Заклятие счастья - Галина Романова

– А тебе еще там долго?

– Около недели.

– Ладно, отдыхай, мам. Неделя – это не срок. Чего срываться? Я дома. Со мной ничего.

– Ты мой славный мальчик! – всхлипнула мать с нежностью. – Надежда там как? Управляется без меня?

Надежда была их домработницей. Два раза в неделю убирала дом. И каждое утро готовила им еду на день. Низенькая, худощавая, шустрая. Вадик ее почти не замечал. И всегда удивлялся, когда она успевала все сделать? Он либо еще спал, либо еще не возвращался, а дом уже прибран, на плите кастрюльки, сотейники, сковородки.

– Все нормально, мам.

Вадик глянул себе за спину на дверной проем. Там брал начало коридор, упиравшийся в кухню-столовую. Он, к слову, там уже побывал сегодня. Успел съесть свой завтрак, состоящий из яиц, овощного салата и кофе с нежнейшим имбирным печеньем – тоже произведение Надежды. Оттуда, из кухни, он притащил в гостиную хлебный мякиш и с полчаса мял его в руках, нервничая.

– Сынок… – Голос матери сделался тревожным. – Что там с тетей Аллой Беликовой?

– А я знаю? – зло фыркнул он. – Говорят, что пропала!

– Но почему… Почему тебя вызывали на допрос?! Ты здесь при чем?! Ты ведь ни при чем?!

Мать снова всхлипнула. Видимо, вспомнила, как помогала сыну. Как развлекала подругу, чтобы он мог беспрепятственно попасть в ее дом. Он хоть и не вдавался в подробности, но она же все понимала.

– Конечно, мама, я ни при чем! – воскликнул он, не забывая о том, что телефон могут прослушивать, лишь бы мать ничего не ляпнула. – Саша… Ты же знаешь, что мне нравится Саша. Из-за нее я бывал в их доме. Разве нет?

– Да-да, конечно, – мать хоть и казалась ему всегда старой курицей, не была дурой. Она поняла все сразу. – Аллочка сама настаивала на вашем знакомстве. Кстати, как Саша?

А он знает? Да ему-то что до Саши?! Ее, по слухам, в вечер исчезновения старой ведьмы увез к себе Усов. Интересно, его-то допрашивали? Или решили только на нем, Вадике, отыграться?

– Мама, я не знаю, как Саша! – фыркнул Вадик, прислушиваясь к шуму с улицы.

Кто-то ломился в калитку в воротах. Он теперь ее запирал. И каждый раз проверял, сработала ли защелка или нет, когда он небрежно толкал калитку ногой. И звонок отключил. И теперь ему казалось, что кто-то молотит по калитке.

– Вы с ней так и не виделись? – почему-то ахнула мать. – С Сашей не виделись?

– Нет.

Вадик встал и подошел к окну. Первый этаж их дома был высоким. И из окна ему было немного видно, что происходит за воротами. Сантиметров двадцать от кромки ворот, ниже видно не было. Но этого оказалось достаточно, чтобы Вадику свело все кишки, потому что происходило там полное дерьмо!

Там, за забором, мельтешила огромная, как у теленка, голова Огнева. И еще пара голов маячила рядом с ним. Но белобрысой башки ныряльщика там не было. Немного успокаивало.

– Ну что же ты, сынок, – укоризненно вздохнула мать. – Саше сейчас непросто. Она осталась совсем одна. Ее надо утешить и…

– Мам, у нее есть утешитель, – перебил ее Вадик, наблюдая за тем, как пытается оседлать высокие ворота один из парней, которого Огнев привез с собой. – Усов!

– Да ты что?! – возмущенно отозвалась мать.

– И еще один вернулся.

– Кто? Ты о ком?

– Дайвер ее сраный! – фыркнул Вадик.

И вдруг завистливо подумал, что из всех Сашкиных воздыхателей, включая его, этот загорелый ныряльщик, пожалуй, самый достойный претендент. Он был по-настоящему крут. Красивый, сильный, наглый. Бабам такие нравятся. Он бы вряд ли трепетал теперь от страха и прятался в собственном доме. Он бы вышел и наподдал этому верхолазу, что лезет через забор.

– Да ты что-о-о?

Мать подавилась окончанием и закашлялась, тяжело, прерывисто дыша. А когда приступ возмущенного кашля у нее затих, она приказала сыну:

– Держись от Сашки подальше, сын!

– Ничего себе!

Это он не матери, а скорее одному из парней Огнева адресовал. Тот с горем пополам перелез через ворота, отпер замок и впустил остальных. И сейчас они все втроем – Огнев и двое его сопровождающих – дружно маршировали от калитки к крыльцу их дома. Ссутулившаяся мощная спина Огнева и его скорбная рожа не предвещали Вадику ничего доброго.

– Держись от нее подальше, сынок! Если появился этот дайвер, то все! Шансов мало того что ни у кого нет, так еще и жди неприятностей!

– Ладно, ма, давай, пока, – поспешил он проститься, потому что Огнев начал молотить кулаком во входную дверь.

– Пока, сыночек. Береги себя!..

Сбережешь тут! На негнущихся ногах Вадик пошел к выходу, отпирать. Прятаться смысла не было. Его машина стояла на подъездной дорожке перед воротами гаража. Все в их городе знали, что пешком он за ворота не выходит. Никогда!

– О, Игорь Валентинович, здрасте, – нервно улыбнулся Вадик Огневу, игнорируя его помощников.

Те, кому не платились деньги и на чью помощь нельзя было рассчитывать, всегда казались Вадику жизненным балластом.

– Здравствуй, Вадим, – выдохнул Огнев с такой печалью, что чуть не опалил горечью Вадику брови. – Собирайся.

– Куда это?

– В отдел поедем.

– Зачем снова? Все же выяснили?!

– Необходимо провести ряд процедур, выяснились кое-какие подробности, – принялся бубнить Огнев, старательно избегая смотреть на Вадика.

Его спутники, напротив, смотрели нагло, с вызовом. Их, кажется, его страх забавлял.

– Каких процедур?!

– Необходимо снять с тебя отпечатки пальцев, чтобы идентифицировать с другими в доме пропавшей Беликовой. И… И взять твою слюну на анализ ДНК.

– Зачем это?!

Он даже не понял, выговорил он это вслух или просто подумал.

Вадик попятился от входа. Троица дружно шагнула через порог. Ноги Вадика из негнущихся сделались мягкими и не слушались, когда он попытался переобуться из домашних шлепанцев в мокасины. Он чудом не упал, когда Огнев с глуповатым смешком, сопровождавшимся заговорщическим подмаргиванием, начал ему рассказывать о том, что пропавшая вдова, оказывается, себе ни в чем не отказывала. И у нее, возможно, был любовник.

– Вся постель, сам понимаешь, в чем. Наш эксперт поначалу даже не полез в койку-то, – гладил себя Огнев по затылку, наблюдая за тем, как вяло ворочает под пяткой Вадик обувной ложкой. – А дочка потом вдруг обнаружила выстиранный комплект. И стирал его, возможно, ее любовник.

– Пп-почему? – спросил Вадик, обув наконец мокасины.

И с тревогой подумал, что такие вот потрясения и способствуют тому, что люди начинают заикаться. Язык его не слушался. Челюсти свело, будто проволокой колючей скрутило. А губы ворочались сами по себе. Как бывало у него после заморозки, когда зубы лечил у стоматолога.

– Потому что режим для стирки выбран был не тот. И отпечатки посторонние на стиральной машине обнаружились, – охотно рассказывал Огнев, нежно подталкивая Вадика к выходу из дома. – И на пуговицах постельного белья, которым была застелена кровать в день исчезновения Беликовой.