Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой» - Иван Любименко

Будь на острове моя девушка, мне было бы сложнее. Я бы не смог выживать так, как это делаю сейчас. Как и Серега, я бы, в первую очередь, оберегал свою половину, а лишь затем думал о себе и остальных. Сакин пытается всеми правдами и неправдами оградить Аньку от работы в лагере. Он берется за все, выполняет двойной объем, но не всегда хватает сил довести дело до конца. Анька вяло сопротивляется таким проявлениям заботы, заметно, что ей это приятно. Чувствуется, что у нее нет желания бороться за симпатии соплеменников, она хочет отдохнуть. Теперь Аня может себе это позволить. Тем более, что сегодня она приболела. Но градусника нет, выяснить, какая температура, невозможно.

Вообще, общаться с Анькой стало, к сожалению, сложнее. Когда мы в последний раз разговаривали, я почувствовал, что это происходит совсем не так, как когда-то на Тортугас. Я ей теперь гораздо менее интересен как источник информации. Есть Сакин, который естественным образом заменил меня в этом качестве. Это нормально, но легче от этого не становится. То, что меня волнует в последние дни — как выжить в противостоянии с альянсом, обсудить не с кем. С Одинцовым можно беседовать лишь на общие темы, да и то недолго. С Инной общаться гораздо приятней, но она не хочет, чтобы Одинцов заподозрил нас в излишнем интересе друг к другу. Впрочем, несмотря на это, я чувствую ее симпатию к себе.

Подарков от племени нет, да я и забыл о них. Лишь когда Сакин произносит: «Братец, извини, что подарка нет. Мы пока ничего не придумали», — вспоминаю об этой замечательной традиции. Начинаю мастерить маску из тыквы, как это делают обычно на Helloween. Как еда она не представляла для нас интереса, поэтому я выпотрошил эту кругляшку, вырезал глаза, нос и злобный рот. Для чего я все это делаю?

Со вступлением в ряды Акул моя роль в общественно-полезной жизни дикарей стала намного скромней. Но не потому, что я остался за пределами альянса. На своем острове у каждого из Ящериц, как и у Черепах, все рабочие места были распределены. После объединения значительную часть моих обязанностей захватили гости, чувствующие себя здесь, по праву победителей, как дома. Например, почту я уже давно не забираю. На Лагартос Сакин отвечал за односторонние контакты с внешним миром, а двум почтальонам на одном острове всегда тесно. Я пытался, было деликатно вернуть себе эти несложные обязанности, но намек, видно, получился настолько тонким, что его предпочли не заметить. Не стану же я теперь с Сакиным наперегонки бегать.

На Тортугас я числился также главным костровым. Но теперь огонь легко сберечь до следующего дня с помощью свечки. Занимался я и подводной охотой: проверял и забрасывал в море ловушки. Эту работу вместо меня попытались выполнять два Сереги. Но в должность рыболова я вцепился зубами и не отдал. Доходило до смешного. Я вечером лез в холодную воду, чтобы вытащить ловушку. В одиночку это делать непросто (на Тортугас мы всегда работали в паре с Игорем), поэтому брал с собой три спасжилета. На что только не пойдешь, чтобы не потерять работу на острове, где о бирже труда не позаботились. Зато наутро проверять ловушки уже не имело смысла. Так я играл с Серегами на опережение. Все эти ухищрения не для того, чтобы продемонстрировать свою значимость. Если ничего не делать, можно сойти с ума от излишка свободного времени, который будет использоваться на пережевывание все тех же по большей части неразрешимых проблем.

Что не менее важно, владея информацией в какой-либо важной сфере, легче привлечь внимание к себе. Причем выгодны не разовые обязанности или временная работа, а профессии стабильно востребованные — почтовик, рыболов, костровой, посудомойщик и так далее. Наконец, если оказался не у дел — обязанностей, например, не хватило, — посчитают ленивым, поскольку тебя просто не видно. Излишние старания также могут вызвать негативную реакцию. Одинцов, вспоминая первые дни на Лагартос, называл псевдожелание работать (а на самом деле желание попасть в объектив телекамеры) мышиной возней.

В Тортугас с распределением обязанностей было проще. Желающих работать было не так много. Ольга приехала с девизом «тотальный отдых», Серега Терещенко честно признался в неумении решать бытовые проблемы. Мы с Игорем были такому раскладу только рады. Вдвоем проще найти решение или разработать какой-либо план. Одному, конечно, еще проще, вообще можно ни с кем не советоваться. Но, как показал опыт все того же Игоря, одному все не потянуть, обязанностей многовато. А разделишь их на двоих — в самый раз.

Доделать тыкву не успеваю, надо идти на берег, где слышны песни Целованьского. Прошлым вечером все племя ходило смотреть на красивейший, словно игрушечный кораблик, светившийся яркими огоньками в ночном море. Теперь с него доносятся украинские песни, а на борту яхты виден наш танцующий соплеменник. Зрелище вызывает у нас бурную реакцию. Сбылась мечта Саши. Он не раз заявлял, что всю жизнь мечтал именно так отдохнуть на Карибах: загорать, купаться и ничего не делать.

Приближается катер с Бодровым, который заберет одного из нас на яхту. Я точно знаю, кто это будет, и подготовил три мешочка от спальников, чтобы вернуться к голодным Акулам не с пустыми руками. Соплеменники советуют налегать на спиртное, сладкое, а также прихватить сигары из бара, который якобы должен быть на всякой приличной яхте. Сакин даже объяснил, какие сорта лучше брать.

Подплывая к яхте, различаю на ее борту не одну фигуру, а две. Фигуры машут мне, но опознать никого не могу. Что за засада? Подплываем ближе, и вижу Целованьского с красивой девушкой. Саша побрился, вот в чем дело! А девушка, вероятно, массажистка. Спросить напрямую, кем она ему приходится, не решаюсь. Мне это кажется неприличным, поэтому молчу. Если девушка заговорит по-испански, она — массажистка, по-русски — значит, жена, хотя в вероятность ее приезда я, как и все Акулы, не верил. И все-таки это именно она — Оксана, жена Целованьского.

Режиссер, оператор и его помощник ютятся на маленькой палубе, едва не свешиваясь за борт. Такая у них работа. Мы тем временем изволим завтракать. Вместо желанного мяса и жареной картошки нам подают европейский завтрак — фрукты, хлеб, масло, сыр и вино. Фрукты меня совершенно не интересуют, а все остальное — просто мечта. На десерт ждет сладкий пирог. Хочется добраться до него поскорее, пока этот волшебный сон не оборвался.

К слову, я лишь однажды видел еду во сне. Это было уже после объединения племен, после очередной мокрой ночевки. Гамбургер лежал на странном белом блюдечке и вращался, словно в микроволновке. Ужас! Сакину еда снится чаще, причем «вперемешку с любимой Анькой». Интересное сочетание, правда?