Мир чеченцев. XIX век - Зарема Ибрагимова

Когда император назначил своего брата Михаила Николаевича наместником, тот был в явном смущении от столь ответственной предстоящей работы. Будущий наместник в приватном разговоре говорил министру внутренних дел, что не готов к той задаче, которую исполнять призывается. По свидетельству министра, великий князь Михаил Николаевич «…сидел, как обречённая жертва, безмолвно. Два раза обнимал меня со слезами на глазах при прощании…»105. М.Т. Лорис-Меликов, служивший на Кавказе под руководством Михаила Николаевича, отмечал его слабые организаторские способности. «Не доверяя собственным способностям, – писал Михаил Тариелович в одном из своих писем, – Великий Князь Михаил Николаевич охотно подчинялся влиянию всех окружающих докладчиков своих, адъютантов и прочее. А так как все эти лица руководствуются различными убеждениями и домогаются разных и часто противоположных целей, то можно представить себе тот сумбур и ту непоследовательность, которыми отличаются все действия августейшего князя…»106.

В то время Кавказ был как бы государством в государстве. В его столице Тифлисе вокруг наместника формировались группы, старающиеся подражать стилю жизни императорского окружения. Существовал свой двор, приемы, система дворцовых должностей, свита, выезды по парадным дням. Члены Совета наместника в шутку любили называть себя «министрами»107. Царские власти считали, что «Кавказ не может окупить роскошь Наместничества в Тифлисе и особого министерства в Санкт – Петербурге» 108. Специальным Указом царя от 29 января 1882 года Кавказское наместничество было упразднено, а в следующем году введено в действие «Учреждение управления Кавказского края» от 23 апреля 1883 г., вновь подчинившее отдельные отрасли управления этой окраиной ведению надлежащих министерств. Управление всем краем было вверено Главноначальствующему гражданской частью на Кавказе, который вместе с тем был и командующим войсками Кавказского военного округа и являлся войсковым атаманом Кавказских казачьих войск 109.

Упразднение наместничества означало признание достижения достаточно высокой степени интеграции данного региона в систему общеимперского законодательства и общеимперских учреждений110. Правительство страны рассудило, что «…Ставить весь Кавказский край вне общих законов, существующих в государстве, едва ли было бы справедливо. В случае необходимости достаточно было ходатайствовать об объявлении той или иной местности в положении усиленной охраны»111.

Высшее общее руководство всеми подразделениями военно-народного управления в период преобразований 1883 года временно оставлялось за военным министерством; затем было переведено в министерство внутренних дел и в конечном итоге снова возвращено в военное министерство112. С 1 июля 1887 года военный министр признал возможным согласиться на возвращение в своё ведение всего горского населения, живущего в Кубанской и Терской области из МВД, под управление Военного ведомства, располагавшему большим числом войск для усиления надзора за горцами113.

Во времена наместничества Кавказ, по существу, не входил в ведение центральных государственных учреждений. Наместник обладал особыми правами в законодательной, административной и финансовой сферах. Теперь же законодательные инициативы, касавшиеся Кавказа, должны были в общем порядке вноситься в Государственный Совет. 26 апреля 1883 года было утверждено «Учреждение управления Кавказского края». Все должностные лица и установления Кавказского края должны были руководствоваться в своих действиях общеимперскими законами в части, не противоречащей «Учреждению управления Кавказского края». Однако все действия административных и общественных учреждений и должностных лиц подлежали надзору со стороны Главноначальствующего на Кавказе114.

В 1882 году главную должность на Кавказе занял А.М. Дондуков – Корсаков, в 1890 году его сменил С.А. Шереметев, с 1896 года должность Главноначальствующего досталась Г.С. Голицыну. В 1887 году Главноначальствующему на Кавказе была возвращена часть полномочий упразднённого наместника. В1897-1898 гг. правомочия Главноначальствующего в самой сложной своей части были приравнены к полномочиям наместника на Кавказе. Кавказское наместничество было восстановлено Указом от 26 февраля 1905 года115.

В 1905 году наместником был назначен И.И. Воронцов – Дашков, а в 1916 году его на посту сменил великий князь Николай Николаевич. После прокатившейся по стране революционной волне 1905 года в Государственной Думе выступил с докладом о положении на Кавказе представитель И.И. Воронцова – Дашкова, барон Нольде, который с высокой трибуны заявил, что прошедшие события показали кавказских мусульман, как наиболее стойких и верных правительству на Кавказе. «Если на Кавказе русской власти нужно на кого-нибудь опираться, – то только на мусульман, – заявил представитель наместника»116.

Назначенному в 1882 году Главноначальствующему Кавказом князю Дондукову-Корсакову было поручено упростить систему правления краем и сократить расходы. Однако проекты реформ, намеченных Главноначальствующим, как то: упразднение военно-народного управления, переустройство сельского управления, не получили в Петербурге дальнейшего движения и под тем или иным предлогом возвращались обратно, зачастую в силу защиты государственного казначейства от излишних расходов, но в явный ущерб действительным потребностям коренных жителей Кавказа. Подобное отношение центрального правительства привело к возникновению в крае некоторых сепаратистских тенденций117.

Революционный подъём 1879-80 гг. в России сменился реакцией, которая в центре проявилась в политике контрреформ, на окраинах страны – в усилении колониального гнёта118. В рамках известной политики «контрреформ», в целях дальнейшего усиления контроля над многочисленным горским населением, сохранившим стремление к сопротивлению чуждым для него законам, был применён режим полицейского надзора. Вместо упразднённого Ставропольского губернского жандармского управления, под надзором которого находилась и Терская область, учреждалось Терское областное жандармское управление, которое располагалось в г. Владикавказе119. Смена курса национальной политики была окончательно закреплена при Александре III, в виде политики «русификации». Подводя политические итоги его царствования, председатель Комитета министров Н.Х. Бунге писал: «Император Александр III резче прежнего поставил начало “Россия должна принадлежать русским”. В этом проявилось без сомнения одно из стремлений не только русского общества, но и нашего времени. Во второй половине XIX века космополитические взгляды конца XVIII и первой половины XIX столетия постепенно уступали сначала идее национальности, а потом стремлению преобладания одних племён над другими или поглощению слабейших племён господствующими…». На первый план в государственной идеологии, потеснив «имперскую» политическую идею, которая требовала, прежде всего, лояльности всех подданных без различия национальности и веры своему императору, вышла идея «национальной монархии», где русский царь должен править русскими подданными.

В правительственных кругах многие понимали значение произошедших изменений, но не все их одобряли. Спустя некоторое время после своей отставки М.Т. Лорис-Меликов в беседе с А.Ф. Кони вспоминал: «Я говорил новому государю: “Под знаменем Москвы вы не соберёте всей России, всегда будут обиженные. Разверните штандарт империи, – и всем найдётся равное место”…Опасна возможность разложения на составные части России. Прежние государи это понимали и щадили окраины…»120.

Колониализм был неизбежен. Потому как неизбежна страсть человека к открытию окружающей земли. Чаще всего эта страсть изначально соединялась с государственным расчётом на приобретение новых владений и грабёж их, как это было, например с Колумбом. Иногда вначале следовало открытие, а потом завоевание и грабёж. Затем сочиняются «сказки» про мужественных первопроходцев – романтиков и кровожадных дикарей – аборигенов. Затем – про бремя белого человека и дикарей, которые не понимают собственного счастья от принесённой им цивилизации. И, как правило, никто себя не спрашивает: а нас просили?. В общем, колониализм есть колониализм. Однако, как бы жестоко ни строились империи, на какой-то длинный период они становились оплотом мира и добрососедства121.

Политика воинствующего национализма, презрительного, высокомерного отношения к горским народам, варварские методы борьбы для их успокоения приняли невиданные масштабы и глубину в конце XIX века122. Наиболее точно это время могли бы охарактеризовать стихи А.С. Пушкина:

«…Так буйную вольность законы теснят,Так дикое племя под властью тоскует,Так ныне безмолвный Кавказ негодует,Так чуждые силы его тяготят…»123

Бурное время второй половины 90-х совпало с «царствованием» на Кавказе недалёкого и самонадеянного, каких знал край, ставленника царя князя Г.С. Голицына. Немало претерпело кавказское население бед и унижений от этого самодура, ненавидевшего нерусские народы. Г.С. Голицын в своих взглядах был не одинок на Кавказе. Его политический двойник в Терской области С.В. Каханов (начальник области с 1889 по 1900 гг.) не отличался ни большим умом, ни большим уважением к горцам124. Необходимо заметить, что голицынское управление краем являет собой модель того, как не надо управлять Кавказом. Именно с этим администратором связаны наиболее дискриминационные меры в отношении населения края, затрагивавшие их религиозные и национальные чувства. Тем не менее, кавказская администрация не была удовлетворена мизерностью своих полномочий. Г.С. Голицын не раз поднимал перед правительством вопрос о предоставлении ему прерогатив, свойственных кавказским наместникам, по управлению краем. Настойчивость князя Г.С. Голицына привела к утверждению 3 марта 1897 года новых правил о правах и обязанностях Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе. Акцент в них делался на административные функции в области управления – практически неограниченное право ревизии и надзора, использование в необходимых случаях «силы закона».