Уроки куртизанки - Барбара Картленд

Когда Мари вытащила все шпильки из прически, волосы упали каскадом на плечи Корнелии.

Рене издала легкий возглас восхищения.

– Ваши волосы прекрасны! – воскликнула она. – Грешно делать нечто подобное тому безобразию, какое было на вашей голове, когда в естественном виде это выглядит так красиво!

– Красиво? Не хотите ли вы сказать, что мои волосы красивы? – удивилась Корнелия.

– Но это действительно так, – сказала Рене. – Они нуждаются только в уходе и расческе. Неужели вы никогда не расчесывали свои волосы?

– Думаю, очень редко, – сконфуженно призналась Корнелия. – Я никогда не находила времени для этого.

– Сто движений щеткой каждое утро и каждый вечер – это минимум, правда, Мари?

Мари пробормотала что-то вроде «О, англичанки!»и взмахнула щеткой.

Корнелия сочла очень приятной процедуру расчесывания волос. Мари легкими равномерными движениями разбирала каждую длинную прядь, и с каждым взмахом щетки, казалось, волосы приобретают эластичность и мягкость. Затем, когда, судя по бормотанию Мари, стало понятно, что она удовлетворена результатом своих усилий, горничная приступила к укладке волос, следуя указаниям Рене.

– У вас голова превосходной формы, – сказала она Корнелии. – Зачем вам прятать ее под такой огромной и нелепой башней, что была у вас на голове? Ваша королева Александра достаточно умна для того, чтобы не скрывать, а подчеркивать свои достоинства. Берите пример с нее.

Наблюдать за действиями Мари доставляло удовольствие, это была работа первоклассного мастера-парикмахера. Горничная зачесала волосы со лба и ушей, разделила их на пробор, а затем уложила локоны естественными волнами. Корнелия никогда прежде не думала о таком стиле прически для себя и теперь с удивлением должна была признать, что законченная прическа выглядит так естественно и так идет ей, что невозможно было не предположить, что это то единственное, что сама природа подразумевала на ее голове.

– Как вы умны! – воскликнула Корнелия.

Мари улыбнулась комплименту и на секунду, показалось, стала менее возмущенной недомыслием англичанок.

– Теперь, если вы собираетесь к «Максиму», то ваш муж не узнает вас, – сказала Рене. – Я должна еще кое-какие мелочи проделать с вашим лицом. Я знаю, что в Англии женщины не пользуются косметикой. Но вы в Париже, и если вас увидят в моей компании, то вы покажетесь странной без пудры и губной помады.

– Тетя Лили пользовалась пудрой, – ответила Корнелия, – но она говорила мне, что я не должна пользоваться косметикой до замужества.

– Замужняя женщина имеет свои привилегии, – улыбнулась Рене, – и теперь, когда вы замужем, вы можете поступать так, как вам хочется.

Первое и основное – ресницы.

Рене достала маленькую щеточку и черную тушь, чтобы подтемнить ресницы Корнелии. Она положила тонкий слой румян на ее щеки и накрасила ей губы. Когда Корнелия уже было повернулась к зеркалу, чтобы оглядеть себя, Рене остановила ее:

– Погоди! Я не хочу, чтобы ты видела себя прежде, чем я закончу. Мари! Ярко-красное кружевное платье, которое я купила на прошлой неделе.

– Но, мадам! Вы не должны одалживать мне свое новое платье, – запротестовала Корнелия. – Какое-нибудь старое, которое вам надоело, мне вполне подойдет.

– И весь Париж узнает, что ты наряжаешься в мои обноски? – спросила Рене. – Нет-нет, это никуда не годится. У меня есть план. Потерпи, дитя мое, еще немножко, и я тебе все расскажу.

Из гардероба, удобно встроенного в стену так, что Корнелия и не заметила его вначале. Мари достала платье. Это было самое прекрасное платье, какое только Корнелия видела в своей жизни! Яркие, огненно-красные кружева в узких оборках превосходно облегали фигуру. Платье было сильно декольтировано и едва прикрывало грудь; узкое в талии и на бедрах, оно образовывало широкий водоворот кружев вокруг ног.

– Это платье, должно быть, сшито специально для тебя! – в восхищении воскликнула Рене. – У нас с тобой один размер.

– Я не верю в это, мадам, – ответила ей Корнелия. – У вас такая узкая талия.

– Как и твоя, моя дорогая, – улыбнулась Рене.

Из шкатулки с драгоценностями она вынула длинные бриллиантовые серьги в виде капель и вдела их в уши Корнелии.

– Сними свое обручальное кольцо, – велела она. – Сегодня ты не замужем – мадемуазель!

И не успела Корнелия возразить, как Рене уже положила ее кольцо на туалетный столик.

– Черные перчатки, Мари, – приказала она. – А теперь наконец, моя очаровательная английская подружка, ты можешь взглянуть на себя!

Рене подвела девушку к зеркалу. С секунду Корнелия думала, что она, должно быть, ошиблась – она видела не свое отражение, а отражение незнакомой прелестной молодой женщины.

Но затем она поняла, что это она сама и есть. В это было невозможно поверить – такое преображение случается лишь в волшебном сне!

Лицо Корнелии стало неузнаваемым. Исчезла не только несчастная страдалица герцогиня Роухэмптон, но и маленькая Корнелия из Росарилла!

Волнения и мучения последних двух дней, в течение которых Корнелия почти ничего не ела, в результате истончили черты ее лица, и глаза по контрасту казались огромными. Превосходной формы, обрамленные длинными загнутыми ресницами, они напоминали зеленые островки под весенними лучами солнца. Глубокого зеленого цвета с мерцающими золотистыми искорками глаза, казалось, вмещают все чувства и эмоции Корнелии. Теперь же, широко распахнутые от возбуждения, они сверкали так, что невольно приковывали взгляд.

Остальные черты лица, миниатюрные и правильные, подчеркивали величину глаз Корнелии, и только рот еще выделялся на ее бледном лице – слегка накрашенные, манящие, трепещущие губы, которые боялись говорить о любви.

Изящная головка, посаженная с гордостью осознания своей неожиданной красоты, была украшена короной роскошных волос, отсвечивающих мягким блеском.

И только теперь Корнелия поняла впервые, почему все ее туалеты, приобретенные в Лондоне, были столь ужасны. Яркое пламя кружев подчеркнуло белизну ее кожи и утонченность ее красоты.

Как бы угадав мысли Корнелии, Рене произнесла:

– Тебе никогда не следует носить ничего, кроме самых ярких и чистых цветов или черного.

Поразительно, но у тебя кожа испанки, того удивительного цвета магнолии, которому все мы, женщины, завидуем. Но белый, бежевый и другие пастельные тона убивают этот цвет и делают его болезненно-желтоватым.

– Я запомню, – просто сказала Корнелия.

– И теперь, Мари, – улыбнулась Рене, – шляпку с перьями и накидку из черно-бурой лисы.

– Шляпку? – удивленно переспросила Корнелия.