Зачем? - Елена Черникова

Делать нечего. Он вышел из туалета и, задумавшись, столкнулся в коридорчике со стюардессой, развозившей на тележке подогретый обед для пассажиров. Тележка? Нет. Похоже на алюминий. Это всё равно что вату жевать. Нужна сталь. Не меньше. Зубы уже просто чесались. Зуд нарастал нестерпимо. Перед глазами больного поплыли видения одно другого мучительнее: статуя Мухиной "Рабочий и колхозница"... Эйфелева башня... особенно фигура Петра Великого, установленная посреди Москва-реки...

Шатаясь, он пошёл к своему креслу. К зубному зуду добавилась тошнота. Кусаться хотелось до мути!

В двух шагах от своего места он заметил пассажира с ноутбуком. Не думая, с дрожащими руками, Зубастый бросился к этому пассажиру, схватил прибор и в несколько секунд размолол его до последней клавиши. И выплюнул на ковровую дорожку. В салоне завизжали женщины. Это подстегнуло несчастного, тем более что компьютер оказался мягким и только распалил его страсть.

Зубастый кинулся к кабине пилотов, попутно кусая всё, что казалось хоть чуточку твёрдым. На одной стюардессе он заметил маленький золотой перстенёк, откусил вместе с рукой, опять выплюнул с негодованием и, рыча страшным голосом, рванул вперёд. У двери кабины его пытались остановить добровольцы из пассажиров, но он легко устранил препятствие, молниеносно перекусив четыре глотки. Кровь на зубах оскорбила его до крайности: мало того что солёная, она - жидкая! Потребность в сталегрызении возросла до крайности.

Ворвавшись в кабину, Зубастый оторвал от пола кресла пилотов и стал искать в них металлические части, попутно кроша все остальные. Командир корабля до последней секунды передавал на землю сигналы смертельной опасности...

Ужовы придирчиво осмотрели друг друга, проверили карманы, вышли на балкон и взглянули на суетящихся во дворе спецов. Те уже развернули все ловушки, оцепили район и теперь покуривали, поглядывая на десятый этаж. Заметив Ужовых, рыцари передовой науки затушили сигареты и замахали руками.

- Фамильярность! - с негодованием заметил Васька, завязывая на поясе верёвку дополнительным узелком.

Иван Иванович доверил крепёжные работы сыну как вундеркинду-золотые-руки. Репетируя, они сначала полетали по квартире и убедились, что Иван Иванович вполне вынесет двоих. Потом нашли ремни, бечёвки, веревки, выбрали что покрепче, взяли моток про запас, ещё полетали - с грузом - и облегчённо вздохнули. Теперь можно и в путь. Каникулы кончились.

- Пап, а ты дорогу знаешь?

- Ну, в общем... Я ведь никогда... Но нам ведь главное - просто лететь. Стрелять в нас не будут - бессмысленно. И они это знают.

- А если мы до полусмерти напугаем мирных граждан? А если за нами вышлют вертолёт с какими-нибудь хваталками-крючками? Ты ведь неопытен в воздухоплавании над Москвой. Опять же - провода, встречные птицы... Ты меня удержишь?

- Васька! - взорвался отец. - Ну что ты предлагаешь? Вон выгляни в окно! Выбора-то нет. Большая научная мясорубка ждёт нас. Каждая клетка наших тел с каждой секундой дорожает. Мировое сообщество учёных втихаря замерло: ждут, стервятники. Биоинженеры запасаются своими нанолопатами - докопаться до секретов бытия. Нам даже пикнуть не дадут про всякие там права неприкосновенной личности! Лететь надо немедленно, и все дела. - И он потуже затянул верёвку, соединяющую его с сыном.

- Ладно-ладно, это я так, для куража... - успокоился Васька.

Они приставили к перилам табуретку и сделали первый шаг. Наблюдатели приготовились ловить их тела. Это странно, однако никто из специалистов, сконцентрировавшихся на поимке Ужовых, не задал себе психологический вопрос: почему они вообще вышли на балкон? Что за бравада?

Иван Иванович с небольшой картинностью встал на кромку перил и протянул руку Ваське. Тот подхватил игру: торжественно поднялся, шумно оттолкнул табуретку, прижался к отцу, словно прощаясь, положил голову ему на грудь и...

С минуту столбняк не отпускал очевидцев. Открыв рты, они смотрели на улетающих прочь Ужовых и теребили в руках бесполезную сеть. Наверное, с таким же чувством влюблённый бедняк наблюдает за пышной свадьбой своей девушки с другим, более обеспеченным дуралеем.

Через 50 лет мы избавимся от абсурда выращивания целой курицы для того, чтобы съесть только грудку или крылышко, и будем выращивать эти части по отдельности в подходящей среде..."

Уинстон Черчилль, премьер-министр

Великобритании, 1932 год

Мария разложила на полу все документы, изобличавшие Аристарха Удодовича в многолетней незаконной деятельности на биотехнологической ниве. Всё, над чем билось мировое научное сообщество, то сопротивляясь общественному мнению, то потворствуя ему, всё, что носилось вокруг генной инженерии, обсуждалось в парламентах и прочих важных инстанциях, - всё это давно и далеко послал Аристарх Удодович, завхоз института и тайный руководитель Центра экспериментальной медицины. Он сам принял решение: разрешил сотрудникам любое клонирование, любые, так сказать, улучшения любых видов, их скрещивания - вплоть до получения настоящих крокозябликов - во плоти.

Эти добры молодцы, прикормленные и даже закормленные Аристархом, давно вышли на уровень получения плодоносящего капустофеля. Квакающие фрукты, судя по фотографиям и аудиозаписям, давно уже не развлекали этих учёных ввиду своей банальности. Скрестив, перекроив, вывернув и перетасовав абсолютно всё генное, вплоть до выращивания мамонтёнка, динозаврика и маленького зелёного человечка, не нуждавшегося в пище, эти весёлые ребята подошли к яду бессмертия ещё в 2000 году. Как они шутили, к юбилею христианства. У них были такие шутки.

Мария смотрела на храпящего Аристарха и уговаривала себя успокоиться, застыть, окаменеть, чтобы выдержать то, что она задумала, до конца. До победного конца. Как вы помните, её с весны мутило от людей, точнее, от любых проявлений банальной физиологии. Ей всё больнее давили на нос ароматы пота, даже простой испарины. А хлюпы и хрипы, извергавшиеся бронхами храпуна, разрывали её уши, жаля куда-то в сердце.

Так прошла ночь. Утром завхоз проснулся, потянулся и почти ласково посмотрел на свою гостью:

- Ну-с, что надумали?

- Пока ничего, - ласково ответила Мария. - Хочу на дачу. К вам. Интересуюсь новейшими достижениями подпольной науки.

- А зачем это вам? - Завхоз поднялся с дивана, потянулся, сделал лёгкую гимнастику.

- Женское любопытство, понимаете ли.

- У вас? - удивился Аристарх Удодович.

- Поехали! - резко сказала Мария. - А то укушу!

- Кусаться нехорошо, - сообщил ей завхоз, как ребёнку.

- Иногда очень хорошо, - заверила его Мария, подходя вплотную.

Аристарх Удодович отшатнулся.

- Ага. - Мария перестала дышать и положила руки на его плечи. - Ага. Себе вы это дело не вкололи. Значит, знаете, в чём допустили брак. Давно знаете?

- О каком браке речь? - Он попытался вывернуться, но Мария вцепилась в него крепко и чуть-чуть вдавила свои острые ногти в кожу.

- Отпустите меня, - задёргался завхоз. - Я не люблю, когда меня царапают!

- И долго мы тут обниматься будем? - спросила Мария, чуть сильнее вжимая ногти в потные плечи завхоза.

Ей было бесконечно противно трогать это липкое существо, но что поделаешь - дорогу на дачу надо узнать.

- Вы не сделаете этого! - ещё раз попытался вырваться завхоз. - Вы же знаете!

- Почему же? Сделаю! - Мария царственно улыбнулась. - Неужели вам не хочется бессмертия? Вернёмся в институт, будем работать дальше...

- Работать дальше - не над чем! - крикнул ей в лицо Аристарх Удодович. - И незачем. Всё ясно. Всё сделано!

- А теперь надо всё переделать, дорогой Аристарх Удодович. Давайте без свары, ладно? - И она ещё крепче вцепилась в него ногтями, задыхаясь от омерзения.

Аристарх почувствовал, что ещё один нажим - и острые ногти войдут под кожу. Правда, это ещё не стопроцентная опасность заражения, но уже на полпути точно. А ему никак не хотелось болеть. Он уже болел. Ему тогда вовремя вкололи антивакцину и отменили сувенирное бессмертие. Сотрудники секретной лаборатории, поэкспериментировавшие с препаратом на своём патроне, навсегда зареклись делать такие вещи без предварительного изучения дополнительных материалов, а именно - души человека.

А было так.

Три года назад, когда успех был уже очевиден, Михаил, ныне покойный главный изобретатель, решил, что первым в вечность должен пойти начальник, хозяин, отец наш родной. Он же всех собрал в команду, он их всех выкормил почти грудью, значит, ему и бессмертие в руки. Первому.

Вся лаборатория собралась ночью, торжественно, с угощениями, сели в кружок, затаили дыхание.

Аристарху ввели не в какую-нибудь там ногу через чулок, а прямо в вену. Он не любил уколов, но, зажмурившись, выдержал и даже улыбнулся чуть смущённо. Посмотрев на локтевой сгиб, он отметил, что дырочка от иглы мгновенно затянулась, исчезла, как не было. Ну вот! Значит, всё правильно.