По ту сторону холста (СИ) - Дез Олла

Меня привезли к огромной крепости. Её круглые башни были просто огромны, венчавшие ее зубцы показались мне клыками дракона. Громадина производила впечатление нерушимости и мрачности. Казалось, и в самом деле дракон заснул, и поглощает всех, кто в него попадает. И назад как выбираться из его пасти не понятно.

-Это что? Это как? Это зачем? – пролепетала я, когда меня по настоящему подвесному мосту, перекинутому через ров, правда без воды завезли внутрь крепости.

-Это неска называется Бастида. Обычно здесь не содержат девушек, но касаемо вас был отдельный приказ. Сюдой. – ответил мне молоденький полицейский, один из сопровождавших.

-Сюдой? Какой такой Сюдой? Я не хочу Сюдой. Хочу Тудой – вот понимаю, что несу бред, но остановится, не могу, потому что страшно.

-Дык приказ же неска. Мы-то тут причем. В Бастиду так Бастиду  - продолжил поражать меня своим говором этот молодой парень. Он явно был не старше братьев.

-А ее разве не снесли? – опять лепетала я, пока меня вели по мрачным и узким коридорам.

-Снесли? Дык кто ж её снесет то? Громадину эту – искренне так удивился полицейский.

- День взятия Бастилии впустую прошел у дяди Мити – вспомнила я.

-Не знаю что там, у Митрича впустую прошло, у нас ничего впустую не проходит – продолжил полицейский. Они уже буквально несли меня под локти с двух сторон.

-Нет, я, конечно понимаю, что все сидели. И Сервантес и граф Монте-Кристо. Но вот я сидеть совсем не хочу. И рябчика из ружья я не убивала -  продолжала лепетать я теперь уже из «Летучей Мыши».

-Какой еще рябчик? Вы же зарезали слугу, с которым состояли в полюбовной связи? – невозмутимо продолжил полицейский.

-Что за бред? Какая такая связь? И никого я не убивала. Вот вернется Рихард, он вам всем покажет Кузькину мать с горбинкой. А я возьму тапочек и буду бить им по трибуне – теперь вот Хрущев вспомнился. И, разумеется, меня не поняли и закономерно спросили.

-У Кузьмы горбатая мать? И зачем нам с ней встречается? – было бы смешно, если бы не хотелось плакать, и было жутко страшно.

Наконец мы пришли в довольно мрачное, но зато теплое помещение, где за столом сидела самая отвратительнейшая эманум которую мне приходилось видеть. Баба-Яга из детских сказок просто красавица рядом с этим монстром. И по возрасту они примерно совпадали. Сколько там Бабе–Яге лет? Нос растёт у человека всю его жизнь и исходя из этого ей примерно пятнадцать веков. Так вот. Этой было не меньше.

-Вот. Доставили – заявил один из сопровождающих тот, который все это время молчал.

-Наслышана, наслышана. Ступайте ка отсюда ребятки. Я дальше сама – прокаркало это создание и  неожиданно шустро вылетело из-за стола,  больно схватило меня за руку, и куда-то потащило.

-Что вы делаете? Куда вы меня тащите? – я попробовала сопротивляться, но куда там.

Меня тащили, как будто она вдруг стала носорогом, а меня нанизало на ее рог. Мы неслись всё ниже и ниже. Я давно уже потерялась в пространстве и не смогла бы отсюда выбраться, даже если бы вдруг такой шанс мне предоставили.  И мне казалось, что мы уже очень глубоко под землей, когда внезапно старая карга остановилась. Меня швырнули, куда-то в темноту, а она проскрипела.

-Эх, не тем людям ты перешла дорогу, девка. Не тем. Раньше надо было думать. А теперь сгниешь тут заживо. Убивать то тебя не велено, но и особенно церемонится, тоже не велели. Так что у тебя дня два. А потом помрешь.

Сказав это, она с жутким скрежетом закрыла решетку, и заперла её на замок. А потом стала удаляться по коридору. 

Я огляделась. Камера в которую меня швырнули, была маленькой. Два шага от стены до  узкого топчана. Лежа на топчане рукой можно было дотянуться до решётки, которая отделяла мою камеру от общего коридора. В камере света не было. Но вот в конце коридора горел магический факел и до моей камеры долетал его свет. И поэтому можно  было что-то рассмотреть. В камере ожидаемо не было окон. Мы так долго спускались вниз, что не мудрено. 

Конечно, речь этой старой карги меня испугала. Но ведь Рихард вытащит меня отсюда? Он вернется уже к вечеру, и я снова буду дома. Ну, еще Мэтр наверняка поднимет всех на уши. Все будет хорошо.

 У меня не было ни часов, ни окна, и я знала, что от скуки и безделья время тянется неимоверно долго. Но даже так по моим подсчетам уже давно наступила ночь. А меня никто не спешил спасать. Вдобавок в камере заметно тянуло сыростью и мне стало холодно. У меня не отобрали плащ, но даже он не спасал. Что бы согреться я приседала, ходила и прыгала. Но это мало помогало. Как итог я устала и решила лечь спать, замотавшись в плащ. 

Проснувшись, я ощутила жуткий озноб и, встав, принялась ходить по камере в тщетных попытках согреться. И еще очень хотелось есть. Дома я только позавтракать успела, а потом мы пили чай с Эманум Кокориной и нервничали. Лучше бы мы пообедали. И если проблему с туалетом решила дырка в полу, размером с мой кулак, то есть очень хотелось. И пить. Ни еды, ни воды мне никто не приносил. Вообще в этот коридор никто не заходил. Как будто про меня все забыли. Приди сейчас старая Бабка-Яга, я бы ей обрадовалась как родной. А если бы она принесла кружку воды, вообще расцеловала.

Где то к вечеру по моим расчетам жажда окончательно доконала меня. По-моему без воды организм может протянуть два дня? Именно про это говорила Старая карга. Значит, у меня в запасе остались часы. Потому что по моим ощущениям шли вторые сутки. Я уже не пыталась согреться. Зубы стучали, губы обветрились и покрылись корочкой, во рту была сушь и я еще и заболела, потому что  кожа горела.

А потом я стала проваливаться в сон или бред. И вот однажды в этот бред все-таки пришла Баба-Яга и в мой рот полилась жидкость. И она своим скрипучим голосом говорила.

-Не поймешь этих благородных. То не заботься. То не дай умереть, она еще нужна. Не поймешь чего сами хочут. Хочут. Хочут. Хохочут.

А потом жуткий смех. И снова в мое горло льётся жидкость, и я глотаю, потому что отчаянно хочу жить.

-А ты красивая. Как Чени. Беатрис Чени. Проклятая отцеубийца. Ты как Чени. Чени. Чени.

Это эхо и хохот в моей голове. Эхо и хохот. Я в горах? А потом я снова лечу и лечу.

- Мы обойдем всю тюрьму сверху донизу. Каждую камеру. Я проверю лично – голос.

Я его помню. Знакомый голос. Кажется, я даже любила этот голос. Или это было не в этой жизни, а в  другой?

-Уверяю Вас Ваше Сиятельство. Этого просто не может быть. В моей тюрьме не содержат юных, несовершеннолетних несок. Это просто Абсурд. То, что вы говорите невозможно и в кошмаре придумать.

-Это ваша жизнь превратится в кошмар, если хоть одно из моих подозрений подтвердится.

Я вспомнила. Рихард. Голос зовут Рихард. Надо его позвать. А зачем? Надо. Я кажется, упала откуда-то. Кровать? Надо подползти и позвать. Только вот голоса, почему-то нет. Надо зацепиться за решетку. И свет все ближе. Сил уцепится, не хватило. Но рука выпала из камеры. Я лежала на полу. Пол, горячий какой. Обогрев пола? Зачем они стали обогревать пол. И так тут жарко, и дышать нечем. И тут рык. Лев? Я в Африку попала? Поэтому так жарко и львы.

-Клари?!!!

Жуткий треск. Это решетка, у которой я лежала. Сломали. А кто чинить то будет? И опять рык. Точно львы. Расплодились.

Меня обхватили и прижали к чему-то прохладному и твердому.

-У нее жар. Она вся горит. И обезвоживание. Лихорадка. Ваше сиятельство разрешите мне. Отпустите её. У нас не так много времени её спасти. Вот этот флакон в нее нужно влить – это кто-то другой.

Меня отпустили и в горло опять что-то полилось.

-Вашшше Сиииятеельство. Я Ваааас Ууууверяю. Я ннеее знаал.

 В Африке есть овечки? Потому что он явно блеет, а не говорит.

-Если она умрет, я разнесу Бастиду по кирпичику. А вас под ними похороню.

Ну, я же говорила, что Бастилию разрушили. И площадь там теперь. А мне не верили.

-Ваше сиятельство нужно уходить отсюда и выносить ее из подземелья. Сейчас отвар подействует и уходим. К Вам домой? Я могу предложить отдельную палату и уход.