Спасенные - Джим Горант

Обитатели клеток постепенно приходили в норму. Собаки и сотрудники приюта втягивались в размеренный круговорот будней, когда все спокойны и довольны. Служители приходили в 7 часов утра и начинали мыть клетки. На это уходило больше времени, чем обычно, поскольку собаки так радовались им, прыгали в клетках и пытались обратить на себя внимание, что вывод их из клетки неизбежно превращался в некоторую игру.

Затем наступал тихий час, чтобы собаки могли расслабиться и переварить пищу, перед тем как в приют придут посетители. Аналогично тому, как Николь Раттай занималась с оставшимися в окружных приютах собаками, волонтеры и служители обходили клетки и уделяли внимание каждой собаке. Что они при этом делали, зависело от собаки: одних просто гладили, с другими играли, третьих обучали простым командам.

Вслед за этим собак выводили на прогулку. После первой недели этот процесс упростился и стал не столь пугающим для всех. Обычно собаку выводил на поводке один служитель. Внутри небольшого двора собакам теперь разрешалось свободно бегать, а некоторые учились приносить изгрызенные теннисные мячи, в изобилии валявшиеся на земле. После легкого завтрака следовал медицинский обход и игры.

Сотрудники приюта удивлялись, как изменились собаки буквально за одну неделю. Они словно стряхнули с себя все стрессы, связанные с пребыванием в прежнем приюте, и выглядели гораздо счастливее. Самое удивительное заключалось в том, насколько собаки не соответствовали людским представлениям о них. В основном собаки любили общаться с людьми и просто не знали, что бы такого сделать, чтобы заслужить их внимание и любовь.

Сотрудники приюта прекрасно знали, какова должна быть обычная собачья жизнь, которая включала в себя сон, игры, прогулки, общение с людьми. Они видели, что одиннадцать существ, отданных на их попечение, раньше даже понятия не имели о такой жизни. Здесь впервые эти собаки могли быть просто собаками.

Николь Раттай больше не плакала вечерами. Недели, предшествовавшие и следующие за Днем благодарения, вселили некоторые надежды. У собак наметился некоторый прогресс. В судебном деле также. 20 ноября правительственные органы предписали заморозить активы Вика до тех пор, пока он не внесет плату за собак. На следующий день в министерство юстиции были перечислены деньги. Раттай не получила ни цента, однако появилась надежда, что эти затраты ей когда-нибудь возместят.

У нее были свои будни, — ежедневные поездки в два приюта, общение с собаками. Вечером она возвращалась в крошечную квартирку, разогревала полуфабрикаты на ужин, готовила мясные шарики из куриных потрошков и мяса индейки для собак, несколько минут разговаривала по телефону с мужем, а затем усаживалась за отчет. К тому времени, когда все дела были закончены, она валилась с ног от усталости. На следующий день она поднималась утром, и все повторялось. Она уезжала из дома рано утром, когда еще не рассвело, и возвращалась после заката.

Этот ритм выматывал физически и эмоционально, но стимул давали собаки. Теперь она могла оценить улучшения состояния каждой собаки. Малышка Рыжик была нервной собакой с паутиной шрамов на морде и спиленными зубами, что наводило на мысли о том, что эту собаку использовали в качестве «тренировочной собаки», то есть спарринг-партнера для более искусных и агрессивных бойцов.

Впервые посетив приют, где жила Малышка Рыжик, Раттай записала: «Не хотела выходить, несмотря на уговоры, однако, когда я разговаривала с Кудрявым из соседней клетки, она вышла и посмотрела на меня. Как только я начала разговаривать с ней, она убежала в дальний угол загона». В первый рабочий день Раттай Малышка Рыжик хоть и проявляла любопытство, но была так напугана, что даже отказалась брать у Раттай лакомство.

Однако третий день принес улучшения:

«9.11. Малышка Рыжик — она по большей части скрывается в глубине клетки, однако иногда выходит проверить, не оставили ли для нее лакомство».

Перелом пришелся на четвертый день:

«10.11. Малышка Рыжик — она находилась в маленьком переднем отсеке клетки, когда я пришла. Вначале она подобрала кусочек курицы с пола, куда я его уронила, и в конце концов взяла кусочек у меня с руки. Она вышла из клетки на прогулку. Идя по коридору, она не обращала внимания на других собак. Оказавшись во внешнем загоне, она подошла ко мне за угощением, но не дала до себя дотронуться. Через некоторое время она стала ходить около меня и останавливаться, чтобы получить лакомство. Она позволила мне дотронуться до своей головы и легонько почесать ее за ухом. Я сидела, скрестив ноги, на земле, и, наконец, она зашла за меня и улеглась, касаясь моей спины. Я повернулась, чтобы погладить ее, против чего она не возражала. Через некоторое время она встала рядом со мной, слегка прислонившись ко мне, и позволила себя почесать. Она вернулась в клетку».

К началу декабря собака окончательно приобрела уверенность:

«1.12. Малышка Рыжик хотела выйти из клетки, когда я открыла дверцу, пытаясь найти ее старую игрушку. Она никогда раньше этого не делала, и я выпустила ее из клетки. Мы походили внутри помещения, чтобы она освоилась. Она чувствовала себя уверенно и периодически помахивала хвостом. Мы направились во внешний загон. Сегодня она мало дрожит, также впервые. Я села на корточки, а она прислонилась к моим коленям, пока я гладила ее».

Хотя эта тенденция сохранялась, одна из последних записей, посвященных Малышке, демонстрирует, что путь к цели не всегда прямой, и даже после всего, что удалось сделать Раттай, собака неожиданно не захотела ей доверять.

«3.12. Малышка Рыжик сегодня хотела выйти из клетки. Она все увереннее чувствует себя вне клетки. Я села на колени, и она прислонилась ко мне, пока я ее гладила. Она прошлась со мной по загону и приветствовала вошедшего работника приюта. Позже, когда я села в ее клетке, она не подошла ко мне».

Все эти дни Раттай поддерживало лишь сознание того, что у этих собак остается надежда на то, что они поправятся и будут жить счастливо. Это будет непросто, потребует много времени и терпения, но это возможно. Она молилась, чтобы нашлось достаточно людей, думающих так же, как она, чтобы нашлось достаточно организаций любителей животных, которые не станут слушать зловещих предупреждений и страшилок, распространяемых прессой, а дадут этим собакам шанс.

Крайний срок подачи заявок группами спасения животных прошел. Раттай, как и остальные, опасалась, что даже те, кто захочет взять собак, не смогут соответствовать строгим правительственным требованиям, которые, среди прочего, включали наличие обязательств о возмещении убытков, общую сумму рисков по договору страхование не менее 1 миллиона долларов, подтверждение способности заботиться о собаках подобного типа.