Похождения проклятых - Александр Трапезников

На том и договорились. Расставшись на улице с Алексеем (он пошел в метро, а я — к 9‑й Парковой), мне пришла в голову одна мысль: а что, если и Маше все это уже осточертело и она решила улизнуть с крестом? Это только Алексей такой твердокаменный, а мы-то с ней обычные земные люди. Нам кушать подавай, а не идеи. Идеи тоже, но желательно на десерт, после обеда. Может быть, прав Яков: золотую монету в дырявый карман не кладут. Теряем все, а гоняемся за призраками. Если так, то Маша поступила хоть и жестоко, но мудро. Обоих нас кинула. Впрочем, ей не впервой. Ну а мне-то, старому дураку, что теперь делать?

Идя по 9‑й Парковой, я подумал, что пора со всем этим кончать. Надоело. Надо остановиться. Пока еще не стало поздно. Сбросить карты и сказать: пас. Кругом одни трупы и привидения. Да сумасшедшие. Алексей тоже безумен. С той ночи, как встретил в поле у костерка Николая Угодника. Потом ему и Путин в Оптиной привиделся. И Лев Толстой в гостинице. Он просто одержимый со своей идеей фикс. И никакой он не потомок Даниила Московского. И мощи благоверного князя находятся там, где им и положено быть: в Свято-Даниловом монастыре. И напрасны все эти поиски. И Машу он не любит, иначе не таскал бы ее за собой повсюду как чемодан. Словом, счастливого тебе одиночного плавания, Алексей!

Открывая дверь, я уже твердо решил, что пора сматываться. Только заберу герань и уеду в Хабаровск, где у меня еще осталась родня. Буду там преподавать в школе, женюсь на какой-нибудь китаянке и стану вполне счастлив, упокоившись с миром в 2034 году, когда столбик термометра подскочит до сорока градусов мороза. К тому времени Сибирь станет одной из провинций Китая, Поволжье — Исламским халифатом, а Москва — вольным городом, под юрисдикцией Эстонии. И чего здесь ждать?

С таким настроением я вошел в квартиру. И едва очутился в коридоре, как тотчас же попал в чьи-то цепкие клещи. Чтобы я особенно не брыкался, меня угостили хорошим ударом в печень. Потом тепло и аккуратно препроводили в комнату, где сидел средних лет мужчина в очках, с самой обыденной внешностью. Двое державших меня молодцов напоминали недавних алкашей. Впрочем, это могли быть и другие, похожие на них.

— З-здрасьте! — сказал я, начав вдруг заикаться.

— Оставим приветствия, это пустое, — ровным голосом отозвался мужчина. — У нас не так много времени. Практически, его вообще нет. Особенно у вас, Александр Анатольевич. Вы гуляете по Москве уже лишних три дня. Многовато. И то только потому, что вы любопытный экземпляр. Но когда мы потеряем к вам интерес, гулять вы перестанете. Будете лежать. И хорошо еще, если в больнице. Я понятно излагаю?

— В-вполне. Я должен сохранять для вас интерес к-как можно д-дольше.

— Он умен, — обратился мужчина к молодцам. — Я это всегда говорил. Схватывает с полуслова.

— А вы к-кто будете? — спросил я.

— Нет, не умен, — вздохнул мужчина. — Я поторопился.

На сей раз мне достался удар по почкам.

— Ответ внятный, — через силу проговорил я. — Больше вопросов нет.

— Чтобы сразу покончить с формальностями, считайте, что мы работаем на государственные структуры, — произнес мужчина. — Меня можете называть Олегом Олеговичем.

— Неплохо, — сказал я. — Легко запомнить.

— Вот вы уже и перестали заикаться. Даже пробуете шутить. Но шутить с нами не советую. Это для здоровья вредно.

— Я постараюсь.

— Вам надо будет просто четко выполнять все мои пожелания.

— А если вы пожелаете чего-нибудь невозможного?

— Невозможного ничего нет. Все имеет свою степень доступности. И цену, в той или иной мере. Поверьте, никто от вас не потребует прыгать выше головы. Мы знаем реальный потолок ваших способностей.

— Скажите, сколько метров? Самому любопытно.

— А с вами приятно вести беседу, — усмехнулся Олег Олегович. Он кивнул молодцам, и те меня отпустили. Но стояли где-то за спиной. — Присаживайтесь.

Я выбрал стул и приготовился слушать. Все это мне категорически не нравилось, но выхода не было. Главное, убивать меня, кажется, не собирались. По крайней мере, в ближайшие полчаса.

— Я готов, — сказал я. И добавил зачем-то: — Пустыня внемлет Богу. И звезда с звездою говорит. Говорите.

— Врезать ему еще? — деловито предложил один из молодцов.

— Потом. Если не прекратит ерничать, — ответил шеф. — Вы догадываетесь, чего я от вас хочу?

— Даже представления не имею. Но надеюсь, что вы не гей.

— Не волнуйтесь. Наши интересы должны будут совпадать в другой плоскости. Более в духовной, нежели плотской.

— И дом разрушил не я! — торопливо вырвалось у меня. Хотя я и не надеялся, что они пришли именно по этому поводу. Олег Олегович явно принадлежал к каким-то спецслужбам, а не к милиции, где на меня лежала ориентировка.

— Мы знаем, — отмахнулся тот. — Это все мелочи. Мало ли домов взорвалось за последнее время?

Особенно с приходом к власти Путина, — подумал я. — Ничего себе мелочь! Горы трупов. Но от высказывания вслух воздержался. Печень и почки уже вкусили царской ласки. Бить молодцы умели, хорошая школа. Не иначе как питерская. Теперь я стал лихорадочно соображать: какие же еще грехи за мной водятся, что им может быть от меня нужно? И, кажется, угадал.

— Вы знаете такого человека — Алексей Данилович Новоторжский? — спросил мужчина.

— А кто это? — задал я встречный вопрос. И тут же получил удар в ухо. Прямо гестапо какое-то. Если так пойдет и дальше, то очень скоро я перестану представлять для них интерес.

— Знаю, — сказал я. — Встречались.

— Нам нужно, чтобы вы информировали нас о каждом его шаге, — продолжил Олег Олегович, улыбаясь. И ведь такая симпатичная интеллигентная внешность! Да еще в очках. Никак не подумаешь, что ему доверена такая лютая власть над людьми. А впрочем, спецслужбы во все времена одинаковы.

— А что он натворил? — спросил я, потирая ухо.

— Вопросы здесь задаете не вы. Хотя отвечу. Он опасный психический больной, сбежал из клиники. Чрезвычайно умный, хитрый и изворотливый. За ним несколько трупов. Одержим специфической манией. Этого вам достаточно?

— С лихвой. Теперь не засну. А что же вы его сразу не возьмете? Насколько я понимаю, для этого у вас были все возможности.

— Правильно понимаете. Но нам этого пока и не нужно. Могу даже объяснить. Подобные больные обладают способностью находить самое правильное и верное решение, то есть находить путь. Как дети-индиго или страдающие аутизмом. Они видят и знают то, что недоступно обычным людям, простым смертным. На уровне подсознания.

— Значит, вы держите его на поводке.

— Примерно так. Но поводок этот очень длинный. И нужно, чтобы с ним рядом находился еще кто-то.

— И я подхожу для этой цели лучше всего? Как вторая, служебная собака.

— Умница, — похвалил меня Олег Олегович, словно бросил косточку.

— Но зачем он вам вообще нужен?

— Он занят поисками, которые могут увенчаться успехом. Потому что Алексей Данилович — индиго. Тайновидец, если по-церковному. Ну, вы понимаете, о чем я.

— И вы тогда прилетите на жареное, — сказал я, ожидая нового удара. Но его не последовало. Наверное, потому, что Олег Олегович не подал знак. Он лишь опять улыбнулся. Зубы у него были ровные, белые. Наверное, хорошие дантисты в ЦКБ.

— Повторяю: мы работаем на государство, — ответил он. — А значит, на Россию.

Вот только на какую? — подумал я. — Вашу? Она совсем иная. Я почему-то не верил ни единому слову Олега Олеговича. А если он и прав, то все равно отвратителен. С этой своей белозубой улыбочкой и маленькими очечками. Должно быть, сам преуспел в заплечном мастерстве, прежде чем достиг высоких погон. Я решил запустить пробный шар и произнес:

— А девушка-то от вас ускользнула…

И попал в лузу.

— Не беда, — махнул он рукой. — Поймаем в другой раз.

— А если я не соглашусь?

— Тогда, — и Олег Олегович вновь очаровательно улыбнулся. — Тогда я тебя живым в землю зарою, говнюк этакий. Ход мыслей ясен?

— Ясен, — сказал я.

— Вот тебе мой телефон, — он протянул карточку. — Будешь звонить по каждому поводу и даже без повода. Но чтобы я был в курсе всего, что происходит. И не надейся выйти из игры. Скрыться. Я тебя и в могиле достану. Оживлю, по методу господина Грабовского, порежу на кусочки и снова похороню.

— Вы, часом, не из янычар?

— Из тамбовских мы, — весело отозвался Олег Олегович. — Так что, Александр Анатольевич, выбора у вас нет. Или — или.

— Тогда, конечно, или.

— В смысле?

— В смысле, я ваш, Дуся, как говорила одна моя старая подруга.

— Не Маша Треплева? — с намеком спросил он. Чтобы показать, что и она находится у них на крючке.

— Другая, — ответил я.

— Не забудьте полить герань, — улыбнулся он. — Это ведь единственное, что у вас осталось, не так ли?