Брачный контракт кентавра - Дарья Донцова

Я развернулась на светофоре и покатила по набережной, продолжая размышлять.

Интересно устроено общественное мнение. Вроде мы постоянно говорим о равенстве между мужчиной и женщиной, но если старик идет в загс с первокурсницей, он молодец-удалец. А вот если бабулька захочет взять в мужья двадцатилетнего, она – выжившая из ума дура. Когда женатый парень заводит несколько любовниц, он шалун, а если его жена… Как вы назовете даму, изменяющую мужу? То-то и оно. Нету никакого равенства полов! Что же касается геев, то в нашем учебном заведении их было довольно много, однако никаких неприятностей гетеросексуальным студентам они не причиняли, свои пристрастия никак не афишировали, боялись преследования по уже упомянутой мною статье.

Я вырулила на улицу Кузова и стала искать место для парковки. Хорошо ли, что сейчас пали все запреты и бастионы? С одной стороны, да, с другой…

Мою подругу Нику Карасеву и ее восьмилетнюю дочь Олю с головой захватила новая компьютерная игрушка. Ника постоянно оказывалась в долгах, а у Олечки карманы полнились виртуальными деньгами. В конце концов Карасева не выдержала и потребовала у дочери, чтобы та поделилась секретом своего везения.

– Очень ты, мама, нелюбопытная, – начала мастер-класс младшая Карасева, – ходишь по дороге, а надо камни переворачивать, деревья ощупывать. Во, глянь-ка…

Не успела Ника удивиться, как Олечка «отодвинула» один валун и сказала:

– Видишь, там ключ.

– И чего? – не въехала в ситуацию мать.

– Нельзя же жить лапшой! – возмутилась Оля. – Деньги на дороге валяются, а ты их не берешь.

– Где? – продемонстрировала полную тупость Ника.

– Ну мама! – воскликнула восьмилетка. – С твоими привычками тебе никогда меня не обыграть. Я хватаю ключ, ищу дверь, нахожу ее вон там, в лесу, открываю и попадаю в ночной клуб. Греби бабки лопатой!

Ника с изумлением посмотрела на чадо.

– Олюся, ты ошибаешься. На вечеринке придется платить за алкоголь, еду…

– Отстой! – махнула рукой восьмилетка. – Используй все возможности для заработка. Я могу исполнить стриптиз топлесс, а могу раздеться и догола. Еще можно клиента на выпивку развести, но тогда нужно договориться с барменом и охраной. Мне дадут стакан с водой, а ему самый дорогой коктейль, платить же лох будет за две выпивки. Просекла, мамуся?

Карасева ошалело кивнула, а дочь заговорщически зашептала:

– Но лучше всего пойти в гостиницу при клубе. Тогда клиент тебе «Мерседес» подарит, ты его назад в магазин сдашь и чемодан бабла получишь.

Ника потеряла дар речи. А когда его обрела, позвонила мне, рассказала о компьютерной игре и заорала:

– Ты только представь! На дискете написано: «Предназначено для девочек младшего школьного возраста от семи до девяти лет». Что же тогда собой представляют игры для подростков?

Я заметила свободное место для парковки, мигом забыла про Карасеву и ринулась его занимать. Надо радоваться не только глобальным успехам, но и мелким удачам. Свадьба, рождение детей, повышение по службе – это события, которые происходят достаточно редко. Но ведь найденное парковочное место, интересная книга, комплимент, услышанный от приятеля, муж, который пришел домой пораньше, ребенок, получивший хорошую отметку, – все это тоже повод для радости. Если радуешься крошечным удачам, то жизнь будет прекрасна.

Я заглушила мотор, выбралась из своей «букашки» и огляделась. Ну и повезло же мне! Автомобильчик уютно устроился между двумя пафосными, отчаянно дорогими иномарками, за баранками которых скучали шоферы в форме. Моя лошадка будет в безопасности, ни один вор не осмелится взломать тачку, около которой бдит пусть даже и чужая охрана. Хотя я ни разу еще не слышала о преступниках, которые угоняли бы крохотные малолитражки яркого цвета.

Пятая квартира оказалась на втором этаже большого дома. Не успела я отпустить кнопку звонка, как из домофона раздался вопрос:

– Вы к кому?

– Ищу Крысюкова Романа, – приветливо ответила я.

Послышались шуршание, треск, вздохи, а потом мужской голос осведомился:

– Кого вам надо?

– Романа Николаевича, – терпеливо повторила я.

– Здесь такой не живет, – отрезал дядька.

Я вынула из сумки удостоверение, подняла его на высоту подбородка и уверенно заявила:

– По нашей информации, жилье принадлежит Крысюкову.

Дверь чуть приотворилась, из-за нее высунулся лысоватый дядька с нервно бегающими глазками.

– Милиция? – настороженно спросил он.

– Позовите Крысюкова, – потребовала я.

На лбу мужчины появилась испарина.

– Его вроде нет.

– Вроде как? – я решила разговаривать с плешивым субъектом на его суахили.

– Ну… не живет он тут, – пробормотал человечек, вытирая рукавом пот, – съехал.

– Представьтесь! – гаркнула я.

– Филимонов Вадим Георгиевич, – выпалил мужчинка. – Здрасти!

– Очень странно, – проигнорировав приветствие, сказала я, – компьютер не ошибается, каждый москвич зарегистрирован, в случае продажи или обмена жилплощади в базе сразу делают изменение.

– Да, он тут прописан, – замямлил Вадим.

– Не пойму вас, то живет, то нет! – изобразила я праведный гнев. – За помеху следствию можно и срок получить.

Филимонов стал еще меньше ростом.

– За помеху следствию? – обморочно повторил он. – А что Роман натворил?

– С кем треплешься? – визгливо заорали из квартиры. – Сто раз говорено: ребенок болен, не устраивай сквозняк. Опять с Ленькой тары-бары разводишь?

Вадим дернулся и пропал из вида, вместо него материализовалась жилистая тетка в безрукавке и старых джинсах. Руки у нее были как у певицы Мадонны, над верхней губой чернели усики, лицо искажено злостью.

– Чего тебе? – налетела она на меня. – Лешка прислал? Поди, скажи хахалю: ни копейки он не получит! Он нам и так шесть тысяч должен.

– Катя, она из милиции, – пропищал невидимый Вадим.

Тетка разом преобразилась.

– Так чего на лестнице топчетесь? Заходите, располагайтесь. Вадька, ты дурак! Нечего с человеком у лифта беседовать, соседи уши греют! И что случилось? Если из магазина про сметану нажаловались, то врут. Случайно банка разбилась, я ее на пол не швыряла. А их заведующая джихад нам объявила, грозила даже в суд подать. Можно подумать, что больше занятым людям делать нечего, станет прокурор такой ерундой заниматься! Вы лучше директрису проверьте. Такая, блин, сучка!

– Кать, она насчет Романа, – рискнул уточнить Вадим.

Жена чихнула.

– Будь здорова, лапушка, – заискивающе сказал муж.

– Мама-а-а, – занудил издалека детский голос, – хочу писать!

– Ступай, помоги ребенку, – распорядилась Катерина.

Вадима унесло, как клочок смятой бумаги.

– Романа? – переспросила хозяйка.

Я мысленно улыбнулась. Госпожа Филимонова не знает, с кем имеет дело. Моему терпению охотно позавидует кошка, месяц стерегущая мышь у норки.

– Да, Романа.

– Какого? – с хорошо разыгранным удивлением уточнила баба.

– Крысюкова, – сказала я. – Это его квартира.

– Ой, нет, – затрясла головой Катя, – тут мы проживаем, Филимоновы.

Я вынула телефон и набрала номер Рыбаковой.

– Дежурный по городу? Полковник Романова говорит. Уточните прописанных по адресу улица Кузова, ранее справка наводилась по Роману Крысюкову.

– Есть! – проорала Олеська с такой силой, что у меня зазвенело в ухе.

Рыбакова большая молодчина, она легко подхватывает игру.

– Филимоновы, – спустя несколько минут отрапортовала Олеська, – целая семья…

Я внимательно выслушала Рыбакову, потом, сказав ей: «Погодите», глянула на бабу в жилетке.

– Вы Екатерина Семеновна?

– Да, – с запинкой ответила мадам.

– Имеете дочь Елену четырех лет?

– Откуда вы знаете? – еще тише спросила Филимонова.

– Справку о вас навожу, – сурово заявила я. – Рыбакова, продолжайте доклад.

Катерина прижала кулаки к груди, а я тем временем многозначительно повторяла, держа трубку около уха.

– Ага! Угу! Эге! Ясно! Интересно… Ну и ну… Понятно!

Спустя некоторое время трубка вновь легла в мой карман, я немигающим взором уставилась на усы Кати.

– Чего? – плаксиво протянула та.

– Филимоновы Екатерина и Вадим были прописаны в коммуналке на улице Кузова в доме десять. У вас там имелась пятнадцатиметровая комната. Два года назад Екатерина и малолетняя Елена перебрались в апартаменты Крысюкова.

– И что плохого? – забормотала тетка. – Почему нельзя? Мы купили просторную квартирку, муж остался прописан на старом месте. В Москве метры золотые, сейчас их продавать невыгодно, лучше сдать, пусть хоть копейку, да приносят.

– Насчет золотых метров вы правы, – согласилась я, – но возникает следующий вопрос: откуда у вас средства на приобретение четырехкомнатных, почти двухсотметровых хором?

Катя опустила глаза в пол.

– Наэкономили, – неуверенно произнесла она, – на воде и пустых макаронах сидели.