Три цвета ночи - Екатерина Неволина

Классная оглядела учеников: все ли на месте.

– Где Виола? – спросила она.

– Заболела, – ответила Натали и так посмотрела на нас с Артуром, что сразу стало понятно: Виолу просто не устраивает компания нищей и предателя.

Я никак не прокомментировала это и отвернулась.

Однако весь накал страстей и буйство эмоций прошли мимо внимания Татьяны Михайловны, у которой сегодня было полным-полно своих забот.

– Ну что, все тепло оделись? Мы сначала погуляем по парку, послушаем экскурсовода, а потом посетим музей, расположенный на территории Большого дворца. Пожалуйста, занимайте места. – И она указала на школьный автобус с неизменным Андреем за рулем.

Когда я проходила мимо шофера, он мне подмигнул и, чуть кивнув в сторону Артура, выставил вверх большой палец. Типа молодец, эдакого принца себе отхватила.

Артур был, как всегда, элегантен и великолепен. Черное полупальто, очень красивое и мягкое на ощупь, белая водолазка, черные джинсы, мягкие черные ботинки и узкие солнечные очки. Он казался настоящим принцем, волей феи вдруг перенесшимся в современный мир.

Автобус тронулся, и всю дорогу Артур держал меня за руку.

По пути нам рассказали историю Царицына. Я уже пару раз бывала там с родителями, и мне всегда становилось ужасно жалко, что в этом прекрасном дворце никто никогда не жил.

Вот автобус затормозил у резной решетки, отделяющей территорию парка. Мы прошли через ворота и остановились, глядя на открывающуюся панораму.

Это было здорово! Словно старинные зеркала тускло поблескивали пруды, обрамленные в желто-красную раму осени, параллелями и меридианами ложились под ноги красные, посыпанные толченым кирпичом дорожки. А за мостом на холме виднелись зеленые крыши дворцовых зданий.

Подошел экскурсовод и повел нас по территории, рассказывая о дворцах и об эпохе, когда они были построены. Я шла рядом с Артуром, и он развлекал меня забавными историями, связанными с екатерининским временем. Честно говоря, слушать его было гораздо интереснее, чем экскурсовода.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила я, в который раз удивленная его разносторонними талантами.

Мне показалось или Артур вдруг смутился?..

– Мой отец – специалист по Екатерининской эпохе, – ответил он.

Ну вот, а еще говорят, будто нынешние бизнесмены и нувориши ничего не знают! Однако удивительно, что отец Артура успевает так много. Вот в чем секрет невероятной эрудиции его сына. Наверно, это наследственное.

После экскурсии нам дали немного свободного времени.

– Погуляйте по парку, полюбуйтесь осенью. Ведь сейчас – в начале октября – самая красивая пора. Посмотрите, какая вокруг роскошь! – сказала Анна Анатольевна. – Какое пронзительное небо, какое золото и багрянец! Может быть, каждый из вас принесет мне что-нибудь, что символизирует для него осень?

– Собираемся ровно через сорок минут здесь же! После прогулки идем в музей! – добавила классная.

Я хотела позвать с нами Димку, но он уже скрылся среди деревьев, и я подумала, что оно, конечно, к лучшему, что мы с Артуром остались вдвоем.

Мы медленно пошли по дорожке вдоль пруда, потом поднялись на холм. Я собрала букет ярких кленовых листьев на длинных черенках, сплела из них пышный венок и надела на голову Артуру.

– Это для тебя, мой принц, – сказала я.

Он действительно казался настоящим принцем, а венок, оттеняющий его бледный лоб, был лучше, чем золотая корона.

Потом я сплела венок для себя. И мы с Артуром ходили среди деревьев, словно король и королева этого сказочного леса. Я забыла обо всем и видела только его. Его глаза, узкие кисти рук, красивый изгиб шеи.

Я вообще-то не пишу стихов, но сейчас в голову вдруг сами собой пришли строчки. Я подняла с земли еще один кленовый лист и принялась писать на нем обычной шариковой ручкой.

– Что ты пишешь? – спросил Артур.

– Об осени, и о нас, и обо всем-всем мире, – ответила я.

Осень как кусочек счастья,Растворившийся в лазури.Это ласковое небоКак затишье перед бурей.Осень – это солнце в луже,Переливы, переливы…И так дорог, мил и нуженВ небе танец журавлиный.Это золото короныВ черных волосах у принца.Это то, что только будет,Или то, что лишь приснится…Это терпкий запах яблок,Это веер непогод.И на сердце, как на луже,Самый первый, хрупкий лед.

Тем временем Артур тоже поднял с земли лист.

– Давай писать свои желания на этих листьях, а потом сожжем их – и желания исполнятся, – предложил он.

– Давай, – тотчас же откликнулась я.

На своих листьях я написала: «Быть с Артуром – навсегда!» Да-да, целый букет нарядных листьев, и на каждом из них написано только одно-единственное желание.

Я не знаю, что написал Артур на своих листьях. Мы собрали их вместе, и Артур поднес к ним зажигалку. Листья никак не хотели загораться, пришлось вырвать несколько страниц из тетради и разжечь небольшой костер.

И когда тоненький дымок стал подниматься в небо, я почувствовала себя абсолютно счастливой. «И еще хочу, чтобы сегодняшний день никогда не кончался», – подумала я.

– Эй, ребята, что вы тут делаете? Жечь в парке костры запрещено! – Прямо к нам направлялся милиционер.

– Бежим? – спросил Артур, протягивая мне руку.

– Бежим!

И мы побежали, продираясь сквозь заросли, сбегая с горок и вновь поднимаясь наверх. Я радостно смеялась, будто знала: наши желания, как письма, достигнут своего адресата и обязательно сбудутся.

Мы присоединились к классу с опозданием, когда Татьяна Михайловна уже бегала по окрестностям, пытаясь нас разыскать. Анне Анатольевне мы принесли кленовый листок с моим стихотворением и веточку ярко-красных волчих ягод.

А потом, как было обещано, мы пошли в Большой дворец. Сама экспозиция показалась мне довольно скудной, зато залы будто жили своей собственной жизнью. Когда мы вошли в парадный зал, там оказалось так красиво, что я невольно схватила Артура за руку… И тут произошло нечто совершенно необыкновенное. Мне почудилось, будто зал полон облаченных в старинные одежды людей. Все они смотрели на стоящего отдельно вельможу в роскошном красном камзоле Екатерининской эпохи. Еще на нем были туфли с пряжками-бантами и напудренный пышный парик. Вельможа осторожно раскрыл длинный резной футляр. На этом футляре из слонового бивня были вырезаны какие-то пасторальные сценки: пастушки с овечками, беседующие с галантными юношами в камзолах, резвящиеся под кустами диких роз ягнята…

Из футляра появилась флейта. Вельможа поднес ее к губам и начал играть. Его музыка показалась мне необыкновенной. Она, словно огонь, и завораживала, и обжигала. Каждый звук был подобен драгоценному камню. Вот он падает на пол, сверкая в лучах заходящего солнца, подпрыгивает, переворачиваясь и сияя новой гранью… А музыка лилась и лилась, как будто передо мной низвергался целый водопад сверкающих камешков…