Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Под запиской стояла печать — оттиск ястребиного когтя.

Розана придвинулась к нему и шепнула:

— Я знаю имя. Еще один Вастариенский завоеватель.

Она не хотела, чтобы другие слышали ее. Харальд мгновенно все понял. В этом деле никому нельзя было доверять.

— Дайте мне одежду, — потребовал Харальд, обращаясь к сановникам. — И кружку крепкого кофе.

Ему показалось, что Расселас улыбнулся, но канцлер и патрон Лиги Карла-Франца остались серьезными и угрюмыми.

— Кстати, — сказал канцлер, — я слышал, вы учинили жестокую расправу над городскими преступниками?

— Да.

— Как некрасиво! Считайте, это вам объявили выговор.

— Заботитесь, чтобы клиенты остались довольны, а?

Тибальт скривился так, словно принял луковицу за яблоко и откусил большой кусок.

Мечтая, чтобы боль утихла, Харальд выбрался из постели.

16

Его спина горела. Только тяжелый кожаный плащ, столь похожий на крылья, мог охладить этот жар. Сегодня прогулка по улице без костюма ястреба обернулась пыткой. Отныне и до тех пор, пока Замысел не исполнится, он будет носить кожаные доспехи постоянно. Мужчина поправил капюшон, который сидел на его голове как вторая кожа.

Еще одна жертва — и небо станет его владением.

Перед смертью капитан стражи представлял жалкое зрелище. Он истошно вопил, а под конец обгадился. Фирек был ничтожеством по сравнению с Кляйндестом.

Боевой Ястреб вспомнил ночные безумства Харальда. Стражник принял его за сутенера и немного потрепал его. Боевой Ястреб так развеселился, что едва мог сдержать хохот. Наверное, капитан счел его сумасшедшим или одним из тех извращенцев, которым боль доставляет наслаждение. Кляйндест швырнул его в канаву рядом с «Бородой Ульрика» и ушел, не желая слушать его смех.

— Мы хорошо выбрали инструмент, Белль, — сказал мужчина в маске птице. — Он станет последним элементом Замысла.

Люк на крыше был открыт, и сквозь него виднелось небо.

17

Не заметить гнома в «Изогнутом копье» было просто невозможно. Он забрался на высокий стул и ссутулился над длинной стойкой. Топор, длиной в половину его роста, стоял посреди рощи пустых бутылок со следами пены на дне. У Харальда Убийца Троллей сразу вызвал ассоциацию с Арне Телом, если последнего укоротить, обрубив ноги по колено. Готрек продолжал пить, хотя хрупкий на вид юноша, сидящий сбоку от гнома, временами выражал недовольство. По сведениям Харальда, у Гурниссона была репутация забияки. Говорили, когда в последний раз гном так напился, что его удалось скрутить и запихнуть в камеру, он выбрался оттуда, перекусив прутья.

В углу сидел волынщик, исполняя мелодию, отдаленно напоминающую популярную матросскую песню. Розана оказалась единственной женщиной в этом заведении. Остальные посетители были сильными мускулистыми бойцами, гордившимися своими шрамами и того паче накачанными до размеров бочонка руками и ногами. Несомненно, днем все они упражнялись в гимнастическом зале Арне, а по ночам устраивали кулачные бои в переулках, прилегающих к улице Ста Трактиров. В «Печальном рыцаре» собирались скандалисты и драчуны, в «Изогнутое копье» приходили по-настоящему опасные типы.

И Гурниссон был самым опасным среди этих суровых парней. Ну, во всяком случае, он точно занимал второе место…

— Гурниссон! — окликнул Харальд достаточно громко, чтобы волынщик смолк.

Готрек продолжал смотреть в свой стакан, но на его плечах взбугрились мышцы, так что куртка гнома затрещала по швам.

— Может, стоит обратиться к нему вежливо? — предложила Розана. — Возможно, он согласится помочь.

— Готрек Гурниссон! — повторил капитан еще громче. Убийца Троллей оглянулся через плечо, ища затуманенным взором человека, который назвал его имя.

— Кто спрашивает? — поинтересовался он, сжимая рукоять топора.

— Харальд Кляйндест, капитан портовой стражи.

Компаньон Гурниссона, который, очевидно, слышал о Грязном Харальде, закатил глаза и вознес немую молитву об избавлении. В воздухе запахло неминуемой дракой.

— Ублюдок! — крикнул кто-то позади Харальда. — Ты сломал руку моему брату!

Незнакомый молодой гигант двинулся на стражника. Кляйндест сделал шаг в сторону, шевельнул локтем и услышал, как ломаются кости руки громилы.

— Ну вот, — сказал капитан, — теперь ты ничем не отличаешься от своего брата.

Пронзительно вопя, несостоявшийся мститель удалился.

Гурниссон усмехнулся.

— Неплохо сработано, стражник.

— Это мелочи, — отозвался Харальд, пододвигая стул и садясь рядом с Убийцей Троллей.

— Мы не обслуживаем здесь таких, как она, — подал голос парень за стойкой, у которого в ухо, нос и губу было вдето по кольцу. Он неприязненно кивнул в сторону Розаны, садящейся на стул, вежливо поданный приятелем Гурниссона.

— Ведьм, — добавил бармен и сплюнул.

— Вы только что изменили политику заведения, — сообщил ему Харальд.

Бармен на мгновение задумался и согласился с капитаном.

— Мне шнапс, даме шерри и то, что пожелают джентльмены.

Подали напитки.

— Ты устроил много шуму на улице пару ночей назад, а, стражник? — заметил Гурниссон.

Харальд кивнул.

— Хорошо, что ты не встретился со мной.

— Хорошо — для меня или для тебя?

Гном оскалил острые желтые зубы, и на его лице возникла зловещая ухмылка.

— Скажем так: это было хорошо для города, — предложил компромисс компаньон Готрека. — Феликс Джегер, — представился он, обменявшись рукопожатием с Харальдом и поцеловав руку Розаны.

— Зачем ты искал меня, стражник? На меня поступали жалобы?

— Не больше, чем обычно. Мне просто нужно узнать имя одного человека. Преступника.

— Я не доносчик.

— Это не обычный преступник. Я говорю о Боевом Ястребе.

Гурниссон был озадачен:

— Этот убийца? Почему ты решил, что я знаю его имя?

— Ты знал его отца.

— Я знал отцов многих людей, а также их дедов и прадедов.

— Ты был с принцем Вастариеном.

Грубое лицо гнома приняло выражение, которое можно было назвать тоскливым.

— Давным-давно. Мы были тогда дураками. Все мы.

— Среди вас был другой Боевой Ястреб.

Гурниссон скривился так, словно ему запихнули в рот протухшую крысу. Он попытался смыть мерзкий привкус, прополоскав рот элем.

— Плохой человек. Некоторые слишком сильно любят профессию солдата. Она дает им возможность делать вещи, за которые обычные граждане угодили бы в лапы служителей закона.