Темная лошадка - Оксана Обухова

Я тихонько прокралась к черной лестнице и бегом спустилась на двадцать седьмой этаж. Беляшами начинало пахнуть еще на пороге пентхауза.

Три горячих, наивкуснейших булки с котлетой под кружку холодного молока, — остаток воскресного дня я хотела провести в приятной лени, одиночестве и бездумном просмотре всего подряд по телевизору.

Странное дело, но обо мне как будто забыли. Так было в первую неделю после моего водворения в пентхаузе. Никто не стучал в дверь, не просил рассказать о жизни сицилийской мафии или ощущениях кинднепинга, все занимались своими делами и в гости не торопились.

Я даже обиделась. Когда собираешься отстаивать свое конституционное право на отдых, а вдруг оказывается, что никому ты особенно не нужна, поневоле становится досадно. И желание приятно лениться исчезает само собой.

Или за несколько часов добровольного заточения я все же успела нормально отдохнуть? А деликатные Кутеповы дали мне эту возможность?

Не исключено.

Около шести вечера в мою дверь, наконец, постучали. Я вскочила с кровати, подбежала к двери и распахнула ее настежь.

— Хочу попрощаться, — с сумрачным видом пробасил Кутепов и переступил порог. — Мне сказали, ты неважно себя чувствуешь?

— Мне уже лучше, — отчиталась я и приступила к неприятнейшей фазе извинений: — Михаил Петрович, мне очень жаль, что я вчера сболтнула насчет отъезда Миши и Светы…

— Пустое, — перебил мое блеянье хозяин дома. — Я не обязан отчитываться о своих решениях перед дочерью. Я вот что зашел… ты тут присмотри за всеми. Хорошо? Чуть что, — звони. Я с них живо стружку сниму.

— Не думаю, что это понадобится, — смутилась я. Фискальства такого рода от меня еще не требовали. Но лиха беда начала… — Когда возвращаетесь, Михаил Петрович?

— Надеюсь, что послезавтра, — скупо бросил Кутепов и, потрепав меня по плечу, простился: — До встречи, Софья.

— Всего хорошего, дядя Миша, — пропищала я, так как порог Кутепов уже переступил, а невдалеке маячила Светлана. Непонятное выражение лица девушки, заставило меня высунуться еще дальше в коридор. Чего вдруг няне потребовалось в этой половине дома, в углу рядом с напольной вазой? На детской стороне у Светы не осталось дел и она устроила себе прогулку?

Оказалось, няня ждала хозяина. Посматривая искоса в мою сторону, она тихо лепетала что-то Михаилу Петровичу и, кажется, о чем-то просила. Кутепов внимательно выслушал девушку, покачал головой и, погладив ее по плечу, — точно так же как недавно он гладил меня, — отправился в кабинет за портфелем.

Любоваться проводами Главы семейства, я не пошла. Послушала у двери, как раздаются последние ЦУ, и пошла к зеркалу, подкрасить губы.

Пора выходить в свет. Затворничество начинало утомлять.

Примерно через полчаса после отъезда Главы, в пентхаузе нарисовался младший Стрельцов с предложением:

— А не сыграть ли нам в картишки?

Рената озабочено сновала по дому, Митя поймал ее за руку, поставил по стойке смирно и, заглянув в глаза, сказал:

— Даже не мечтай. У меня все полномочия на решительные действия. Сегодня мы все сидим дома и играем в карты. Андестенд? Коли что, учти сестричка, привяжу к стулу и выставлю караул.

— Была нужда, — фыркнула кутеповская дочь, — я и не собиралась никуда…

— Ну-ну, — улыбнулся Митя. — Давай неси колоду.

Играли в так называемый «дамский преферанс» — «Кинг». Совершенно мне не знакомый, но увлекательный для человека хоть немного знакомого с картами.

Мебельный директор нарисовал для меня шпаргалку и первый кон, что удивительно, я закончила в лидерах.

За низеньким журнальным столиком шлепали карты, объявлялись козыри и прикупы, я, Рената, Бьянка и Митя ссорились из-за не вовремя выложенной десятки пик:

— Ты должна была бить ею короля! А ты сбрасываешь ее сейчас, не в масть! — орала на мачеху падчерица. — Ты объявила, что у тебя нет пик, я помню!!

— Я вальта пикей положила!! — не сдавалась Бьянка. — Вот смотри, — рубашками вниз, переворачивались взятки, — вот мой валет!

— Это Сонькин валет!! Ты восьмерку червей сбросила!!

Я в споре не участвовала, так как никогда не помнила чужих взяток. Миша-маленький тоже взяток не помнил, но в споре собирался поучаствовать громким плачем, — ребенок давно уже капризничал, — теперь же он сел на попку и, перебрасывая удивленные взгляды с мамы на вопящую сестрицу, разразился громким ревом.

Света подошла к Бьянке, шепнула ей что-то на ухо, и хозяйка, немного раздраженно кивнула: «Иди, только не забудь высушить ему волосы после ванны».

— Девочки, объявляется перекур, — отложив карты и подняв вверх ладони, сказал Митя.

— Я с этой шулершей вообще играть не буду! — воскликнула Рената и пулей вылетела из гостиной.

— Сама такая! — совсем по-детски крикнула вслед Бьянка и, поглядев на нас, плаксиво мяукнула: — Ну, честное слово, я вальта положила…

— Девочки, не будем ссориться, — примирительно произнес Дима и отправился на террасу.

Игра расстроилась. Бьянка надулась на Ренату, Рената презрительно фыркала что-то о шулерских приемах мачехи, четвертым игроком решено было пригласить Наталью Александровну.

Таша играла отвратно. Путала карты, брала чужие взятки и лезла поперек батьки в пекло.

Рената стояла позади кресла Мити и наслаждалась всеобщим конфузом.

— Может быть, займешь свое место? — неловко предложил мебельный директор и извинительно пожал плечами, покосившись на матушку.

— Ага, разбежалась, — вредно бросила сестрица и, гордо задрав нос, вышла на террасу.

Мы снова раздали карты, но игра разладилась совершенно. Наталья Александровна принялась думать о чем-то своем, перепутала все на свете, сын морщился от невнимательности матушки и одобрял мою весьма неловкую игру, такими же бестолковыми комплиментами:

— Ах, Софья, ну почему мое сердце не свободно? Я бы обязательно в вас влюбился. Вы так по-женски бессердечно прихлопнули моего короля… Я должен отомстить…

— Тоже мне мститель нашелся, — невнимательно буркнула директорская матушка.

— Ах, мама, мама, любовь и голод правят миром, мне мира не надо, мне бы с этим тузом разобраться…

— Софья, на самом деле, возьмите шефство над этим зубоскалом, — вздохнула Таша.

— Мама!! Ты хочешь, чтобы меня пристрелил ее итальянский мафиози?!

— От тебя пуля отскочит, ты панцирный.

— Панцирными бывают кровати, мамочка, я у тебя непробиваемый.

Партию мы так и не доиграли. Наталья Александровна, в совершенно бесподобной манере, запуталась в картах и сломала игру. На мизере она взяла три чужие взятки, а в козырях лупила червями вместо пик. После этого подсчет стал совершенно невозможным, и места распределили на глазок, — я, что удивительно, снова лидировала. Толи новичкам везет, толи я одна смогла проникнуться своеобразным стилем игры Натальи Александровны.

Тихо бубнил большой плазменный телевизор на стене, стрелки часов приближались к одиннадцати, Наталья Александровна с сыном уже собирались к себе, — Бьянка составляла чашки на поднос, — как вдруг, со стороны коридора раздался резкий и короткий вскрик. Перепуганные, — а вдруг что-то с Мишей случилось?! — мы бросились на крик, шедший из ванной.

Столпившись у двери, мы начали стучать, изнутри доносились какие-то стоны, неразборчивые слова, и Митя, с разбегу ударив дверь плечом, выбил некрепкий, скорее декоративный, запор. Следом за ним в мраморный зал заскочила вся компания.

(«Мраморным залом» это помещение я назвала не случайно. Ванная комната была огромной. Внушительная овальная емкость с дырочками для пузырьков джакузи была утоплена в мраморное возвышение с двумя полукружьями каменных ступеней. Именно эти ступени превращали процесс мытья в о м о в е н и е. Сначала ты снимаешь одежду возле правой стены и, повесив ее на крючки, поднимаешься по правым ступеням. Потом, после о м о в е н и я, спускаешься уже по левым ступеням до вешалок с банными полотенцами. Ритуал приятный и соблазнительный, я пробовала.)

На полу возле левых ступеней лежала няня Света. Она была еще абсолютно голой, в каплях воды, тихо стонала и просила:

— Врача, вызовите врача.

Митя бросился к девушке и приподнял ее голову:

— Ты упала?! Ударилась?! Головой?!

Наталья Александровна отпихнула сына в сторону: «Уйди отсюда! Не видишь, она голая! Лучше врача вызови!»

— Да, да, — пролепетал Митя и побежал к телефону.

Света не поднималась. Она лежала на полу и тихо плакала. Пышное белое тело девушки покрылось мурашками, мы растерянно мельтешили вокруг и не знали, что делать: толи заставить ее подняться, толи дожидаться врача, — вдруг у няня что-то с позвоночником?! Мы только укрыли бедняжку большим махровым полотенцем.

— Света, Светочка, — причитала Таша, — как же ты так?! Тебе больно?!