю на четверть метра.

Повсюду, куда ни кинь взгляд, царило запустение.

А эпсилонец все говорил и говорил.

Ошарашенный капитан потер подбородок и переспросил:

– А мы на ту планету опустились?

– Других здесь нет, - ответил заместитель.

Космонавты смотрели на безжизненный, покрытый пылью веков мир, и не знали, что делать.

– Давай сюда свои доказательства! - приказал капитан, выхватывая из рук Реверика бумаги и вчитываясь в написанное.

– Сигнал пришел с Земли, - на всякий случай пояснил Реверик. - На ней нет мощных передатчиков, и для отправки сообщения пришлось воспользоваться устаревшим оборудованием. Поэтому сигнал пришел только что.

Эдельгрейсе кивнул: он знал о положении дел на третьей планете от Солнца. Колонисты Земли помогали аборигенам, делясь с ними знаниями, и считались среди землян чем-то вроде богов. Ученые собирали информацию о культуре землян и составляли летописи. Любые, даже самые мелочные данные записывались в книгах для будущих поколений, чтобы через тысячи лет земляне могли скрупулезно изучать собственную историю. Но из-за жаркого климата на Земле работало всего лишь восемьдесят фаэтонцев, и оборудование, доставленное на Землю, не предназначалось для отправки сигнала за пределы солнечной системы.

"На марсианских химических заводах, - читал Эдельгрейсе, - с интервалами в несколько десятков минут произошли похожие аварии. Колонисты успели сообщить нам о том, что созданная по формуле эпсилонцев жидкость растворила емкости, в которых ее готовили, и ушла под землю, превратив ее в красный песок. Через непродолжительный отрезок времени она вернулась вместе с магмой и, превращенная в пар сверхвысокими температурами, ушла в небо. Смешавшись с облаками, она выпала грязевым потоком, превращающим все, с чем соприкасалась, в песок. Жидкости оказалось так много, что Марс в считанные часы превратился из зеленой цветущей планеты в красную пустыню. Успевшие добраться до космодромов колонисты улетели с планеты, но не все сумели пролететь сквозь пелену облаков и остаться в живых. Мы остались последними фаэтонцами в солнечной системе. Но я не знаю, как долго продлится наше существование: наши химики так же работали над созданием веществ по формулам эпсилонцев. Все вещества готовы и хранятся в пятидесятилитровых емкостях из крепкого стекла. Я не знаю, какое из них оказало разрушительное воздействие на Марс, и принял решение запечатать хранилище. При первой же возможности необходимо увезти вещества с планеты. По нашим подсчетам, в случае повреждения емкостей разрушительное воздействие окажется слабее, чем на Марсе, ведь объемы созданных нами веществ минимальны, но я не хочу рисковать. Не знаю, в чем дело, но подозреваю, что эпсилонцы намеренно подложили нам химическую бомбу, и мы своими руками уничтожили цивилизацию: Фаэтон, как вы помните, после гибели превратился в сборище астероидов, покрытых красной пылью. Скорее возвращайтесь, чтобы избавить последнюю обитаемую планету солнечной системы от нависшей угрозы. Прошу вас - не совершайте посадку на Эпсилон Эридана! Я убежден - там вас ждет нечто страшное. Забудьте о контакте и возвращайтесь домой, пока с вами ничего не случилось!"

Под текстом стояла подпись руководителя земной колонии.

Эдельгрейсе нажал на кнопку, и дверь закрылась с той же черепашьей скоростью, что и открывалась. Заместители ждали его слов, но Эдельгрейсе молча передал им бумаги и, скрестив руки на груди, глубоко задумался.

Эпсилонец тем временем радовался прилету гостей, словно ничего и не произошло. Он все так же славил фаэтонцев, и космонавты чувствовали, что медленно сходят с ума от ирреальности происходящего.