Звезды на ладони - Татьяна Тронина

В словах Лили была логика – в самом деле, Надя почти так же поступила с Альбиной. Альбина едва не умерла, когда узнала, что у Нади и Леона завязывается роман...

– Нет, – упрямо сказала Надя. – Я не прощу тебя.

– Надя, милая...

– Я не Альбина, я не умею прощать! – едва не плача, в отчаянии закричала Надя. – Я и Прохорова не могла простить, хотя он до сих пор шляется ко мне, вернуться хочет...

На лице у Лили засияло вдохновение.

– И его тоже прости! – торжественно произнесла она.

– Господи, Лосева, ты с ума сошла!

– Это не я, это ты с ума сошла! – прижав руки к груди, провозгласила Лиля. – У тебя, Шелестова, словно в мозгах что-то заклинило... Ты же снова можешь быть счастливой! И Леона своего ты быстрей так забудешь...

– Что?!

– А то! И слепому видно, как ты в Леона влюбилась! Ты ведь любишь его, да?

– Лиля, я дала Альбине слово, и я его никогда не нарушу.

– Да это все понятно! – нетерпеливо перебила ее Лиля. – Слово ты дала, но Леона продолжаешь любить. Поэтому ты должна помириться с Егором – ведь, как известно, клин клином вышибают...

Надя застонала, схватившись за голову.

– Погоди, Лосева... Я тебя вот о чем хотела спросить. Ну, Райка знала, это я уже поняла. А Альбина?

– Альбина – нет. Слушай, разве ты не понимаешь – Альбина мне бы такое устроила, если бы обнаружила, что у меня с твоим мужем роман... Да она бы меня убила! Альбина – она же святая!

– Да-да, ты права... – прошептала Надя.

– Наденька, милая... – Лиля протянула к ней свои изящные руки – такими на арфе бы играть! – Прости...

– Отстань от меня! – оттолкнула их Надя. – Все, Лиля, мы больше не подруги.

Лиля зарыдала в голос. Она очень сильно переживала, или... Надя уже ни в чем не могла ей верить. «Притворяется! – дрожа, подумала она. – Егор прав – она актриса, она все время играет...»

– Если хочешь знать... – всхлипывая, продолжила Лиля. – Это Райка во всем виновата.

– Кто?

– Райка! – мстительно повторила Лиля.

– Вот только не надо с больной головы на здоровую...

– Нет-нет, ты не понимаешь! Все началось именно с нее, – забормотала Лиля. – Она мне постоянно твердила – ну, вскоре после того, как вы с Егором поженились, – как тебе повезло, какой Егор замечательный, как он тебя любит. «А Надежда, – говорит, – совершенно как отмороженная, ничего этого не замечает. Она эгоистка, она из той породы людей-одиночек, которым никто и никогда не нужен. Она – синий чулок, целые сутки над своими переводами сидит и мужу борщ не в состоянии сварить...»

– Варила я Прохорову борщи! – возмутилась до глубины души Надя. – И рассольники, и харчо, и даже этот готовила, из кефира, с апельсиновыми дольками... А, вспомнила – холодный суп таратор!

– Чего? – вытаращила глаза Лиля.

– Суп таратор! – закричала Надя.

– Ничего себе! Ну, наша Райка хоть кого с толку собьет! Она твоего мужа так расхваливала, что в конце концов я подумала – зачем мне Адам, когда есть Егор... Адам, кстати, тогда уехал в Норвегию надолго, я была одна... Райка сказала Егору, что мне надо помочь – холодильник, по-моему, передвинуть. Ты не знала... Они приехали ко мне вдвоем, а потом Райка быстро исчезла, и мы с Егором остались одни.

– Без подробностей! – закричала Надя, зажав уши.

– Да-да, конечно... Словом, это был очень бурный и очень короткий роман. Холодильник тут, разумеется, ни при чем – Райка сама придумала его, как повод. А потом я поняла, что Егор – совсем не тот человек, который мне нужен. Я люблю Адама... И Егор понял, что зря от тебя ушел!

– Короткий и бурный роман... – повторила Надя, которая до сих пор была ошеломлена своим открытием. Прохоров остался в далеком прошлом, и теперь она думала только о Леонтии Велехове, но Лилины слова живо напомнили ей о разрыве с мужем, всколыхнули все внутри, заставили снова пережить ту боль...

– Вот именно! Все закончилось очень быстро... А все потому, что Райка сбила меня с толку, внушила мне черт знает что!

– Райка – толстая дура, и ни один нормальный человек не станет слушать ее, – с досадой произнесла Надя.

– Наденька, прости! – умоляюще заголосила Лиля.

Но Надя никак не могла этого сделать.

Поздно вечером, уже после того как Лиля ушла, она стояла у окна и пыталась осознать произошедшее. Оказывается, она была так слепа!

Прохоров и Лиля.

Лиля и Прохоров...

Все тайное рано или поздно становится явным – старая, как мир, истина вновь подтвердилась.

Надя набрала номер Альбины.

– Алька, я не слишком поздно?

– Надя, ты? Нет... – Альбина была удивлена, что-то в Надином голосе встревожило ее. – У тебя все в порядке?

– Да... То есть нет. Бог наказал меня, Алька. За тебя.

– О чем ты?

– О том, что есть в мире справедливость. Правда, наказание было раньше того, как совершилось преступление, – мрачно произнесла Надя.

– Погоди, да ты пьяна, наверное! Лилька звонила мне днем, говорила, что заедет к тебе после парикмахерской... Ну, конечно, все ясно – вы с ней напились. В общем, ты ложись спать, а Лильке я скажу, чтобы она больше тебя не спаивала... – Альбина была в своем репертуаре.

– Альбина, ты помнишь, что было год назад? – перебила ее Надя.

– А что было год назад? Ты уточни – в мире, или в стране, или еще где-то...

– В моей личной жизни!

– Ах, это... Ты выгнала Прохорова. Потому что-то он кого-то там завел, а ты не могла этого терпеть и все такое... Брось копаться в прошлом, Надя, я совершенно на тебя не сержусь! – с досадой произнесла Альбина. – Какое преступление, какое наказание... Немедленно ложись спать.

– Алечка, у него был роман с Лилькой!

Некоторое время Альбина потрясенно молчала.

– Алька, ты чего? Ты слышишь меня?

– Слышу, – наконец прошептала Альбина. – Только я не понимаю... Ты что, шутишь? У Егора был роман с Лилей Лосевой?

– Да! И Райка это знала, только молчала, как партизан... Алька, я давно должна была догадаться!

– Ну, Лосева... – гневно произнесла Альбина. – Я ей все выскажу... Наденька, а ты успокойся. И перестань себя во всем обвинять. Просто так получилось, и никакое это не наказание...

– Алька, я тебя люблю. Я только тебя люблю...

– Да-да, конечно, а теперь ложись спать. А я уж Лосевой все выскажу... И Райке тоже. Ну надо же – знала и молчала!

Было начало октября – но позднее бабье лето не желало заканчиваться. Все еще светило солнце, все еще было тепло – восемнадцать градусов, природная аномалия...

Надя шла по улице и бесцельно глядела в витрины. Стекло отражало молодую женщину в приталенном коротком плаще терракотового цвета (куплено в конце весны на одной из распродаж), красном костюме (юбка и жакет, которые подарила Алька, любительница классического стиля) и в коричнево-рыжих сапожках до середины икр, легких и стильных (выбраны с предательницей Лилькой в каком-то доме обуви, еще до отъезда в санаторий). На шее пестренький шелковый шарфик забытого происхождения – сто лет лежал в шкафу и вдруг пригодился.