Звездная пыль - Гейман Нил

– Твои проблемы меня не касаются, – ответила ее бывшая рабыня. – Но я больше не намерена терпеть, чтобы меня называли неряхой, или служанкой, или как угодно еще – за исключением моего собственного имени. Я – леди Уна, старшая и единственная дочь восемьдесят первого лорда Штормфорта, а заклятиям и обязательствам, связывавшим меня с тобой, навсегда пришел конец. А сейчас ты извинишься передо мной и назовешь меня истинным именем; в противном случае я – с огромным наслаждением – проведу остаток жизни, преследуя тебя и уничтожая все, что тебе дорого, и все, что ты считаешь собой.

Несколько секунд женщины смотрели друг другу в глаза – и первой отвела взгляд старуха.

– Приношу извинения, что посмела назвать вас неряхой, леди Уна, – выдавила она, выплевывая наружу каждое слово, как пригоршню горьких опилок.

Леди Уна кивнула.

– Хорошо. Теперь, когда время моей службы истекло, я надеюсь, ты хорошо заплатишь мне за работу, – сказала она, потому что знала – подобные вещи подчиняются своим законам. Все на свете подчиняется своим законам.

Дождь все лил и лил, потом сделал перерыв на достаточное время, чтобы выманить людей наружу из-под импровизированных навесов и крыш, после чего брызнул на них с новой силой. Тристран и Ивэйна, мокрые и счастливые, сидели у костерка под тентом в пестрой компании различных существ.

Тристран расспросил соседей, не знают ли они маленького лохматого человечка – того самого, что помог ему в странствиях, – и постарался описать его как можно точнее. Некоторые из присутствующих встречали коротышку в прошлом, но на нынешней ярмарке его никто не видел.

Руки юноши, почти что вопреки его воле, перебирали мокрые волосы звезды. Он сидел и дивился, почему же ему потребовалось так много времени, чтобы осознать свою любовь к ней; Тристран спросил мнения самой звезды – и она обозвала его идиотом, а он заявил, что это самое прекрасное слово, какого когда-либо удостаивался мужчина из уст дамы.

– Итак, куда же мы отправимся, когда кончится ярмарка? – спросил Тристран.

– Пока не знаю, – пожала плечами звезда. – Но у меня еще осталось одно невыполненное обязательство.

– В самом деле?

– Да, – ответила Ивэйна. – Помнишь топаз, который я тебе показывала? Я должна отдать его истинному владельцу. В прошлый раз, когда владелец только объявился, та ужасная трактирщица перерезала ему горло, и камень остался при мне. Хотела бы я от него избавиться.

Из-за плеча юноши послышался женский голос:

– Попроси у нее топаз, Тристран Тёрн.

Он обернулся – и встретился взглядом с глазами цвета полевых фиалок.

– Вы были птицей у старухи в фургоне, – узнал он женщину.

– В то время, как ты маялся в облике садовой сони, сын мой, – кивнула та. – Да, я была птицей. Но теперь ко мне вернулось истинное обличье, и время рабства навсегда окончено. Попроси у Ивэйны отдать тебе ее ношу. Ты имеешь на это право.

Он повернулся к звезде.

– Ивэйна?

Та кивнула в ответ, ожидая, что будет дальше.

– Ивэйна, ты не отдашь мне свою ношу?

Та выглядела ошарашенной. Однако послушно нырнула рукой под одежду, пошарила там и вытащила наружу большой топаз на разорванной серебряной цепи.

– Он принадлежал твоему деду, – пояснила Тристрану черноволосая женщина. – А ты – последний потомок мужского пола в роду Штормфорта. Надень топаз на шею.

Тристран покорился. Стоило ему соединить концы цепи, как она тут же срослась на нем, будто никогда и не рвалась.

– Красивый камень, – с подозрением сказал Тристран.

– Это Камень Власти Штормфорта, – сообщила его мать. – С его правом никто не поспорит. Ты нашей крови, а все твои дядья уже мертвы. Из тебя получится прекрасный лорд Штормфорта.

Тристран смотрел на нее в откровенном замешательстве.

– Но я совершенно не хочу быть лордом чего бы то ни было! И вообще не хочу владеть ничем, кроме… кроме сердца моей леди.

Он взял руку звезды, приложил ее ладонью к собственному сердцу – и улыбнулся.

Глаза женщины нетерпеливо блеснули.

– За почти полные восемнадцать лет, Тристран Тёрн, я еще ни разу от тебя ничего не потребовала. И вот пожалуйста – на первое же простенькое мое пожелание, на просьбу о малейшей услуге он отвечает отказом!.. Я тебя спрашиваю, Тристран Тёрн: по-твоему, так нужно обращаться с матерью?

– Нет, мама, – обреченно отозвался Тристран.

– Хорошо, – немного смягчилась она. – В таком случае, молодые люди, я думаю, вам будет полезно обзавестись собственным домом, а тебе, Тристран, надо приставить себя к какому-нибудь занятию. А если работа лорда тебе не подойдет, всегда можешь ее бросить. Не найдется серебряных цепей, способных приковать тебя к трону Штормфорта.

Тристрана ее слова вполне обнадежили, Ивэйну же впечатлили намного меньше, ибо она знала, что серебряные цепи порой могут принимать любое обличье. Однако она понимала, что самый мудрый способ начать совместную жизнь с молодым человеком – это не ссориться с его матерью.

– Не окажете ли вы мне честь, назвав свое истинное имя? – спросила Ивэйна, толком не зная, не слишком ли она высокопарно выразилась. Но Тристранова мать горделиво выпрямилась, и звезда поняла, что – нет, не слишком.

– Я – леди Уна из Штормфорта, – ответила женщина. И, открыв маленькую поясную сумочку, извлекла на свет стеклянную розу, такую темно-красную, что в свете огня ее бутон казался почти черным. – Вот моя плата за честную работу, – сообщила она. – За шестьдесят с лишним лет службы. Отдавая ее мне, ведьма чуть не лопнула от жадности, но закон есть закон, и откажись она исполнять его – лишилась бы остатков своей магической силы, а то и чего побольше. Так вот, я думаю, стоит обменять эту розу на паланкин, чтобы въехать в Штормфорт с подобающей помпой. Ох как же я соскучилась по Штормфорту! Нам потребуются носильщики, конный эскорт и, пожалуй, парочка слонов – они ведь такие внушительные, слон во главе колонны действует куда лучше, чем любые крики «прочь с дороги»…

– Нет, – отрезал Тристран.

– Нет? – изумленно переспросила его мать.

– Нет, – повторил юноша. – Ты, мама, можешь отправляться домой в паланкине, на слонах и верблюдах и вообще на чем захочешь. Но мы с Ивэйной поедем как-нибудь попроще и будем передвигаться так быстро, как сами решим.

Леди Уна перевела дыхание, и Ивэйне захотелось оказаться отсюда где-нибудь подальше на время их спора. Так что она встала, сообщив остальным, что немного прогуляется поблизости и скоро вернется. Тристран взглянул на нее умоляющими глазами, но звезда покачала головой: это была его собственная битва, и девушка полагала, что в ее отсутствие он будет биться лучше.

Прихрамывая, она брела через полутемную ярмарку и остановилась у шатра, из которого слышалась музыка и аплодисменты и струился теплый медовый свет. Думая о своем, звезда слушала музыку. Тут-то к ней и подошла, ковыляя с трудом, сгорбленная старуха с бельмом на одном глазу – и окликнула звезду, желая поговорить.

– О чем? – удивилась девушка.

Старуха, которую годы иссушили и сделали немногим больше ребенка, опиралась на крючковатую палку почти что с нее ростом. Пальцы со вздувшимися костяшками скрючились от артрита. Она снизу вверх посмотрела на звезду здоровым глазом и синеватым бельмом и проговорила:

– Я пришла, чтобы забрать с собой твое сердце.

– Вот как? – спросила Ивэйна.

– Да, – кивнула старуха. – Я ведь почти добыла его в горном ущелье. – Она издала сухой горловой смешок. Из мешка, горбом лежавшего у ведьмы за спиной, торчал витой длинный рог цвета слоновой кости, и Ивэйна поняла, где она прежде видела такой рог.

– Значит, это были вы? – спросила она крохотную старушонку. – С двумя ножами?

– У-гм. Именно я. Но сейчас я растратила всю молодость, которую взяла в дорогу. Каждое магическое действие забирало у меня частичку молодости, и теперь я старше, чем когда-либо была.

– Только прикоснись ко мне, – выговорила звезда, – попробуй тронуть меня хоть пальцем – и будешь жалеть всю жизнь!