Линейцы - Андрей Олегович Белянин

самым дальним отсекам корабля. И не то чтобы Чёрный Эну как-то особенно зверствовал, вовсе нет. Скорее он впал в некую прострацию, как только получил непроверенные сведения от младших стюардов о том, что двое туземцев вновь оказались замечены в относительной близости от Линии. Причём, согласно передаче «сокола» Ту-ра 87tnt, это были те самые туземцы, из-за которых был практически стёрт с лица земли целый аул — чтобы два тела затерялись среди множества других трупов…

Где прячут звезду? Конечно, во вселенской россыпи других звёзд. А пепел разбойничьего аула должен был навеки похоронить память о двух дерзких аборигенах. Верховного ни на йоту не волновали невинные жертвы, ибо те, кто не принадлежал к великому народу ануннаков, уже по факту не имели права на жизнь. Тогда почему это произошло?

Чёрный Эну впервые за многие и многие годы почувствовал некое нервное напряжение. Он пошевелил перепончатыми пальцами ног. Казалось, что в ванну, наполненную горячей жидкой глиной, случайно попал один или несколько мелких камушков. Это не могло испортить удовольствие, но почему-то всё равно задевало.

Словно не он — Верховный Отец, Управитель Миров, Покоритель Вселенной, Свет Карающей Мудрости — железной волей контролировал ситуацию, а некие, непонятные силы вдруг вмешались совершенно не в своё дело.

— Вы звали нас, верховный? — От стены отделились два силуэта офицеров личной охраны.

— Да, но ещё три минуты назад.

— Мы пришли и стояли в тени, не желая нарушать ход ваших мыслей.

— Что ж, мне угодно, чтобы все силы Нергала были приведены в полную боевую готовность. Я хочу знать, насколько укреплены наши рубежи, каково состояние корабля, как подготовлено вооружение и сколько ещё мы намерены торчать на Тиамат.

— Не вызовут ли эти действия паники среди экипажа? — осторожно спросил один из телохранителей.

Эну поманил его указательным пальцем, потом мгновенно перехватил за шею и сунул головой в тёплую жижу. Офицер бился недолго: несколько пузырей на поверхности синей глины, короткие судороги тела, десяток капель, упавших на металлический пол, и всё…

— Разрешите исполнять? — Второй показал себя умнее.

Верховный раздражённо кивнул. Водные процедуры были испорчены, как и настроение. За всё это должен был кто-то ответить…

* * *

— Танечка, душечка, идите к нам! Водица нонче, словно парное молоко-о!

В ответ из тех же кустов высунулась тонкая девичья рука, пальчики сложили изящный кукиш, махом отметая все последующие предложения подобного толка.

Что ж, грязь отлично чистит кожу, а ледяная вода бодрит горячую кровь молодости. Примерно минут через пятнадцать-двадцать оба вымытых парня в мокрых подштанниках вышли на берег, усевшись на прогретые солнцем белые валуны. Настроение было самое то для задушевнейшей беседы.

— Что вы думаете по предложению нашего рогатого приятеля?

— Ахметки, что ли? Мутный тип.

— Как и вся нечисть. Но есть шанс, что он вернёт нас домой.

— Ну, точно мы знать не можем. Ты ведь сам говорил, что все договоры с этой мифической братией заканчиваются плохо.

— В плане золота да. Обычно джинны, черти, шайтаны и прочие охотно предлагают людям богатства, которые потом превращаются в пыль или осенние листья. Однако…

— Продолжай, коллега…

— Если мы просим что-то нематериальное, то у того же Ахметки будет меньше шансов увильнуть от своего обещания. Мы в любом случае должны как-то вернуться. Почему бы не с помощью нечистой силы? Естественно, составив договор, оговорив все моменты, урегулировав все детали, и так далее.

— Огнище! А если он его нарушит, мы покатимся по звезде или жаловаться пойдём? Есть тут какой-нибудь высший суд, куда можно обратиться, если тебя обманул горный шайтан?

— Э-э…

— Вот и я о том же.

— Э-э-э…

— Заур, ты куда уставился-то? Я тут!

— Э-э-э-э…

Повернув голову и проследив взгляд обалдевшего друга, Вася замер и почувствовал, как у него перехватывает дыхание. На противоположном берегу ручейка, шагах в пятидесяти-семидесяти от них шла девушка. Очень юная и красивая! Вот прямо-таки словно сошедшая со страниц шаловливых стихов «Гаврилиады», между прочим, приписываемых самому Александру Сергеевичу Пушкину:

Шестнадцать лет, невинное смиренье,

Бровь тёмная, двух девственных холмов

Под полотном упругое движенье,

Нога любви, жемчужный ряд зубов…

Правда, там речь идёт о еврейке, а тут в горах Кавказа по камушкам ступала босая стройная брюнетка с двумя длинными косами ниже пояса, в одной тонкой, почти облегающей ночной рубашке. Она шла, словно танцуя тверк, а бюст четвёртого, если не пятого размера поражал высотой и упругостью. Видимо, парни как-то очень уж шумно капали слюной, поскольку незнакомка резко обернулась, являя дивное личико, испуганно всплеснула руками и, неловко поскользнувшись, плюхнулась в ручей…

— Дама в беде!

— Я заканчивал курсы спасателей на водах!

— На Минводах ты их заканчивал?

— А у меня юмор тоньше!

— А я сильнее!

— И тупее!

— Рискнёшь повторить?

— О небо, пока мы спорим, она же утонет! — первым догадался прекратить бессмысленный и беспощадный диспут двух интеллигентов горячий первокурсник.

Они с подпоручиком пожали друг другу руки и, поднимая брызги, наперегонки бросились спасать несчастную.

Однако в ручейке особо не утонешь, и красавица сама преотличнейше справилась с нелёгкой задачей своего спасения. Девушка встала в полный рост, мокрая рубашка облепляла её тело, словно полупрозрачное матовое стекло. И уж да, поверьте, там было на что посмотреть и за что подержаться, во всех, самых двусмысленных смыслах…

Девушка оказалась довольно рослая, под метр восемьдесят, обладала прямой спиной, осанкой гимнастки, узкой талией — рюмочкой, двумя ладонями обхватишь, — стройными и сильными ногами настоящей балерины (а не Волочковой!), мягкой текучей линией живота, развёрнутыми, чуть покатыми плечами и великолепной грудью. Вот именно на последней, возможно, стоило бы задержать взгляд подольше, и парни так и сделали. Высокая, объёмная, притягательная, чарующая, и задорные соски на ней стоят, словно выточенные из розового мрамора!

— Эм… ух… В смысле я… Позвольте представиться…

— Салам… э-э… салам! Вах, какой красывий пэрсик… Тьфу, что я несу?! Э-э…

— Ах, я разбила свой кувшин, — мелодичным, словно флейта ветров голоском, печально протянула красавица, казалось, совершенно не обращая внимания на двух остолбеневших парней. — Как мне быть, кто же мне поможет?

— Мы! — наконец овладел голосом Барлога и покосился на Заура.

— На иносказательном языке народов Кавказа, — тихо прошептал тот, — это значит, что она уже не девственни… Короче, имеет опыт!

— Огнище-е…

— Два храбрых джигита не проводят меня до моей одинокой сакли, где я смогу высушить свою единственную рубашку у огня? Я так замёрзла…

Вот вроде бы любому сразу ясно, что такие сладкие предложения от прекрасных и сексуальных до икоты незнакомок ничем хорошим не заканчиваются? Кто слишком наивен, какому