Практическая магия - Элис Хоффман

Кролик приблизился в несколько прыжков и уселся у ее ног.

— Я в полном дерьме, — сообщила ему Джиллиан.

Она свернулась в клубок на диване и заплакала, но даже этим не отпугнула кролика. Чувак провел достаточно времени в детском отделении больницы на Развилке. Каждый раз во время субботних выступлений Бена с фокусами его извлекали из старой шляпы, пропахшей потом и люцерной. Чувак привык к яркому освещению и к плачу и всегда вел себя примерно. Ни разу не цапнул никого из детишек, даже когда его тыкали в бок или принимались дразнить. Сейчас он, как его учили, стал на задние лапы, старательно балансируя в воздухе передними.

— Не пытайся меня утешить, — сказала Джиллиан, но тем не менее ему это удалось. Когда из спальни пришел Бен, Джиллиан сидела на полу и кормила Чувака виноградом без косточек.

— Очень неглупый чувачок, — сказала Джиллиан. Она была ловко обернута простыней, растрепанные волосы светлым нимбом окружали ее голову. Она несколько успокоилась, ей стало легче на душе, чего давно не бывало. — Послушай, он умеет зажигать торшер — знает, как прыгнуть на выключатель! Может пить воду вот из этой бутылки — держит в передних лапах и ни капли не прольет! Кому-нибудь рассказать — не поверят. Не удивлюсь, если услышу, что он приучен ходить в положенное место, как кошка.

— Приучен.

Бен стоял у окна и выглядел при неярком освещении так, будто спал безмятежным сном младенца, — никто не догадался бы по его виду, какого страху он натерпелся, когда, проснувшись, обнаружил, что Джиллиан нет рядом. Он был готов кинуться следом на улицу, вызвать полицию, собрать поисковую группу! За те короткие минуты, пока он вставал и одевался, он поверил, что умудрился потерять ее, как всегда все терял в своей жизни, но оказалось - вот она, сидит, завернувшись в простыню, взятую с его постели! Положа руку на сердце, ему пришлось бы признать, что если он чего и боится, так это как бы те, кто с ним рядом, не исчезали бесследно, потому-то он, в первую очередь, и обратился к фокусам. Во время представлений, которые давал Бен Фрай, все, что бы ни исчезло, непременно появлялось вновь, будь то кольцо, или монета в двадцать пять центов, или же сам Чувак. И при всем том его угораздило влюбиться в самую непредсказуемую из всех женщин, каких он знал! Противиться этому было бесполезно, Бен даже и пробовать не хотел. Будь на то его воля, он связал бы ее шелковой веревкой, запер в своей комнате и никогда никуда не отпускал. Он присел на корточки рядом с Джиллиан, отчетливо сознавая, что это он сам повязан по рукам и по ногам. Ему хотелось сказать ей, чтобы она выходила за него замуж, чтоб никогда не покидала его, — вместо этого он сунул руку под диванную подушку, покрутил в воздухе другой рукой и извлек на свет божий морковку. Впервые на его памяти Чувак пренебрег угощением и подвинулся бочком поближе к Джиллиан.

— Я вижу, у меня есть соперник, - сказал Бен. - Как бы не пришлось пустить его на жаркое!

Джиллиан сгребла кролика в охапку. Все то время, пока Бен спал, она разбиралась в своем прошлом. Теперь с ним было покончено. Она не станет руководствоваться в своих поступках мнением девочки, которая сидела когда-то на пыльной черной лестнице за кухней в доме тетушек. Не позволит распоряжаться своей жизнью безмозглой дуре, которая додумалась связаться с таким, как Джимми.

— Умнее Чувака, наверное, нет кролика во всей округе. Он до того смышленый, что, чего доброго, пригласит меня завтра в ресторан!

Бену стало ясно, что он в долгу перед Чуваком. Если бы не кролик, Джиллиан, пожалуй, действительно ушла бы и не попрощалась, а так - задержалась, выплакалась и передумала. Соответственно, назавтра Бен приготовил вечером морковный супчик, зеленый салат и кролика поваллийски, который, как с чрезвычайным облегчением узнала Джиллиан, представляет собой не более чем гренки с сыром. Чуваку поставили на пол тарелку с салатом и мисочку супа. Кролик был щедро обласкан и удостоен хвалы, но на ночь помещен в свою переносную клетку. Им не хотелось, чтобы он стал царапаться ночью в дверь спальни, — хотелось, чтобы им не мешали. Ни Чувак и никто другой.

С тех пор они вместе каждую ночь, примерно к тому времени, как Джиллиан пора возвращаться с работы, Чувак устремляется к входной двери и в волнении снует перед нею взад-вперед, пока, благоухая картофелем фри и галеновым мылом, не появится Джиллиан. Безусые завсегдатаи «Гамбургеров» провожают ее до полпути с Развилки, останавливаясь, когда она сворачивает на ту улицу, где живет Бен Фрай. Осенью эти ребята запишутся на курс биологии, который ведет в школе Бен, — все, даже завзятые лентяи и тупицы, которые до сих пор неизменно проваливали экзамены по естественным дисциплинам. Они считают, что мистер Фрай, как видно, обладает некими тайными познаниями, которые следует у него перенять, и как можно скорее. Одного не учитывают эти мальчики — что можно с усердием проучиться целое полугодие, исправно посещать все лабораторные занятия и все равно не узнать того, что знает Бен, покуда не влюбишься без памяти.

Вот когда тебе будет не страшно делать глупости, когда ты поверишь, что риск — благородное дело, а пройтись по натянутому канату или кинуться в кипящий водоворот — пустяки по сравнению с одним поцелуем, — тогда только тебе все станет понятно.

Ну а пока ничегошеньки эти юнцы не знают о любви, и уж точно совсем не знают женщин. Разве придет им в голову, по какой причине Джиллиан роняет чашки с горячим кофе, обслуживая посетителей в «Гамбургерах», что она в состоянии думать лишь о том, что делает с нею Бен, когда они в постели? Что при воспоминании о том, что он ей шепчет, ее бросает в жар и холод, как девочку, отчего ей случается сбиться с пути, ведя машину домой?

Джиллиан всегда знала о себе, что выпадает из общего ряда, и с немалым облегчением обнаружила, что и у Бена тоже есть свои странности. Он свободно может просидеть воскресным утром три часа в кафе «Сова», заказывая бессчетные порции оладий и яичницы; почти все тамошние официантки встречались с ним в то или иное время и, когда он приходит завтракать, приносят ему бесплатно все новые чашки кофе, светясь мечтательной улыбкой и не удостаивая вниманием того, с кем он пришел. Он поздно ложится спать и поздно встает и, благодаря многолетним упражнениям с игральными картами и шарфами, на удивление быстр и ловок: может, просто протянув руку, поймать на лету воробья или синичку.

Джиллиан не устает поражаться неожиданным граням его натуры — кто бы мог подумать, например, что школьный учитель биологии так одержим искусством вязать узлы? Что он сообщит ей о своем желании привязать ее к кровати, а она — и это после всего, что ей досталось испытать, — обещает подумать, затем согласится и наконец будет сама просить его об этом? Теперь один лишь вид шнурков для обуви в сапожной мастерской или мотка бечевки в скобяном магазине приводит Джиллиан в волнение. Приходится срочно бежать домой, выгребать из морозилки кубики льда и тереть ими руки и бедра, остужая свой пыл.