Джено и черная печать мадам Крикен - Муни Витчер

— Если пойдешь на лжендофию, то превратишься в мышь, такую же черную, как и твои волосы!

Юный Астор Венти бесстрашно посмотрел на нее: песнь индейцев все еще звучала у него в голове, и ничто не могло его смутить. Бесстрастный вид антея первого уровня заставил женщину-медиума опешить, а остальные псиофы радостно засмеялись. Джено быстро спустился по лестнице и вышел к Противоречивым Утверждениям. Большие черные рты решительно заявили:

— Ты обязан пройти все испытания. Берегись: ты еще многого не успел перед интерканто.

Джено выслушал их и пришел к выводу, что коварные рты хотят напугать его. По правде говоря, ему оставалось еще целительство, но это был факультатив, лжендофия и психофония. Именно этот предмет они с Суоми и собирались сдавать в двадцать один ноль-ноль.

Джено важно было понять, нет ли в большом зале Аркса потайного хода, ведущего к тюрьме его родителей. Погруженный в свои мысли, он вернулся в комнату номер пять. Там его уже ждала Суоми.

— Я очень беспокоилась: когда закончила медитацию, тебя уже не было. Заходи и поужинай, нам скоро идти, — тараторила она, уничтожая Эмоциональную картошку.

— Вот что я нашел. — Джено показал ей талисман Аноки.

— Но это принадлежит… — Она не произнесла имени Красного Волка, понимая, что ухотрубы на страже. Отправила Джено телемпическое послание. Головокружитель засверкал, юный Астор Венти ответил «да» и мысленно объяснил девочке, что ему помог Руа.

— Он был… там! — воскликнула Суоми, погасив свой вертильо.

— Да, но не стоит беспокоиться, — вслух ответил антей.

Суоми так и не поняла, пришел Красный Волк в сознание или нет. Снова обратилась к Джено с помощью телемпии, и тот объяснил ей, что состояние Аноки осталось прежним, но, возможно, талисман им пригодится, чтобы помочь ему. Он не рассказал ей о Дубо-Ка — Набир ясно дал понять, что этого делать нельзя.

— Идем к Стасу Бендатову, скоро Гулкий удар прозвонит двадцать один раз. Ты знаешь, что мне необходимо попасть туда. — Слова Джено, сказанные им нарочито громко, совсем не успокоили Суоми.

— Надеюсь, что на психофонии все пройдет хорошо. Я нервничаю. Кто знает, какие голоса у меня получатся, — сказала антея, дожевывая Успокаивающее яблоко.

— Голоса? — спросил Астор Венти, проглотивший пару ложек Августинианского риса.

— Только не говори мне, что не знаешь, как проходят испытания в психофонии! — воскликнула девочка.

— Да… хотя, мне кажется, в Кодексе написано, что микрофон… я хотел сказать — вокофон мегасофию улавливает и озвучивает голоса нашего разума, чтобы все могли их услышать, — сказал Джено с набитым ртом.

— Так и есть, — ответила девочка.

Джено улыбнулся и направился в ванную, чтобы освежиться и причесать густые волосы. Он нахлобучил черную тонку и натянул порванные перчатки. Перед тем как выйти, посмотрел на карту и золотой компас. Для того чтобы попасть в зал, надо было пройти мимо аудитории Возвышенной пищи и пересечь галерею, ведущую в подземелье Аркса.

Сунув драгоценную карту и компас в карман, он взял Суоми за руку:

— Сегодня вечером должно произойти что-то важное.

В Салоне фламинго царил настоящий бедлам. Собаки мисс О’Коннор затеяли игру с двумя парасферами, но экономка, казалось, не особенно нервничала, глядя на это. С десяток псиофов увлеченно обменивались цветными перьями, а два алхимика благоговейно сжимали в руках фарфоровые реторты со странными ингредиентами. Пило Магический Росток, направлявшийся в аудиторию легкости на лекцию по биоэнергии, проходя мимо двух антеев первого уровня, спросил:

— Все в порядке?

— Да, — ответили они.

— Хочется верить. Вы еще не прошли несколько испытаний первого уровня. Если и дальше будете продвигаться такими же темпами, вряд ли справитесь с Интерканто, — сказал Пило и удалился в сопровождении двадцати шаманов и медиумов.

Юди Ода, посмотрев на Джено, злорадно усмехнулся, а стоявшая рядом с ним Агата Войцик состроила гримасу. В руках у нее был бумажный пакет. Приблизившись к Суоми, она предложила:

— Давай помиримся, не такая уж я вредина. В этом пакете у меня карамельки из Эстетического аниса, — сказала она и сунула сверток в руки слепой девочки.

Суоми попыталась найти карамельку, но ее пальцы нащупали только пыль. Агата засмеялась и побежала к Юди.

— Вот дура, — бросил ей вдогонку Джено. Агата напомнила ему вредную Мирту Вини.

— Что в этом пакете? — спросила растерянная Суоми.

— Земля или красный порошок. Ты испачкала им перчатки, не трогай его!

Негодующие антеи вместе с пятнадцатью псиофами молча пересекли галерею и очутились в просторном помещении, освещенном тусклыми красными лампочками. На его дальней стене виднелись большие деревянные ворота, потемневшие от времени. Они дождались, пока Гулкий удар пробьет двадцать один час. Минут через десять некоторые псиофы начали стучаться, причем особенно усердствовали две колдуньи из Мексики.

Наконец Стас Бендатов открыл ворота. Свою меховую шапку он держал в руках, по лбу у него стекал пот:

— Кто-то испортил Пьянсерено! — очень серьезно сообщил он.

Одна псиофа вышла вперед.

— Возможно, мне удастся его починить. Мне хорошо известна конструкция Пьянсерено, я посещаю Аркс уже много лет.

Стас посмотрел на нее, затем повернулся к остальным:

— Надо поспешить. Если Пьянсерено не будет работать, Строгие часы не смогут отмечать время прихода и ухода. Не будет звучать ни Гулкий удар, ни соусосвист. С этим органом связаны все часы и колокола Аркса. Завтра утром все псиофы прибывают на Галь Айперон, и мне здорово достанется от фон Цантара.

Джено и Суоми вместе с остальными вошли в зал. Стены и потолок его были голубыми, как небо, а бархатные кресла — ярко-красными. На помосте возвышался величественный Пьянсерено, древнейший орган, созданный в 1555 году. Он воспроизводил звуки всех музыкальных инструментов: от скрипки до трубы, от фортепьяно до гобоя. Его трубы — а их оказалось больше тысячи! — были сделаны из дерева, а бортики клавиатур позолочены по краям. Одни трубы звучали очень высоко, другие — очень низко. Эксплуатировать Пьянсерено приходилось каждый день, но никто, кроме Стаса Бендатова, не имел права играть на этом удивительном инструменте, отмечающем время магопсихических занятий.

Стас и псиофа провозились несколько минут, но трубы по-прежнему издавали только шум, дребезжание и прочие неприятные звуки. Агата Войцик с Юди Одой уселись в первом ряду, Джено и Суоми остались стоять в стороне, ожидая, пока прояснится ситуация. Финка неожиданно вспомнила свое видение, посетившее ее, когда мадам Крикен передавала ей Блокирующее слово. Тогда она видела в мегасофии сердитого Стаса Бендатова. Астор Венти внимательно осматривал зал снизу доверху, пытаясь понять, где же может находиться потайной ход, но ничего необычного так и не заметил. Он попросил Суоми сконцентрироваться, чтобы с помощью своего разума уловить, нет ли в стенах или в полу каких-то аномалий, но девочка не успела этого сделать, потому что пронзительный голос волшебницы-псиофы заставил ее содрогнуться.

— Третья клавиатура Пьянсерено испорчена. Клавиш охотничьего рожка забит, четвертый клавиш флейты тоже, а на двадцать втором клавише виолончели остался четкий отпечаток руки, испачканной мертвящим песком, губительным красным порошком. Его невозможно стереть. Им можно испортить любую вещь. Если мне дозволят высказать свое мнение, это сделали дети.

Стас Бендатов надел шапку и направился к вокофону, уловившему его настроение и загремевшему громоподобным голосом, — большой микрофон, установленный на помосте, уже был готов к испытаниям в психофонии.

— Кто знает, что произошло?! Признавайтесь сейчас же! Я требую ответа! — негодовал русский врач.

По мегасофии пробежал гул голосов. Псиофы пристально посмотрели на четырех присутствовавших антеев, и те съежились, почувствовав, что Стас злится именно на них.

Вокофон так и остался включенным, и было прекрасно слышно, как тяжело дышит врач Аркса. Неожиданно он чихнул, вызвав страшный грохот.

— Никак не могу избавиться от простуды, — сказал Стас, вытаскивая из кармана громадный носовой платок. — Всё, я выключаю вокофон, испытаний в психофонии сегодня не будет. А сейчас пусть виновный выйдет вперед!

Агата поднялась на ноги и, повернувшись к Суоми, показала на нее пальцем:

— Это она пользовалась мертвящим песком. Посмотрите на ее черные перчатки.

Суоми задрожала: видение, которое у нее было в Служебкабио, начинало сбываться. Джено сделал несколько шагов к помосту, но голос Стаса остановил его:

— Подойди сюда, Суоми Лиекко.

Девочка, нащупывая путь белой тростью, подошла к ступенькам помоста, но эмоции не позволили ей подняться. От гнева и стыда щеки у нее покраснели как помидоры. Положив трость на землю, она показала руки в перчатках. На пальцах правой перчатки были песчинки пурпурного цвета.