Полигон безумной смерти - Виктор Борисович Мурич

Я согласно киваю головой и дрожащими руками вытаскиваю из пачки сигарету взамен догоревшей. Более удачного названия никак не придумаешь. Мир смерти. Мир кладбище.

Через несколько минут, не говоря ни слова, мы начали спуск в долину. Долину смерти, как назвал я для себя этот оазис в каменных джунглях.

Глава 19.

Похоже, что ночи в этом мире нет совсем. Освещение почти не меняет свою интенсивность. Судя по часам, мы здесь уже без малого земные сутки, и еще толком ничего не сделано. Если бы не регулярно принимаемые стимуляторы, мы бы уже давно свалились от усталости.

После спуска с хребта устраиваем большой привал на окраине парка. Настроение подавленное. Трупики детей никак не выходят из головы.

Шурик с угрюмым видом раздает еду.

Никакого аппетита. Даже вечно голодный Артем с неприязнью взглянул на упаковку пищевого рациона и отрицательно покачал головой. Шурик тихо, но очень настойчиво пытается нас убедить, что есть надо, что впереди много работы и нужны силы для ее выполнения. Мы мрачно киваем и налегаем на провиант.

После еды проводим краткое совещание, пытаясь решить ряд насущных вопросов и выработать план дальнейших действий.

Артем предположил, что эта долина что-то вроде детского сада, а его воспитанники умерли от авиационного топлива, попавшего в воду. Предположение довольно шаткое но в связи с отсутствием альтернативных идей пока останавливаемся на нем.

Следующим шагом стало принятие версии, что именно смерть детей вызвала рост гнили, а самолет попал сюда так же, как и мы, через точку перехода, только находящуюся в воздухе.

Открытым остался вопрос о ликвидации гнили.

Шурик предложил отловить и отправить на тот свет всех прилетевших на самолете. Смотрю на него, не скрывая удивления. Этот мир менее чем за сутки радикально изменил нас сделав грубее, жестче. Мы впервые за всю свою довольно беспечную жизнь научились по настоящему ненавидеть людей.

Если размышлять трезво, то предложение Шурика особо пользы не принесет. Не думаю, что еще несколько трупов уменьшат рост гнили…

Объявляем пятичасовой отбой. Дежурить будем по очереди. Я дежурю последним.

Шурик разбудил меня как всегда на самом интересном месте. Я только начал раздевать рыжеволосую красавицу на прогретом солнце береге моря, только разгадал секрет хитромудрой застежки купальника на спине, и тут нагло топая сапогами, он ворвался в мой сон.

– Вить! Подъем! – набатом ворвался его голос в мою пляжную идиллию. Рыжеволосая медленно растаяла в воздухе уступая место Шурику с героически зажатыми в руках автоматом, а в зубах сигарете. Ну прям тебе Рембо с плаката висящего у меня дома. Весь его вид выражает нетерпение и желание спать. И не удивительно, ведь за сегодня мы набегались, настрелялись и наползались на десять норм ГТО как минимум.

– Ага… Да… Сейчас… – сонно говорю потягиваясь.

Медленно возвращаюсь к мрачной реальности. Неприязненно взглянув на изобилие зелени окружающее нас, поднимаюсь на ноги. Тело ноет так, как будто перед сном я разгрузил вагон угля или участвовал в скачках в роли беговой лошади. Кажется, что суставы скрипят как несмазанные шарниры какого-то механизма.

– Пост сдал, – с серьезным видом рапортует Шурик и широко зевает.

– На кладбищах всегда растительности много. Особенно цветов, – недовольно бурчу себе под нос начиная разминку. – Пост принял. Спи спокойно дорогой товарищ, пусть тебе приснится казарма и мерзко орущий по утрам пьяный в дым прапор. Видите ли, пост он сдал. Да ты в жизни ничего кроме экзаменов и пустых бутылок ничего не сдавал. И откуда таких словечек нахватался?

Шурик не слушая мое ворчание зарывается в спальник и мигом усыпает. Уже через минуту воздух наполняется демаскирующим храпом.

– Надо тебе атнихраповый глушитель вкрутить, – улыбаюсь, глядя на расплывшееся в счастливой улыбке узкоглазое лицо. Небось, что-то приятно снится.

Не спеша обхожу окрестности лагеря. Периодически замираю и вслушиваюсь в жизнь чужой природы. Как это не странно, но в этом оазисе нет ничего несущего опасность для человека. Это так не вяжется с миром расположенным за хребтом.

Удивительная природа. Большое дерево в паре метров от меня совершенно не имеет коры. Его ствол и стручковидные огромные листья, или может совсем и не листья, мягкие и покрыты зеленым пухом. Чем-то похожи на детскую плюшевую игрушку.

Рядом с ним пристроился куст, состоящий из нескольких десятков тоненьких полупрозрачных трубок салатного цвета. Из отверстий на кончиках трубок поднимаются зыбкие струйки толи дыма, толи газа. Запах поистине одурманивающий, хотя внешне похоже на миниатюрный завод с вечно коптящими трубами.

Стараюсь без надобности ничего не касаться и не вдыхать. Кто знает, как повлияет на кожу этот самый нежный пушок или ароматный дым. Мы чужие здесь. И об этом стоит помнить.

Над головой треснула ветка. Не раздумывая отскакиваю в сторону и вскидываю карабин. Треск повторяется. Из зеленого шатра круглых листьев, висящего над моей головой, посыпались вниз фрукты, похожие на бананы. Ударяясь о землю они лопаются, демонстрируя янтарную сочную мякоть. Вслед за фруктами сверху свалилось неуклюжее существо с длинными руками и сплошь покрытое фиолетовым пухом. Хитро глянув на меня оранжевым взглядом оно что-то промяукало тоненьким голоском и шустро собрав разбитые фрукты убежало в кусты.

– Тьфу ты! – тихонько выругался я, опустив карабин. – Ну и напугала ты меня смесь бабуина с одуванчиком.

В траве остался лежать одинокий банан. Подхожу и беру его в руки. Запах свежевыгнанного меда забивает ноздри. Мягкая янтарная плоть так и тает под пальцами. Не удержавшись надкусываю так манящий плод, не смотря на то, что прекрасно знаю о возможных последствиях.

– Фу! Тьфу! Гадость! – со злостью отбрасываю в сторону так подло меня обманувший банан. Запах и внешняя привлекательность оказались не более чем дополнением к вкусу горчицы. Может для пушистого зверька это и лакомство, но для меня это конкретная гадость.

Для того, чтобы отбить во рту стойкий привкус горчицы потребовалось выполоскать всю флягу воды.

Пнув напоследок остатки предателя-банана отправляюсь назад.

Вернувшись в лагерь, устраиваю себе роскошный завтрак или с таким же успехом это можно назвать ужином. Приятно все-таки есть нормальную пищу. Мысленно даю себе обещание никогда более не пробовать незнакомых блюд, тем более в чужом мире.

Сквозь собственное чавкание различаю тихий шелест ветвей неподалеку. Ветра нет… Опять животное? Абориген? Или может человек?

Быстро бужу друзей закрывая им при этом рты, чтоб не спугнуть гостя.

Через минуту мы готовы к встрече. Все лежат на своих местах, делают вид, что спят. Краем глаза вижу, что Артем сжимает в руках керамическую гранату, а Шурик пытается пристроить