Особо опасная особь - Андрей Плеханов

Так-то лучше. Уже отдаленно напоминает нормальный альпинистский спуск. Отдаленно — потому что катушка не прикреплена к поясу, нечем ее прикрепить, и Лина просто висит на руках. Одна рука сжимает раскаленный трос, другая вцепилась в катушку и контролирует стопор.

Лина поглядела вниз. Ага-ага, половина пути проделана, со второй половиной откладывать тоже не стоит, потому что народец внизу уже заинтересовался, собрался в группы, орет и показывает на сумасшедшую альпинистку пальцами. Пора сваливать. На внимание прессы Лина сегодня не настроена.

Лина повернула стопор на три деления и понеслась вниз двухметровыми прыжками, отталкиваясь ногами от стены. Она смотрела вверх и видела, что из окна, против ожидания, никто не высовывается, никто не пытается ее пристрелить.

Отец победил?

Вряд ли? Победишь такую тварь… Просто свистун сейчас драпает. Спасается, зная, что через несколько минут в здании будет полным-полно копов. А он совсем не хочет в каталажку, этот свистун, кем бы он на самом деле ни был. Удовольствий он хочет, вот чего. И это означает, что он использует тело отца, выжмет его до последнего. А потом?

Поменяет тело. Непонятно, как он это делает, но поменяет. А после пристрелит свое прежнее тело вместе с его хозяином. Так, как пристрелил сперва Тутмеса, а потом Виктора. Стиль у него такой, видите ли.

И ведь не скажешь никому о таком, не посоветуешься. Хотя… Теперь у Лины есть Умник. Она расскажет ему все. Или почти все. О стансовских утилитах, естественно, лучше не заикаться.

Приземлилась Лина удачно — опередила на десяток секунд троих набегающих охранников. Отлично. Стрелять в нее не будут, не имеют права, довольно с нее стрельбы на сегодня. А бегать она и сама немножко умеет. Поиграем в догонялки, мужички.

Лина стартовала, промчалась вдоль стены, завернула за угол билдинга, пулей подлетела к стоянке, перемахнула через низкую — в метр — металлическую ограду. Охранник в будке что-то прокричал, ну и бог с ним. Прыжок на байк — ключ в замок — завелась машинка. Правый говнотоп в землю, резкий поворот в сторону выезда. Черт, ворота стремительно закрываются, не выехать. Придется прыгать через ограду. Теперь метр уже не кажется низким. Ага, ну да вот оно, сейчас скакнем.

Лина проехала десять метров вдоль центральной дорожки. Не тормозя, поставила байк на дыбы, на заднее колесо, въехала на капот водородника, оттуда — на крышу (лобовое стекло продавилось внутрь, кто-то получит страховку), пропилила по крыше, давя на газ, взлетела в воздух как с трамплина и гладко, без сильного толчка приземлилась уже за периметром ограды. Вот они, ум-ноколеса. Даже прыгать особо не пришлось. На машине такого не сделаешь, даже на бензиновой. Хотя у машины свои преимущества — в дождь не заливает, опять же спать в ней можно… Спать с кем-нибудь хорошим, ха-ха. Ладно, шутки в сторону, вперед, мой верный зверь, здравствуй, ветер. Жаль, шлема нет. Ну да ладно, уши не отвалятся, а отвалятся — новые пришьем. Такие, как у Ушастого. Снова ха-ха.

Лина вырулила на развилку шоссе и оглянулась. Слева шпарила колонна полицейских машин с воем, с мигалками. Вероятно, по ее, Лины, душу. Значит, направо — там вроде свободно.

Чао, ребятки. Аста ла виста.

Беги, Лина, беги.

Шесть вечера. Для Дирса — считай, раннее утро. Час назад Дирс восстал от длинного тяжелого сна, пошарил по заначкам, нашел полдозы кокаина не лучшей выделки, закинулся им за неимением лучшего, кое-как пришел в себя, ополоснул физиономию и вышел подышать свежим воздухом. В смысле — покурить. Потрепаться с корешами.

Корешей на улице не оказалось — спали еще, наверное, в такую ранищу. Дирс стоял, подперев стену, курил сигарету “Винстон” — противную, пересушенную, из старых запасов, думал о своей тяжелой жизни — унизительно маленьком госпособии, которого не хватало даже на двадцать доз, о чертовой печени, которая болела с каждым днем все сильнее, о сволочи Умнике и других сволочных хакерах — зарабатывают до черта, а делиться толком не хотят, с утра раскумариться не на что… Нарядились в пиджаки, как брейнвоши, на честных сликов смотрят свысока, цып сладких отнимают. Гогглы подсунули туфтовые — только день поработали, а потом упали на пол, нечаянно попали под ногу и треснули. Говорят, сам виноват. Только вот что я вам скажу, кореша, нормальные гогтлы так не делают, они не падают с головы, держатся на ней, хоть сальто делай. Умник подсунул туфтовые гогглы кореша, специально подсунул. И вообще, если б у Дирса была такая снаряга, как у Умника, он бы такие бабки делал, все бы под ним не то что ходили — ползали…

В мутном поле зрения Дирса появилось нечто, заставившее его открыть пасть и выронить остатки сигареты на землю. Мимо медленно проплыл автомобильный монстр — длинный темно-синий кит идеально обтекаемой формы, с черными стеклами, сияющий каждым квадратным сантиметром полированной поверхности. Бензиновый “Крайслер”, чудо последней модели, охре-нительно помпезная и дорогая машинища. Узреть такую в марджевском квартале — все равно что присутствовать при посадке инопланетного корабля.

Дирс проводил взглядом машину, будучи уверен, что на него нашел несвоевременный глюк, последняя отрыжка вчерашней изрядной дозы. Авто остановилось, дверь его открылась, и наружу появился тип в синем костюме с блестящими металлическими пуговицами.

Коп? Дирс мотнул башкой, во рту его мгновенно пересохло. Да нет, откуда у копов такая крутая тачка? И вообще, копы в сликовскую зону просто так не суются — договоренность такая. Но этот длиннющий — метра под два — негритос в синем пиджаке определенно напоминал служителя закона. Он шел к Дирсу четким шагом, ботинки его были начищены, брюки отутюжены до острых стрелочек, в темных очках отражался Синий квартал в общем и перепуганный Дирс в частности. А в руке у шикарного негра был пистолет, здоровенная длинноносая пушка. Наверное, это неспроста…

Дирсу стоило немедленно сорваться с места и драпа-нуть со всех ног, но извилины его работали слишком медленно. Тип в пиджаке подошел к нему, вытянул руку (на черных пальцах — два тонких перстня с бриллиантами) и приставил пистолет к груди. Прямо к сердцу.

— И чего? — тупо спросил Дирс. — Типа, ты — моя смерть?

— Шутить изволишь? — губы негра разъехались в белозубой улыбке. — Я при исполнении. Я государственный человек. Давай документы, мардж.

— Кто мардж? — вскипел Дирс. — Сам ты маргарин! Катись отсюда, промытый…

Последним словом Дирс подавился, потому что негр коротко, без замаха, ударил его левой рукой в солнечное сплетение. Дирс скрючился и упал на заплеванный асфальт.

Ожидая, пока Дирс придет в себя, отдышится и перестанет сучить ногами, государственный человек достал золотой портсигар, извлек тонкую сигариллу и закурил, выпустив в воздух облачко ароматного дыма.