Завещатель - Александр Лонс

Пора в отпуск. Достало меня все! Особенно толпа всюду. Если я еду на машине — то стою в пробе — в толпе других машин. Если на метро — то попадаю в тесную толпу людей. Еще неизвестно, что хуже. В Москве самые крупные в мире курсы по переподготовке кадров. Из чабанов тут делают строителей и водителей, а из уголовников производят бизнесменов, и только русские женщины сушат трусы на балконе, а наутро обижаются на игривый вопрос соседа — «а ты сегодня в каких»?

Несчастьем все люди привыкли делиться — если что-то плохо, то поноешь, поскулишь и оно вроде как полегче. Вроде. А хорошим делится нельзя — поделишься и его, хорошего, станет сразу меньше. Лично у меня. Потому о радостях молчат.

Временами мне кажется, что у меня вообще нет своих чувств. Что все мои всплески ужаса, веселья, грубости, скуки — все это не мое. Все это уже существовало у кого-то другого, все постороннее. Как ощущаю сам себя? А как абсолютно безразличное и холодное существо. Внешне мне свойственна вся палитра человеческих эмоций, но внутри безразличен ко всему. Теперь знаю, почему у меня был страх общения с другими людьми. Теперь это позади. Такое ощущение, что люди вокруг изменились, стали совершенно другими. Но самое главное — знаю, как с помощью собственных сил выйти из любого положения. Теперь ощущаю себя уверенным человеком, которому подвластна любая ситуация. Наконец, нашел то, что меня разбудило. Даже в порывах нескрываемой, искажающей все вокруг боли, сохраняю внутреннее равнодушие к обстоятельствам. Смотрю на себя, как бы со стороны, и в разрывающейся от физического и эмоционального страдания кожуре, остается мое безучастное ко всему миру равнодушное «Я».

Вы никогда не заметите этого. Внешне, живое и эмоциональное создание. Смеюсь, и переживаю столько же, сколько и вы. Ловлю ваши эмоции и отзываюсь на них — меня захватывает ваше настроение и уношу его с собой, чтобы передать кому-то другому. Не возьму вашу боль, он заберу ваши силы, заберу все, что еще смогу забрать. И отдам вам взамен то, что у меня сейчас есть.

Странно, но иногда люди воспринимают меня, как того, кто забирает боль. Это не совсем так. Вернее — совсем не так. Конечно, это кажущаяся черта, но она не единственная. Да, ощущаю эмоции людей, да, эмоции пропитывают меня насквозь, находя во мне отклик, но потом возвращаются к людям назад. Как бы пропускаю эти эмоции через себя. Кстати, подобное качество, является наилучшей защитой от нервных срывов и диэнцефальных кризов. Любое негативное действие, направленное на меня не находит точки соприкосновения, а проходит на вылет, оставляя, правда, небольшой след. Но что такого значит этот след для меня, по сравнению с потоками эмоций окружающего мира?

Как уже заметил, перехват чужих эмоций не единственное мое умение. Точно также, могу вернуть те эмоции, которые обитают на данный момент во мне. Чувствую не только эмоции людей, ощущаю окружающий мир. Настроившись на восприятие и отключившись от вечно снующих вокруг человечков, могу почувствовать любую подробность пространства. Могу возвратить эмоции и трансформировать то, что зависимо от такого влияния.

Но у всего этого есть и другая сторона. Мне больно. Больно постоянно. Радость длится секунды, боль безгранична. И справится с этим позволяет только понимание того, что все эмоции мира — это не мое дело. Когда я это принимаю, то стремлюсь почувствовать себя самого. И когда у меня это выходит, понимаю, что на самом деле ко всему безучастен.

Обычная история на работе.

Опять наша бухгалтерша стерла свой пароль. Одновременно другая тетка никак не может заменить чернильницу в струйном принтере. И всем срочно, всем — сейчас, никто ждать не может, и мир перевернется, если вот прям тут все не брошу и не побегу вбивать заново пароль и одновременно не заменю картридж в другой комнате. Чернильницы менять — вообще не мое дело!

Еще неожиданно выяснилось, что бухгалтерия наша вообще никогда не сохраняла свои файлы на CD, ибо не умела. Это после того, как года три назад установил пишущие CD, обучил всех, а они регулярно заказывают себе пустые диски. Интересно, за каким лешим им эти болванки, ели там никто никогда не скидывал данные на CD?

Ну, почему опять всем нужен, и мне не дают даже перевести дух? Почему всегда одним и тем же объясняю одно и то же, и каждый раз заново? Люди, сначала подумайте, и прежде чем дергать меня, пошевелите разумом! Почитайте книжки, наконец. Вы же должны знать хоть что-то о том инструменте, с которым работаете без перерыва вот уже несколько лет? Даже если этот инструмент — компьютер. Задолбали все! Надоели! Это хуже, чем спам.

Жаль все мои помощники куда-то подевались, и опять один. Надоело! Почему должен отвечать за всех? Мне теперь что прикажете, и провода самому прокладывать? Как в том анекдоте? Черта лысого!

Работа, работа, работа, работа, работа... С редкими перерывами и короткими выходными. Так устал за этот год. Хочу в отпуск, и пропади оно все! В Крым хочу, в Карелию, в Петербург! В Европу — не хочу. И в Турцию не хочу, и в Египет, и вообще за бугор. Поеду поближе в этом году. Вот пойду сейчас и напишу заявление — с 27 июня в отпуске! И никаких компьютеров, никаких локалок с рабочими станциями, никаких серверов с кривыми редиректами, никакого Интернета, никакой Сети с ее ламерами, крекерами, чайниками и прочими ублюдками. Никакого хакинга и антихакинга.

На полтора месяца! Дожить бы.

Но иногда надо все-таки и отвлекаться.

С чего-то вдруг почувствовал сегодня сильное желание написать некий извращенный и ужасающий текст. Не то чтобы просто неприятный и эпатирующий, а такой, дабы у читателя щеку свело судорогой, волосы зашевелились, и в памяти надолго бы моя нетленка осталась. Но, при этом, и саспинс должен был быть. Как же без него-то? Низя! А то будешь сидеть, потеть, из себя чего-то вымучивать, а в результате — упс! И никакого саспинса, никакой интриги, просто описание ужасов, причем довольно занудное и неинтересное. Однако был, был у меня тогда саспинс! Вернее — мог быть.

Так вот. Сел значит за клаву, и давай ее родимую тыкать своими пальчиками. Тыкал ее, тыкал, пока запястья не заболели. Уже и некий текстик начал нарастать, и сюжетик стал развиваться и вырисовываться, как тут случилось страшное. Наверно если бы не это, то родил бы гениальное произведение малой прозы. Или начал рожать произведение прозы большой, с выходом в продолжение. Но не задалось. Не повезло мне, ибо планеты не так сложились, вспышка на Солнце аукнулась или сосед за стенкой чихнул — не знаю. Но что-то случилось, и муза меня покинула. Не сама, конечно, покинула, а вспугнули ее, прогнали.

Вдруг позвонил шеф и вызвал меня на семинар. А семинары у нас хорошие: сначала тягомотный доклад, а уж потом чай, кофей да и еще кое что, помимо чая. Наши женщины торты приносят, вкусности всякие, и мы так хорошо время проводим после семинара, что даже приятно. Веренее — не после, а в продолжение. А тут возьми, и покажи одна наша сотрудница на ноутбуке нашего шефа слайды, что из Парижа привезла. Двести фоток, и все с хайевым разрешением. Совсем мы расслабились, и размякли от этих удовольствий. А когда я, наконец, до своего кабинетика добрался, то смотрю на набранный уже текст, и противно мне как-то от него сделалось. Тошно стало. Это теперь знаю причину — музу вспугнули, а тогда-то не знал! Нет бы подождать очередного музиного появления, и продолжить. Когда-то она же должна вернуться? Пусть не завтра, но потом? Так нет. Взял и стер тот текст нафиг. Совсем стер, без возможности восстановления.