Черный Дождь - Джетти Вудрафф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грейс нацелилась ему в голову и потребовала, чтобы он пошел.
— Мам, я не —
— Иди! — потребовала она, угрожая пистолетом.
Блейк осмотрелся вокруг, чтобы увидеть, не смотрел ли кто важный, прежде чем он сдался, подняв вверх руки. Мне удалось обойти незамеченной фонтан в виде статуи писающего херувимчика и Грейс.
— Бегите! — закричала я Блейку. Он посмотрел на меня, словно это было не возможно. Я кивнула ему, подгоняя, и он сорвался с места. Пи и Грейс стояли с поднятыми руками, пока я медленно отходила назад, за пределы видимости.
Следующий час прошел в необузданном веселье. Блейк вышел на тропу войны. Он смеялся – много. Несмотря на то, что он чуть больше нужного соперничал с трехлетним ребенком, мы веселились на всю катушку. Атмосфера между нами слегка накалилась, когда мы прятались за каменной стеной. Нам нужно было торопиться, и когда мы услышали шаги прямо над нами, мы пригнулись к земле. Ему не обязательно было падать на меня. В целом, мы были хорошей командой. Мне пришлось заставить его сдаться Пи, вызвав у него чувство вины. Слишком большое соперничество?
— Блейк, это ее день рождения. Позвольте ей поймать нас. Я устала.
— Что? Да ни за что. Смотри, мы можем прокрасться вокруг того ряда стульев, вокруг фонтана и окружим их со спины. Они нас не заметят. Мы поймаем их.
— О, Бог ты мой! Мы не будем выигрывать.
— Будем.
— Блейк, правда? Ей три года, и это ее день рождения. А теперь, давайте, пройдем этой стороной, чтобы она нас заметила.
— Мы просто сдадимся?
— Перестаньте. Вы ведете себя так, словно это ваш день рождения. — против воли великого Блейка, я повела его туда, где знала, прячется Пи, — Притворитесь будто вы испугались.
— Что?
Пи выпрыгнула, угрожая нам, и это была самая милая в мире угроза. Ее ноги были расставлены слишком широко, и она держала спусковой курок большим пальцем.
— Поднимите луки ввелх!
Я притворно вскрикнула и толкнула локтем своего сообщника. Боже, этот парень не мог даже притвориться. Блейк завопил, как бешеная корова. Я обернулась и посмотрела на него неодобрительно.
— Неудачник.
— О, Боже. Ты поймала нас. Пойдем убирать этот праздничный бардак, — я перевела тему, взяв ее за руку, — Фу, почему ты липкая?
— Я остановилась там, — показала она. У буквы «П» не хватало «И», и не потому, что ее разрезали ножом.
— Я пойду, сделаю пару звонков, — сказал Блейк, пролистывая миллион сообщений, в этом я была уверена, на своем телефоне.
— Нет, мы будем убирать этот бардак, — приказала его мать. Я собиралась сказать то же самое.
Глава шестнадцатая
— Я хочу писать, — сказала Пи, подпрыгивая вверх-вниз в надувной лодке. Себе на заметку, не позволять Пи съедать две упаковки M&M’s за раз.
— Так, Пи, давай выбираться на берег и искать место для ночлега. Скоро мы доплывем до лагеря для туристов, и я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел наш костер.
— Я не могу писать в воду. Рыба будет ее пить.
— Хорошо. Давай выберемся на берег.
На ужин мы с Пи опять наловили рыбы. Как и прошлым вечером, нам хватило шесть бедных рыбок, чтобы наесться. Алюминиевая фольга с наших баночек с яблочным пюре пригодилась для запекания рыбы на костре. У нас не было картошки, но мы поделили пополам последний запеченный Твинки.
Мы с Пи молча сидели и наблюдали за языками костра, и я задумалась, чем мы займемся на следующий день. Согласно нашей карте, мы должны столкнуться с многочисленными туристическими лагерями вдоль берега реки. Если мои расчеты верны, у нас оставалось часа три, прежде чем мы вновь вернемся в цивилизацию. Мне было немного грустно. Почему бы нам просто не остаться здесь? Нам ничего не нужно, кроме друг друга. Ах да, потому что у нас остался один брауни, о котором Пи не знала, пакетик сухих фруктовых колечек, одна упаковка раскрошенного крекера, яблоко и батончик мюсли, который Пи не съест, даже если будет умирать с голоду, и пикси стик (pixy stick – кисло-сладкая конфета в виде порошка, четырех фруктовых вкусов, которая обычно завернута в упаковку, напоминающую соломинку для питья. Это зарегистрированный бренд фирмы Нестле. Прим.пер.). Это все, что у нас было, и мне нужно было решить, что же делать дальше.
Предполагалось, что это сработает. Предполагалось, что меня невозможно будет выследить. Я должна была следовать своей интуиции и пользоваться наличкой. Я не должна была переживать по поводу использования наших настоящих имен. Мы не могли ими пользоваться. Куинн знал, но откуда? И на кого он работал? На Блейка, Холдена, Райана или Фарру? Я никому не могла доверять. Ни единой душе. Только я и Пи, и об этом я должна была помнить в первую очередь.
Как только я еще раз сходила с Пи за камень перед сном, я накрыла ее тонким одеялом. Я понятия не имела, почему мы должны ходить в туалет за камень, не похоже было, что кто-то увидит нас, но, какая разница. Она положила голову мне на колени, и я подумала, что же дальше. Наблюдая за оранжевыми, голубыми и красными всполохами тлеющего костра, я составляла план. Вообще-то нет, в действительности я думала о Блейке и гадала, как он справлялся с арестом. Ничего хорошего. Я не могла представить Блейка за решеткой в тюремной робе, или такое бывает только по телевизору?
Я подоткнула одеяло вокруг Пи и убрала прядь волос с ее лица. Ей требовалось хорошенько помыться, шампунь и щетка. Ни одна из нас не подумала о расческе, но было здорово не нуждаться в ней. Именно этим я занималась перед нашей с Блейком первой ночью. Я сидела на кровати Пи и расчесывала ее волосы. Я слышала, как она болтала о пустяках, но все мое тело потряхивало от страха.
***
— Хочешь почитать новую книгу? — спросила Пи, сползая со своей кровати. Я схватила ее за руку, чтобы она не упала, когда ее голова чуть не перевесила ее попку. Клянусь, она была самым неуклюжим трехлетним ребенком, которого я знала.
— Ты не знаешь, где моя мама? — спросил Блейк, стоя в дверях.
— Ей нужно пить, — ответила Пи, сдвинув книги на пол. По ее лицу я могла сказать, что она что-то задумала. Во время праздника одна из этих новых книг привлекла ее внимание, и она искала ее.
— Она спустилась вниз в бар отеля, — объяснила я.
Блейк покачал головой.
— Как долго ты здесь будешь?
— Вы серьезно? Сейчас восемь вечера. Вы куда-то торопитесь?
— Да, типа того. Мне нужно работать.