Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Приближается армия, — сказал принц. — Похоже, что мой брат узнал о нашем бегстве и пытается исправить свою прежнюю небрежность.

Когда Джошуа передал ему новости Джулой, Саймон неожиданно почувствовал возникшее в нем странное удовлетворение. Значит, у него в конце концов еще будет возможность хоть что-то сделать! Через мгновение он вспомнил женщин, детей и стариков, для которых стал домом Новый Гадринсетт, и устыдился своего восторга.

— Что мы можем сделать? — спросил он.

— Будем ждать. — Джошуа остановился перед массивными очертаниями Дома Вод. Темный ручей бежал по разрушенному каменному шлюзу. — Теперь все остальные пути закрыты для нас. Мы будем ждать и готовиться. Когда Гутвульф или другой, кто ведет эти войска, появится — пусть это даже будет брат собственной персоной, — мы будем сражаться, чтобы защитить наш новый дом. Если мы проиграем… Что ж, тогда все будет кончено. — Ветер на вершине поднимал их плащи и теребил камзолы. — Если каким-то образом Бог даст нам победить, мы постараемся продвинуться вперед и использовать нашу победу.

Принц сел на выпавший из стены камень, поставил рядом лампу и жестом предложил Саймону присоединиться к нему; тени, которые они отбрасывали на стены Дома Вод, стали гигантскими чудовищами.

— Теперь мы должны просто жить день за днем, не заглядывая далеко вперед, иначе мы потеряем даже то малое, что у нас есть.

Саймон смотрел на танцующий огонь.

— А что будет с Королем Бурь?

Джошуа зябко закутался в плащ.

— Это слишком велико для того, чтобы обсуждать. Лучше нам держаться вещей, которые мы понимаем. — Он протянул руку к спящему палаточному городку. — Там спят невинные, которых надо защитить. Ты теперь рыцарь, Саймон, и ты клялся в этом.

— Я знаю, принц Джошуа.

Старший из них некоторое время молчал.

— А я, кроме всего прочего, еще должен думать о моем ребенке. — Его мрачная улыбка в мерцающем свете лампы была только легким движением губ. — Я надеюсь, что это девочка.

— Правда?

— Когда я был моложе, я мечтал, что моим первенцем будет сын. — Джошуа запрокинул голову и посмотрел на звезды. — Я думал о сыне, который будет ученым и справедливым и не повторит ни одной из моих ошибок. — Он покачал головой. — Но теперь я надеюсь, что наш ребенок — девочка. Если мы проиграем, а он уцелеет, за ним никогда не прекратят охотиться. Если это будет сын, Элиас не оставит его в живых. А если мы каким-то образом победим… — Он замолчал.

— Да?

— Если мы победим и я займу трон моего отца, когда-нибудь мне придется послать моего сына делать то, чего никогда не мог делать я, — навстречу опасностям и славе. Таков обычай королей и их сыновей. Я никогда не буду спать спокойно в ожидании известия о его смерти. — Он вздохнул. — Вот что я ненавижу в королевской власти, Саймон. Принц должен играть с людьми, которые живут и дышат, в государственные игры. Я послал тебя, Бинабика и других навстречу страшным опасностям — тебя, почти ребенка. Нет, я знаю, что теперь ты уже мужчина, — кто посвятил тебя в рыцари, в конце концов? — но это не спасает меня от угрызений совести. По милости Эйдона ты уцелел, исполняя мое поручение, но остальные твои спутники — нет.

Саймон немного помедлил, прежде чем заговорить:

— Но быть женщиной не означает избежать ужасов войны, принц Джошуа. Подумайте о Мириамели. Подумайте о вашей жене, леди Воршеве.

Джошуа медленно кивнул:

— Боюсь, что ты прав. А теперь будут новые битвы, новая война и новые невинные жертвы. — Мгновение подумав, он ошеломленно поднял глаза. — Элисия, Матерь Божья, хорошее лекарство я нашел для страдающего от ночных кошмаров! — Он пристыженно улыбнулся. — Бинабик взгреет меня за это — вытащить его подопечного из постели и беседовать с ним о смерти и горестях. — На мгновение он обнял Саймона за плечи, потом встал. — Я отведу тебя обратно в палатку. Ветер усиливается.

Когда принц нагнулся, чтобы взять лампу, Саймон посмотрел на его изможденное лицо, ощутил острый укол любви, смешанной с жалостью, и подумал, все ли рыцари так относятся к своим лордам. Интересно, если бы отец Саймона Эльференд остался в живых, был ли бы он таким же суровым и добрым, как Джошуа? Говорили бы они с Саймоном о таких вещах?

А самое главное, думал Саймон, пока они пробирались сквозь сухую траву, гордился бы Эльференд своим сыном?

Они увидели горящие глаза Кантаки еще до того, как различили в темноте Бинабика — маленькую фигуру, стоящую возле палатки.

— А, хорошо, — сказал тролль. — Я был по своему признанию полон беспокойства, констатировав твое отсутствие, Саймон.

— Это я виноват, Бинабик. Мы разговаривали. — Джошуа повернулся к Саймону. — Я оставляю тебя в надежных руках. Спокойной ночи, юный рыцарь. — Он улыбнулся и ушел.

— Теперь, — непреклонно сказал Бинабик, — ты имеешь должность возвращаться к себе в постель. — Он указал Саймону на палатку и потом сам последовал за ним внутрь.

Ложась, Саймон подавил стон. Неужели этой ночью с ним захочет поговорить все население Нового Гадринсетта? Его стон стал актуальным, когда вошедшая Кантака наступила ему на живот.

— Кантака! Хиник айа! — Бинабик шлепнул волчицу. Она зарычала и, пятясь, удалилась за дверь. — Теперь время для спанья.

— Ты не моя мама, — пробормотал Саймон. Как он сможет обдумать свою идею, если вокруг будет постоянно вертеться Бинабик. — Ты тоже собираешься спать?

— Не имею возможности. — Бинабик взял еще один плащ и кинул его сверху на Саймона. — Этой ночью я караулю вместе со Слудигом. Я буду возвращаться с тихостью, когда время закончится. — Он склонился над Саймоном. — Ты хочешь поговорить немного? Джошуа сказал тебе о вооруженных людях, которые идут к нам?

— Он сказал мне. — Саймон притворно зевнул. — Поговорим об этом завтра, ладно? Я действительно хочу спать.

— Ты имел день большой трудности. Дорога снов была предательской, как Джулой и предупреждала.

На мгновение любопытство пересилило желание Саймона как можно скорее вернуться к своим планам.

— Что это было, Бинабик? Эта штука на Дороге снов, похожая на бурю с искрами, ты ее тоже видел?

— Джулой не имеет знания, и я тоже. Какая-то помеха, она сказала. Буря — это подходящее слово. Я предполагаю, это было что-то вроде плохой погоды на Дороге снов. Но о ее причинности мы можем только иметь догадки. И даже догадывание не подходит для ночного времени и темноты. — Он встал. — Спокойной ночи, друг Саймон.

— Спокойной ночи, Бинабик. — Он услышал, как тролль свистит Кантаке, потом долго лежал тихо, сосчитав двести сердцебиений, прежде чем выскользнул из-под теплых плащей и стал искать зеркало Джирики.

Он нашел его в седельных сумках, которые Бинабик успел снять с его лошади. Белая стрела тоже была там, и еще тяжелый мешок, на мгновение озадачивший его. Саймон вытащил мешок, потом некоторое время возился с узлом шнурка. Внезапно он вспомнил, что это Адиту дала ему при прощании, сказав, что в мешке лежит что-то посланное Амерасу для Джошуа. Любопытно, подумал Саймон, если взять и открыть этот мешок где-нибудь в более уединенном месте. Но время поджимало. Саймон чувствовал, что Бинабик может вернуться раньше, чем предполагал. Лучше будет, если его накажут за отсутствие, чем если его остановят, прежде чем он испробует свою идею. Он неохотно запихнул мешок обратно в седельную сумку. Позже, пообещал он себе. Потом он отдаст его принцу, как и должен был.

Остановившись, чтобы достать маленький мешочек, в котором лежали кремни, он вышел из палатки в холодную ночь. Скудный лунный свет пробивался сквозь пелену облаков, и его было достаточно, чтобы найти путь через вершину горы. Несколько смутных фигур двигались по палаточному городу, но никто не окликнул его, и вскоре Саймон вышел из Нового Гадринсетта и подошел к руинам Сесуадры.

Обсерватория была пуста. Саймон прокрался сквозь темное помещение и вскоре нашел остатки костра, который разводила Джулой. Пепел был еще теплым. Он добавил несколько сухих веток, лежавших рядом с углями, и высыпал на них пригоршню опилок из своего мешочка. Он ударил кремнем по тупому концу кресала и высек искру. Она погасла, прежде чем он успел раздуть ее, так что ему пришлось с тихими ругательствами повторить процедуру. Наконец ему удалось разжечь маленький костер.