Обитель снов - Андрей Гребенщиков

По существу: отец всегда умеет «порадовать». Только что признался, что в части систем Убежища разбирался только Мечтатель. Объект проектировал и вел на начальном этапе он, потому эта часть знаний о подземелье со смертью главного идеолога оказалась утеряна. Слава богу, не безвозвратно, во многом можно разобраться, что-то восстановить, до чего-то дойти и понять, нужно лишь время, толковые люди, да море усердия. Одним словом, не фатально, хоть гемору на ровном месте много, но нам не привыкать. Беда только с одним компонентом – главные и единственные ворота. Они запечатаны. Доступ к управлению имелся лишь у понятно кого… Сверхзащищенная электронная система, пароли, логины, коды и биометрические данные… Отец неделю бился над этой проблемой и не преуспел. Как и спецы информационного отдела. Мечтатель замкнул герму на себя!

Такие дела, Четверочка. Я давай паниковать поначалу: «замуровали, демоны!», «мы все передо́хнем, как кроты!» и все такое, но теперь, чувствую, немного отошла. Понятно, что само ощущение – быть похороненным заживо – не из приятных. Однако если эмоции задвинуть куда подальше, то переживать особо не о чем: наверху ад, полный и беспросветный, в этом не сомневается никто, и нам, по большему счету, туда на фиг не надо. Автономно мы можем существовать чуть ли не полвека, а то и дольше – запас прочности у Объекта – дай бог каждому, продовольствия, топлива, медикаментов хватит на несколько поколений вперед, так что головняк с неоткрывающейся гермой можно переложить на плечи внуков, пусть в своем прекрасном далеке разгребаются.

Простой трудовой народ пока решили понапрасну не стращать, незачем смуту в неокрепших мозгах разводить. Меньше знаешь – крепче спишь. Все данные о воротах засекретили, несколько спецов, получивших доступ, будут и дальше заниматься проблемой, до полного успеха. Или провала, как уж повезет.

Вот, Четверка, ввела я тебя в круг посвященных, поделилась страшной тайной, и стало мне значительно легче. Только никому ни слова, договорились? Иначе мой суровый батюшка тебя и меня на этих самых воротах и подвесит за болтливые органы! Меня – за язык, тебя – за динамик. Взять бы с тебя подписку о неразглашении, да не знаю, куда бланк засунуть. Никак с твоей механической физиологией не разберусь…

Значит, замурованы… Ник побарабанил пальцами по столу. Экспедиция Володи с этого самого момента находится под очень большим вопросом – если с тех пор ничего не поменялось, то операция по спасению теряет смысл. Герму снаружи не вскрыть при всем желании! Однако что без толку гадать, если все ответы должны содержаться в дневнике Эль.

Зная правильный вопрос, Никита с удвоенной энергией продолжил изучение записей. Роль пассивного слушателя, который тратит невообразимое количество энергии лишь на то, чтобы разобраться в непонятной истории, порядком наскучила ему. Чего нельзя сказать о роли искателя: такая работа, помимо удовлетворения любопытства, обретает дополнительный смысл. От его изысканий зависит экспедиция – быть ей или нет.

К сожалению, девушка из прошлого не спешила облегчать жизнь пареньку из настоящего. Эль рассказывала обо всем: о заботах, маленьких радостях, больших победах и обидных неудачах, но тема запертых гермоворот всплывала исключительно редко и в единственном контексте: открыть их не получалось. Хотя попытки не прекращались…

Жизнь обитателей убежища никак не могла войти в обычный ритм, именуемый буднями и рутиной. Когда произошла Катастрофа, Объект не был завершен – как ни спешили его создатели. Мелкие и крупные недоделки здорово осложняли существование и быт выживших, значительные силы отвлекались на устранение неполадок, либо, если позволяли возможности, на окончание прерванных апокалипсисом работ. Однако борьба с «незавершенкой» оказалась не единственной напастью в новой реальности. Насильственная смерть патологоанатома, замкнутого человека без друзей и врагов, положила начало целой череде жестоких, необъяснимых убийств. От рук неизвестного убийцы гибли никак не связанные между собой люди – специально сформированная следственная группа не выявила ни мотива преступлений, ни их логику. За несколько месяцев расследования в деле не появилось даже подозреваемых, а если кого-то и задерживали, то очень быстро отпускали. Маньяк не оставлял следов и улик, нападал внезапно, в совершенно разных местах, в любое время дня и ночи. ́ И не жалел никого.

– Здравствуй, Четверка! Устала… ты не представляешь, как мне надоело успокаивать людей… Все напуганы, живут в постоянном страхе, но почему они ищут поддержки у меня? Я не железная, не бесстрашная, и Убийцу боюсь не меньше, чем все остальные! Но приходят даже здоровые и сильные мужики… Они просят за своих детей, чтобы я их сберегла, не допустила того, о чем все думают, но больше вслух не говорят. Тихая, безмолвная паника. Могучая охрана с оружием бессильна, народ чувствует свою беззащитность, каждый остался со смертельной угрозой один на один и ждет, когда придет его очередь.

Ты знаешь, я понимаю мужиков… некоторые из них не могут сдержать слез… нет ничего ужаснее для мужчины, настоящего мужчины, чем неспособность защитить свою семью. Они – не способны. Не потому что слабы или трусливы – это неправда, им просто нечего противопоставить тому, кто появляется из ниоткуда и, нанеся убийственный удар, исчезает в никуда.

Но напрасно они ищут утешения у меня… Я, в отличие от них, слаба и труслива, безобразно труслива, зачем обманывать себя и тебя? ́ Я могу соврать, что садик или школа гарантируют безопасность самым важным, самым маленьким человечкам в подземелье, но мы все знаем, что это ложь…

Я все равно вру, а они делают вид, что верят, самым везучим удается поверить по-настоящему. Целительная сила самообмана…

Четверка, вот бы знать, сколько все продлится и сколько мы продержимся? Не думаю, что долго, нервные срывы случаются все чаще, люди вымотаны до крайности…

Убийства, о которых рассказывала Эль, прекратились так же неожиданно, как и начались. Почти целый месяц маньяк никак не проявлял себя, и в душах людей зародилась робкая надежда – неужели все закончилось?

Надежды были напрасными: зло никуда не делось, да и куда ему деваться из замурованного убежища?! Теперь убийца выходил на охоту раз в месяц, в один и тот же день. Следствию, наконец, удалось обнаружить хоть какую-то логику в действиях маньяка – нападения неизменно совершались в тот день, в то число, когда власть подавила восстание «болотных». Месть! Похоже, кто-то из поверженных мстил за себя и за своих родных, пострадавших либо погибших в смуту.

– Стало ли нам легче, Четверка? Теперь страх одолевает лишь единожды в три десятка дней. Наверное, это означает, что легче стало в тридцать раз. Только математика лукавит, ужас не исчез, не растаял, не уменьшился в размерах, он загнан в глубины подсознания, чтобы в Тот Самый День вырваться наружу и сполна отквитать двадцать девять дней пустоты и ожидания.

Лютый ужас, такой, что поджилки трясутся… На долгие, тягостные часы мы становимся стадом беззащитных овечек, безропотно ожидающих, кого же мясник выберет на этот раз? И когда выбор происходит, все выжившие овцы облегченно вздыхают (не вслух, конечно, нельзя в открытую радоваться чужой смерти), они пережили еще один Тот Самый День и до следующего месяца можно вновь превратиться в обычных людей… Одно плохо, Четверка, овца в сознании постепенно вытесняет оттуда человека. Мы – уже не общество, а стадо, мы привыкаем к такой жизни, соглашаемся терпеть и унижаться один день, лишь бы остальное время не испытывать жгучий страх… Жаль, жгучий стыд никто не отменял.

Наступил, Четверка, Тот Самый День – сегодня Убийца заберет свою жертву. Мы в очередной раз сделаем вид, что готовы отразить нападение врага, повсюду дежурят вооруженные отряды, перемещение поодиночке строжайше запрещено, родители запираются с детьми в свои жилища, кто-то прячется в церкви, кто-то в казармах в окружении бравых, но таких же перепуганных, увешанных бесполезным огнестрелом овец. Овца – жертва, в какую шкуру ее ни ряди… Камуфляж не спасает, это факт.

Сегодня я отправлюсь на охоту. Не на овец – на волка, что превратил нас в дрожащих, безвольных тварей. Мне надоело! Если не победить страх, он, в конце концов, победит тебя, а я жутко не люблю проигрывать!

Пришлось пойти на разные ухищрения, зато нынче я экипирована по высшему разряду: легкий броник, пистолет, «укорот», два рожка к нему, десантный нож, ПНВ[11]. Несколько практических уроков с опытным инструктором в придачу. Воительница из меня еще та, зато уже и не овца. Как бы то ни было, яйца любому маньяку оторвать успею!

Пришлось обмануть отца и Дениску. Сказала, что пересижу весь проклятый день вместе с вояками, но это простительная ложь, как считаешь? Узнают – безо всякого маньяка секир башка сделают… а я люблю свою красивую башку!