Туманность Ориона - Андрей Ливадный

Карточка кода… Несовпадения… Что бы это могло означать на самом деле?..

– Подними рубашку, – оборвал его мысль Покровский. – А теперь посмотри на свою поясницу, туда, где был шрам от осколочного ранения.

Вадим повиновался с какой-то смертной, обреченной тоской.

Шрама не было. Не осталось даже намека.

– Вот так… – подытожил Андрей Георгиевич. – А теперь давай поговорим нормально, – предложил он.

– Нормально – это как?

– Без психа, – резко ответил генерал. В нотках его голоса внезапно прозвучала дикая усталость. – Поиграли в войну и хватит… Только потом шепнешь мне на ухо, где у нас клепают таких суперменов… Раскидал по сторонам охранников, напугал до полусмерти весь персонал медицинского крыла. Орел…

Вадим насупился. Ерунда какая-то получалась. При чем тут генетический код?

– А какой смысл признавать меня своим при таком вот раскладе? – он выразительно посмотрел на карточки, которые все еще держал в руке.

– А какой смысл инопланетной разведке подсовывать твоего двойника, шитого белыми нитками? – вопросом на вопрос ответил Андрей Георгиевич. – Был бы ты не тот, за кого себя выдаешь, – генетический код тогда бы совпадал, понимаешь? – Покровский опять укоризненно посмотрел на него. – Нет, Вадим, я еще ни разу не опускался до того, чтобы думать о дураках в системе недружественных нам разведок. Там их нет, а если и попадаются, то исключительно редко. – Андрей Георгиевич вздохнул и признал: – Крутил я твою историю и так и сяк, пока не понял – единственное разумное объяснение заключается в том, что ты сам не подозреваешь обо всем этом.

– Какую историю? – зло спросил Вадим. – Я и рта раскрыть не успел… – Он осекся, когда неприятная догадка скользнула, словно холодная змея вдоль позвоночного столба.

Покровский выдержал его взгляд, пожал плечами.

– Да, Вадим. Мыслесканер – прибор запрещенный, и мной лично не любимый, но пришлось…

– Вы вывернули меня?!

– Да, и я не собираюсь скрывать это. Я даже знаю, где ты спрятал ключ активации бортовой кибернетической системы «Альфы». Извини, капитан…

Полуэктов молчал, переваривая эту мерзкую новость.

– Сколько прошло времени?.. – наконец глухо спросил он.

– После твоего возвращения? Неделя.

Вадим ощущал себя в эти секунды так, будто на него вылили ушат ледяных помоев. Какой-то мерзкий озноб пробежал по телу…

Итак, большая часть его жизни, по крайней мере, последние яркие воспоминания были известны Покровскому так, словно тот просмотрел видео. В некоторых мирах за подобные методы извлечения информации приговаривали к пожизненному заключению.

Эти мысли пришли, обожгли рассудок, душу, все, что было внутри, и так же внезапно схлынули, оставив пустоту. Всё, получается, козырей больше нет… и при таком раскладе он вроде бы и не нужен уже в качестве источника информации?

Тогда с какой стати Покровский так рисковал, подставляясь под выстрел? Не из отеческих же чувств он вошел сюда, наверняка не зная заранее, насколько Вадим владеет собой? Ведь мог и очередь в живот схлопотать…

– Разговор есть, – произнес Покровский, вставая со стула. – Серьезный разговор, – добавил он, протягивая руку за автоматом. – Давай без глупостей, ладно?

В кабинете Покровского их ждал горячий кофе.

Вадим сел в знакомое кресло, пошарил глазами по сторонам, но Андрей Георгиевич, проследив его взгляд, сделал успокаивающий жест:

– Я готовился к разговору, тут все теперь блокировано наглухо. А ты молодец, бдительности не теряешь…

Вадим пожал плечами, взял кофе, сделал глоток. Чувствовал он себя неуютно, как зверь, который попал в ловушку и смотрит на охотника, не в силах ничего противопоставить стальной хватке капкана.

Генерал явно чувствовал его настроение. Сев напротив, он сцепил руки в замок.

– Ты готов выслушать правду?

– О чем? – глухо спросил Полуэктов.

– Обо всем. Но в первую очередь о себе, – выдержав его взгляд, ответил Покровский. – Вадим, на основе привезенных тобой сведений я за неделю накопал тут такую кучу… дерьма, что становится страшновато. – Он исподлобья посмотрел на капитана и добавил:

– Я собираюсь поделиться с тобой всем, что знаю, но прежде ты должен отбросить обиды и ответить на один вопрос, причем не мне, а самому себе: насколько сильно ты заинтересован в правде? Не встанет ли она поперек горла?

Полуэктов не совсем понимал, о чем толкует ему Покровский.

– Нечестно получается… – тем не менее буркнул он. – Вы, Андрей Георгиевич, знаете все, а мне играть в русскую рулетку?

– Нет никакой рулетки, Вадим, – резко ответил генерал. – Есть куча проблем, которые придется решать, вероятнее всего, ценой крови, а выгоды, кроме сомнительных моральных дивидендов, не будет никакой, поверь. И разговор наш не станет для тебя приятным.

– У меня и так неприятностей по горло… – мрачно парировал Вадим. – Переживу…

– Хорошо… – Генерал достал из лежавшей на столе папки несколько заготовленных заранее листков и протянул их Полуэктову:

– Это заключение комплексной экспертизы. Прочти.

…

Через несколько минут Вадим поднял глаза.

– Это означает, что я умер? – с неестественным спокойствием спросил он, а у самого в глазах таились такая боль, недоверие, испуг, что Покровскому впервые за время их разговора вдруг стало не по себе.

– Я тоже не сразу поверил в это, Вадим… Но тот лазерный луч, который пробил обшивку «Гепарда», достал и тебя, – собравшись с духом, произнес генерал.

Вадиму вдруг отчетливо вспомнились и жалящая вспышка когерентного света, и вонючая криогенная камера с расколотым колпаком… Душно… Он негнущимися пальцами расстегнул ворот нелепой белой униформы.

– Не верю… – тихо произнес он. Несколько раз сжав и разжав пальцы правой руки, которыми только что расстегивал ворот, он посмотрел на них, будто видел впервые, и вдруг резко повернул голову, зло, упрямо вскинув взгляд на Покровского:

– Хорошо, я готов выслушать аргументы. В чем моя нечеловеческая сущность?! – резко спросил он.

– Ты не ершись, – осадил его генерал, зная, что нельзя позволить Вадиму жалеть себя. – Никто не говорит, что ты перестал быть человеком. Но в твоем новом теле есть серьезные усовершенствования, и чтобы поверить в это, попробуй сам ответить на вопрос: кто снабжал тебя кислородом, пока ты метался по «Альфе» в энергетическом скафандре? Или как ты ухитрился дышать в атмосфере планеты, где всего десять процентов свободного кислорода? Почему не заболел и, извини, – не загнулся от агрессии местной микрофлоры?

– На поверхности планеты я использовал имплант!

– Хорошо, допустим. А на «Альфе»? Когда тебя обволакивал плазмоид? Чем ты дышал?

Вадим не мог ответить на этот вопрос. Ему оставалось лишь пожать плечами, зло посмотрев на генерала, но тот остался невозмутим:

– Ответ один: ты сам защищал себя, на уровне подсознания реализуя новые, данные тебе способности. Твой организм сам вырабатывал кислород в тех объемах, как того требовало влияние окружающей среды!

Вадим понял, что ничего не может противопоставить ни словам Покровского, ни этому чертовому заключению экспертизы… Кто и как вытащил его из «Гепарда»? Как он попал в криогенную ванну? Как дышал под оболочкой плазмоида?

Неужели единственным объяснением является его смерть и последующее воскрешение на борту древнего колониального транспорта?!

Покровский подтолкнул к нему сигареты и вдруг тихо сказал:

– Вадим, когда сканер не опознал тебя, я думал, что вся операция засвечена, а мне подсунули твоего двойника. Я был вынужден либо устранить тебя, либо увериться в том, что ошибаюсь. Сейчас вопрос о твоей двойственности для меня больше не стоит. И мне, как никогда раньше, нужна твоя помощь.

– Нет, Андрей Георгиевич… Теперь я хочу получить ответы на ряд вопросов, – глухо произнес Вадим.

– Что ж… Справедливое требование. Попробую ответить, – согласился Покровский.

– Кто такие Фаги? – Вадим был зол, испуган, подавлен, но твердо решил стоять на своем, мысленно уже рассудив, что больше терять ему нечего.

Нужно признать, что ни один мускул не дрогнул на лице генерала. Он лишь исподлобья посмотрел на Полуэктова и признал:

– Ты прав. Я действительно поделился с тобой не всей информацией, но тогда это было и ни к чему… – Покровский щелчком выбил сигарету из пачки, прикурил. – «Альфу» строили как корабль-первопроходец, предназначенный для терраформирования планет, – произнес он, выпуская дым. – Знаком тебе такой термин?

– Да, – ответил Вадим. – По-моему, это означает преобразование миров по шаблону земной экосистемы.

– Вот именно. Спустя пятнадцать лет после старта «Альфа» должна была разгрузить колонистов в системе Проциона и двигаться дальше, но теперь уже под командой военных. Для этого и понадобился второй экипаж, о котором так неприязненно упоминает капитан Глатышев в своих записях.