На двух планетах - Курд Ласвиц

Грунте сделал нетерпеливое движение; он хотел говорить, но Илль продолжал:

- Не бойтесь за свои убеждения и за свою свободу. Свободу вашу мы будем уважать, ибо свобода является основным условием достижения нашей мудрости. Культура не может быть ни навязана, ни дарована, - она требует, чтобы каждый народ проработал ее по-своему. Но для этой работы нужно получить соответствующее воспитание. Так было и на вашем планете. Народы, достигшие более высокого развития, подготовляли варваров к культурной работе. Точно так же и мы теперь хотим поделиться с вами нашим значительно более древним опытом. Не отвергайте нас в порыве ложной гордости. Раз мы уже ступили на Землю, сближение народов обеих планет неотвратимо. Не возбуждайте же заблуждения, что человечество может избежать нашего влияния. Доверьтесь нашим действиям и предостерегите людей, чтобы они, по близорукости своей, не стали чинить нам козней, которые обратятся против них же самих. Если люди узнают о нашем прибытии прежде, чем смогут подпасть под непосредственное наше влияние, то несомненно натворят не мало безумств. Ваши советы, уважаемые гости, не уберегут их от этого: вы же сами признались в том, что не имеете никакого политического влияния. Предоставьте же нам нести ответственность за те отношения, которые установятся между обеими планетами, и подчинитесь столь решительно выраженному пожеланию Центрального Совета,

Грунте снова почувствовал, что готов поддаться убедительности этих доводов. Только что возмущался он этой гордой речью, а теперь перед ним невольно уже возникал вопрос, а не повредит ли он людям своим предупреждением? Как могут они противостоять марсианам? Враждебно встретить их? Конечно, всего благоразумнее было бы снять с себя всякую ответственность и отправиться на Марс. Но нет! Грунте не было дела до благоразумия. Он исполнял свой долг. Он не мог отказаться от намерения предупредить своих соотечественников, не мог взять на себя ответственности за все последствия такого отказа.

Охваченный этими мыслями, плотно сжав губы, потупив глаза и не глядя ни на Илля, ни на марсиан, Грунте встал... Потом он бросил взгляд на Зальтнера; тот был озабочен теми же мыслями и, отвечая на взгляд, тихо сказал: Отклонить.

Грунте заговорил, сначала запинаясь и тихо, но потом голос его окреп.

- Мы, люди, не настолько самонадеянны, чтобы думать, что нам нечего позаимствовать у более древней культуры. Кто знает, может быть, итти по стопам марсиан - для нас и великое счастье; но это может оказаться и несчастьем для нас. Я не берусь об этом судить. И именно потому, что я не могу судить об этом, я не смею, насколько это зависит от меня, допустить, чтобы мое поведение было равносильно решению; нужно предоставить людям, обитателям Земли, возможность самим разобраться в этом вопросе. Способствовать этой возможности я считаю своим долгом. Этим вполне обусловливается для меня и моего друга наше дальнейшее поведение. Инструкция экспедиции предписывает нам, немедленно по достижении северного полюса, вернуться домой. Уже это одно лишает нас возможности принять ваше приглашение. Однако, могло бы возникнуть сомнение, не явится ли путь через Марс для нас кратчайшим путем. Но наши переговоры положили конец всем этим сомнениям; вы не желаете, чтобы мы вернулись на родину до вашего прибытия туда; поэтому мы должны воспротивиться. Тут вопрос не благоразумия, а вопрос совести. Чтобы из этого ни вышло, мы должны напрячь все свои силы, положить свою жизнь за то, чтобы немедленно известить нашу родину о предстоящем прибытии марсиан на Землю. Этого требует от нас наш долг перед родиной и человечеством. Дальнейшие разговоры излишни. При первой возможности мы воспользуемся спасенным вами шаром нашей экспедиции и пустимся в обратный путь. Если вы действительно обладаете высокой мудростью нумэ, согласно которой свобода личности пользуется безусловным уважением, то я уверен, что вы не откажете в содействии нашему отъезду. Мы просим отпустить нас.

Грунте и Зальтнер, который тоже встал, покинули свои места и направились к двери.

Глубокое молчание воцарилось в собрании марсиан. Большинство из них глядело сосредоточенно и мрачно; и только на лицах ближайших своих друзей люди прочли одобрение. Уходя, Зальтнер увидел, что Зэ провожает его ласковым взглядом, но напрасно старался он перехватить взгляд Ла. Грунте уже раскрыл дверь; никто не удерживал их, и они покинули зал.

Марсиане продолжали свое совещание. Большинство было явно расстроено неудачей; раздавались даже голоса, предлагавшее увезти людей на Марс хотя бы против их воли. Молодой капитан Осс высказал мысль, что можно оспаривать право личности у людей, так как они не проявили достаточного понимания духа марсианской мудрости. Ла с удивлением взглянула на него, а Фру тотчас же поднялся, чтобы отклонить это обвинение. То, что люди смогли отстоять свою волю перед волею марсиан, является уже вполне достаточным и единственно возможным доказательством неотъемлемости прав их личности. Таким образом, не только нельзя принудить их к путешествию на Марс, а, наоборот, придется оказать всевозможное содействие их отъезду на родину.

Илль разрешил этот вопрос, указав, что право людей на свободное решение не подлежит обсуждению, так как оно обеспечено Центральным Советом. Не надо, однако, вдаваться и в другую крайность: хотя и нельзя помешать их отъезду, но слишком покровительствовать ему отнюдь не следует. Так или иначе, придется примириться с тем, что люди узнают о присутствия марсиан на Земле раньше, чем того бы хотелось марсианам. Но, с другой стороны, Иллю представлялось чрезвычайно важным, чтобы хотя бы один из их гостей сопровождал их на Марс и впоследствии, как очевидец, мог бы свидетельствовать обо всем виденном. Но для этого необходимо его добровольное согласие. Тут Ра заметил, что Зальтнер, быть может, согласится на это путешествие, если Грунте будет вполне обеспечено возвращение па родину. Но таких гарантий, в сущности говоря, марсиане ведь дать не могут. Подумав немного, Илль сказал:

- Я думаю, что могу взять это на себя и доставить Грунте в Европу, хотя бы в течение двадцати четырех часов.

Это сообщение вызвало у большинства марсиан живейшее изумление. Значит, можно было обеспечить Грунте возвращение на родину? А если так, то почему бы и самим сейчас-же не отправиться в Европу?

Илль, прежде всего, осведомился, не могут ли Грунте и Зальтнер слышать то, что говорится здесь на совещании? Они в это время приступили к починке своего шара и находились на крыше острова, где было достаточно просторно для осмотра шара. Шар был им немедленно предоставлен, так как дежурные чиновники были осведомлены о результатах совещания. Илль распорядился закрыть крышки телефонов и прекратить запись фонографа. С напряженным вниманием слушали марсиане подробное сообщение Илля о тех успехах, которых удалось достигнуть при работах по подготовке экспедиции в Европу. До сих пор, от марсиан, прибывших на корабле с Иллем, они слыхали лишь в общих чертах о том, что на Марсе сделаны большие открытия в области воздухоплавания.