Вкус любви - Люси Монро

Он потерся об нее, прижимая ее к себе за поясницу, чтобы усилить трение между ними.

— Я не хотел омрачить наши отношения.

— Ты хочешь сказать, из-за этой сделки? — Вспомнив грубый совет Дэниела, как заставить Саймона согласиться с предложением, она была вынуждена признать, что Саймон был прав.

— Из-за этого и еще потому, что твоя жизнь в южной Калифорнии, а моя здесь.

Это доказательство того, что случайный секс не интересовал его, согрело ее душу, но и расстроило тоже. Потому что ничто не могло изменить тот факт, что их жизни проходят в абсолютно разных сферах.

— Вопрос слияния все еще существует, — произнесла она вслух. — Мы деловые партнеры, а не любовники. — Едва она произнесла эти слова, ее охватила тоска. Саймон может желать ее, но недостаточно сильно, чтобы преодолеть разделяющие их разногласия.

Его подбородок опустился на ее макушку.

— Да.

Ее сердце потеряло последнюю надежду и словно оборвалось.

— Думаю, это значит, что заняться любовью — плохая идея? — не могла не спросить она, хотя и так знала его ответ.

Его сердце заколотилось от этих слов, как будто пытаясь вырваться из груди. Прижимаясь лицом к его груди, она могла не только слышать, но и чувствовать это.

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду, говоря «плохая». — Одна большая рука скользнула вниз, чтобы обхватить ее ягодицы. — Мое определение этого слова меняется со скоростью реактивного самолета.

У него такой сексуальный голос. Она готова была поклясться, что он может одним голосом довести ее до оргазма, если захочет. От одной этой мысли у нее стало влажно и горячо между ног.

— Это правда? — хрипло спросила она.

Рука на ее ягодице сжалась.

— О да.

Он слышала его слова, но все ее внимание захватил его запах. Она поймала себя на том, что принюхивается к джинсовой рабочей рубашке, натянувшейся на его впечатляющих грудных мускулах. Ланс никогда не пах так. Никакой другой мужчина в мире не обладал запахом Саймона. Он был уникален, и он опьянял.

Ее пальцы по своей воле начали расстегивать пуговицы рубашки. Ей хотелось ощутить кожу.

Его руки крепче сжали ее.

— Продолжай в том же духе, и «плохая идея» потеряет для меня всякое значение.

Она расстегнула еще две пуговицы и поцеловала только что обнажившуюся бронзовую грудь.

— Правда? — Она хотела почувствовать его вкус. Почти безумно и с полным отсутствием своей обычной сексуальной сдержанности она высунула кончик языка и осторожно лизнула. Соленая. Теплая. Она лизнула снова. Немножко пряная.

Он содрогнулся.

Во второй раз в этот день она оказалась у него на руках.

— Саймон! Что ты делаешь?

Может быть, она зашла слишком далеко? Вдруг он решит осуществить свою угрозу заняться с ней любовью на улице? Эта мысль интриговала ее гораздо больше, чем беспокоила. Иметь возможность завести любовника так далеко, что он потеряет свой обычный самоконтроль, — такого она еще никогда не испытывала.

Однако она читала об этом, и тогда это казалось ей очень забавным, если не сказать — невероятным.

От его смеха ее охватила чувственная дрожь.

— Я несу тебя в мою берлогу, чтобы совершить свое черное дело. — Подтверждая эти слова, он огромными шагами направился через лужайку к дому. — Победителю достаются трофеи или что-то в этом роде, а я захватил тебя сегодня утром.

— Ты похитил меня!

Он пожал плечами, и она прильнула к его шее, чтобы не упасть.

— Это одно и то же, — ответил он.

— Ты хочешь сказать, что считаешь себя каким-то воином-победителем?

Он улыбнулся ей, его глаза были полны чувственного пыла.

— Из тебя получается невероятно красивая и сексуальная пленница.

Воин? Она без усилий представила Саймона в этой роли. Он с самой первой встречи поразил ее ощущением исходящей от него скрытой опасности. Но истинную природу этой опасности она начинала понимать только сейчас. Он обладал властью возбуждать все ее эмоции так, как не мог никакой другой мужчина, ни один из ее малочисленных приятелей, ни даже бывший муж.

Но она — красивая и сексуальная? Тут ее воображению было гораздо труднее.

И не такая уж пленница. О… ей нравилось это слово. После своего неудачного брака она была готова поддаться этой декадентской фантазии. Это может быть ее единственный шанс, которого у нее никогда не было. Если она разочарует Саймона в постели, как разочаровала Ланса, он не станет больше играть для нее роль воина-победителя.

Она отбросила эту мучительную мысль. Не важно, что произойдет потом, сейчас Саймон хотел ее. Так сильно, что нес ее к постели на руках.

— Я слишком тяжелая, чтобы нести меня всю дорогу до дома и еще вверх два пролета лестницы. — Это был не совсем искренний протест, потому что ощущение было восхитительным, но она чувствовала, что это нужно сказать.

— Замолчи, пленница. — Его голос напоминал устрашающий рык хищника. — Никакие возражения не помогут тебе освободиться. — Его руки крепче сжали ее. — Теперь ты моя.

Это была всего лишь игра, но в его интонациях ей послышалось настоящее предостережение. Она отбросила эту нелепую мысль. Неужели она действительно входит в роль пленницы?

— Вырываться было бы бесполезно, — согласилась она, зарываясь лицом в его грудь. Она снова вдыхала его запах, впитывая его аромат кожей.

Если это ей снится, она убьет любого, кто разбудит ее до того, как Саймон займется с ней любовью.

Сердце Саймона отчаянно колотилось, когда он положил Аманду на свою огромную кровать. Лежащая там, она казалась такой невероятно маленькой, ее прекрасная кожа раскраснелась от возбуждения, глаза, похожие на темные озера, наполнились чувственным обещанием.

Он начал снимать с себя одежду и остановился, дойдя до джинсов. Их он не снял. Пока нет. Он хотел, чтобы она возбудилась гораздо больше, прежде чем обнажить себя перед ней. Он умрет от неудовлетворенного желания, если она убежит стремглав, увидев его полную эрекцию. А это была действительно полная эрекция, так сильно он болел и пульсировал от желания, которое могла удовлетворить только эта маленькая женщина.

Она не сняла с себя ничего.

— Если ты не разденешься, я сорву с тебя одежду, — пригрозил он, продолжая изображать воина, но не совсем шутя. Он хотел ее так сильно, что если бы попытался раздеть ее, эта изящная блузочка наверняка осталась бы без единой пуговицы.

Глаза испуганной лани посмотрели на него; в их глубинах затаилось сомнение.

— Ты хочешь, чтобы я сняла одежду? — Она говорила словно робкая девственница.

И вновь приступ желания охватил его. Он не знал, сколько еще сможет продолжать эту игру. Он начал ее случайно, почувствовав необходимость ради Аманды хоть сколько-нибудь ослабить напряжение между ними, но эта игра, наоборот, только усиливала его. По крайней мере для него.