Петр Романов. Второй шанс - Олеся Шеллина

— Долгов был срочно вызван во дворец. Уж не знаю, что эти уроды умудрились натворить, что понадобилась помощь специалиста его уровня. Он попросил меня его заместить здесь, потому что знает, что у меня бессонница. А что, кто-то против такой замены? Или, может быть, кто-то ошибочно считает, что я недостаточно квалифицирована для подобного рода забав? — Мы все отрицательно покачали головой, включая Еву Карловну. — Так, и долго вы там копаться будете? — барьеры появились тут же, как по волшебству. — Отлично. Пистолеты. — Пистолеты, оказывается, заряжали сами наблюдатели. Это не было описано в кодексе, поэтому я был не в курсе. — До первой крови! Дозволяется сделать два выстрела. На ходу стрелять запрещено. В воздух стрелять запрещено. В секундантов тоже стрелять запрещено. Да я бы вам вообще стрелять запретила, но это уже к делу не относится. — Она снова щелкнула пальцами и на нас с опешившим до такой степени, что потерял половину своей надменности, Долгоруким появились белые шелковые рубашки. — Это для наглядности. Примириться не хотите? — мы отрицательно помотали головами. Я не знаю, почему этот Ванька на меня набросился, и, если честно, узнавать не хочу, но сам я точно не отступлюсь. А теперь, что ни говори, а эффект неожиданности присутствует и играет он точно на меня, и я не собираюсь разбазаривать такой шанс. — Тогда сходимся!

Я поднял пистолет вверх и сделал шаг к барьеру. Вытянув вперед руку, я понял, что пистолет идеально лежит в руке и не такой тяжелый, как был у меня в прошлой жизни. Руки не дрожали, голова была ясная. Я ждал, когда прозвучит отсчет времени, чтобы нажать на курок.

Глядя на Долгорукого, который все же обрел потерянную при виде Изиды Петровны смелость, я думал только о том, что проиграть ему просто не позволю. Слишком крепка была обида, нанесенная мне его двойником. Ванька усмехался, уверенно держа пистолет твердой рукой.

Внезапно раздался громкий звук часов, начавших отсчет. От неожиданности я вздрогнул, но тут же собрался, отсчитывая вместе с часами секунды. На десятом ударе мы одновременно выстрелили.

Когда дым от выпущенной пули рассеялся, правда, я не помнил, чтобы такое вообще должно было быть, скорее всего сработали чары, наложенные на оружие, к нам подошли наблюдатели и секунданты.

Изида Петровна окинула меня быстрым взглядом, кивнула, не зафиксировав повреждений, и подошла к Долгорукому, который тоже стоял целый и невредимый, без единой царапины. Я нахмурился, ведь раньше никогда не промахивался, а тут вообще не пойми куда выстрелил. Я опустил руку и внимательно оглядел пистолет, даже в дуло заглянул. Никаких явных дефектов видно не было, чтобы так исказить выстрел.

— Второй заход! Прошу секундантов зафиксировать, что ни один из дуэлянтов повреждений не получил. — Прогремел недовольный голос моего наставника по домоводству и соответственно наблюдателя. Миних вот вообще, судя по всему, участия в дуэли не принимала. Просто стояла в стороне и смотрела, полностью соглашаясь с действиями своей коллеги. — Спрашиваю еще раз, не хотите заключить перемирие? Ну, если нет, то к барьеру! — рявкнула она, не дождавшись ответа.

Я снова поднял пистолет и под первый удар наколдованных часов вытянул руку, глядя не своего противника.

В этот раз я смог выстрелить первым, по крайней мере, вместе с десятым ударом прозвучал только один выстрел, и только после секундной заминки второй. Я не получил никаких повреждений, по крайней мере, не ощутил этого. Раздался злобный рык и отборный мат Изиды Петровны. Дым еще толком не успел рассеяться, как наставница разъяренной фурией пронеслась мимо меня. Барьер исчез, и я понял, что могу передвигаться в пределах стадиона и без какого-либо разрешения со стороны наблюдателей.

Я уверенной походкой подошел к своему противнику, с удовлетворением отмечая небольшое кровавое пятно, разливающееся на его шелковой рубашке в районе сердца.

— Я победил, Иван, — ровно произнес я, глядя на его недоумевающее лицо. Он не смотрел на меня, глядя на стоявшую рядом со мной Изиду Петровну, которая скрестила руки на груди и сжала губы, буквально прожигая взглядом Долгорукого.

— Вот это он тоже попал, — философский протянул Петр, а я только после этого высказывания заметил, что в районе животе наставницы через одежду проступили небольшие капельки крови. — Думаю, дуэль, этот придурок запомнит надолго. Он явно будет страдать, как и его секундант, и его родители тоже, за то, что вообще произвели его на свет. И, Петька, если ты не хочешь составить им компанию в страданиях, лучше давай свалим отсюда, да поскорей.

Я обернулся и увидел, как Ева Карловна бочком-бочком начала двигаться к выходу со стадиона. Ее маневр повторил Карамзин. Я же решил, что нельзя пренебрегать вполне приличными советами, и поспешил ретироваться со стадиона.

Глава 17

Я осознал, что такое настоящий триумф, когда вошел в столовую на завтрак, на который в кои-то веки успел попасть. В столовую я пошел, забежав только переодеться, потому что измененная Изидой Петровной шелковая белая рубашка совершенно не хотела меняться, оставаясь белой и шелковой. Для меня самого это было нормально, у меня похожие рубахи были, только пошире, и кружев побольше, но в школе так ходить вне выходных было не принято.

В комнате никого не оказалось. Карамзин, похоже, вообще не заходил, сразу же сбежав в направлении столовой, благо одет он был в школьную форму. Сусанина тоже не было. Уж не знаю, куда он делся, Иван передо мной не отчитывался. Он вообще вел себя со мной, как с дитем неразумным, за которым надо сопли подтирать. Я пока не определился, как к нему относится, посмотрим, что он придумал для выполнения заданий. К озеру, понятное дело, я один пойду, если у меня и есть какой-то шанс, то только в таком качестве. Еще придумать надо, как избавиться от помощника, но вот конкретно сейчас это не главное. Так что от Сусанина зависит охота на магическую пантеру, которые, судя по источникам, давно вымерли.

В столовую пришел с комфортом. Время было еще раннее и только-только начали собираться ученики на завтрак. Так что я сумел без очереди набрать еду и даже сел за стол, не в проходе, а у стены, подальше от любопытных глаз. Буквально через пять минут столовая начала заполняться народом, тишина сменилась гулом, прерываемым иногда взрывами