Вторжение - Михаил Ахманов

Он уже знал, как это сделает. Поднявшись, он спустился в подвал, к тайнику, проверил готовность нужного устройства, затем вернулся наверх, выбрал костюм, рубашку, галстук, приличные дипломату, и переоделся. Кожа его потемнела, волосы стали черными и завились в колечки, лицо изменилось: полные губы, плосковатый нос, темные глаза с припухлыми веками. Оглядев себя в зеркале, он кивнул с довольным видом: костюм сидел великолепно.

… Время в Нью-Йорке близилось к десяти, когда из туалета в здании ООН появился Умконто Тлуме, представитель Свободной Территории Зулу. Коридор был тих и безлюден. Он быстро пересек его, вышел к кабинам лифтов и спустился вниз. Через пять минут Тлуме уже шагал к залу заседаний Совбеза, просматривая на ходу повестку дня. Первым пунктом в ней значилось: о расширении военного присутствия ЕАС на Ближнем Востоке, в частности в Сирии.

Глава 14

Между орбитами Марса и Земли

– Эби, – втолковывал Литвин, – Эби Макнил, земная женщина… Я должен пойти за ней.

– Почему? Она твой партнер по туахха?

– Какая туахха? Я объяснял тебе, что у нас не бывает брачного периода. В зрелом возрасте мы всегда готовы, и это длится лет сорок, а иногда и дольше. И кса у нас нет, наши женщины всегда рожают, если им хочется… почти всегда. Исключения редки.

– Но она – твой партнер? – настаивала Йо. – Сексуальный партнер, как у вас говорят?

– Нет. Отношения между людьми очень разнообразны и не сводятся только к сексу. Макнил – мой товарищ и подчиненный мне офицер. Я несу за нее ответственность. Нельзя оставить ее без помощи. Я должен…

Их разговор тянулся с переменным успехом уже больше часа. Они еще не обсудили, как выручить Эби Макнил, поскольку уперлись в другой вопрос – зачем это нужно. Тут была проблема, непонятная для Йо, которая не представляла обширности связей между людьми, и попытки разобраться в ситуации пока успеха не имели. Положение усугублялось тем, что Йо сейчас соображала заметно хуже, чем при их предыдущих встречах. Как объяснил Корабль, это являлось следствием туахха. Повышенная возбудимость туманила разум, и когда фаата создали касту родительниц и перешли к плановому размножению, брачный период был исключен из сознательной жизни. Это случилось давно, два тысячелетия назад.

Насколько выяснил Литвин, в ту эпоху, в самом начале Третьей Фазы, произошла мутация, резко увеличилось число людей с ментальным даром, хотя среди остального населения они составляли не больше процента. После недолгой, но свирепой борьбы между мутантами определился лидер, первый Столп Порядка, захвативший власть. При нем фаата ожидали ряд радикальных перемен: стратификация общества по способности к мысленному общению и селекция тхо – от почти разумных до придатков квазиживых механизмов. Лозунгом новой эпохи сначала являлась стабильность, затем – космическая экспансия, в которой видели залог все той же непрерывности цивилизации. Очевидно, фаата терзал генетический ужас перед Затмением; им, пережившим два катаклизма, хотелось воздвигнуть нерушимую империю, распространив ее до самых дальних звезд. Если говорить о технике, такие возможности были, однако имелись ограничения: рост популяции замедлился, а ментальный дар не всегда передавался по наследству. В среднем только четверть самок-кса, оплодотворенных спермой полностью разумных, давала потомство с доминантной мутацией; что до их женщин, то были они бесплодными. Зато жили долго, поддерживая телесную бодрость особыми процедурами.

– Оставь эту кса, – сказала Йо. – Ты говорил, что к залам т’хами послали стражей… Если ты пойдешь туда, тебя убьют… – Вздохнула и добавила: – Потом убьют меня.

– Ты боишься смерти? – спросил Литвин.

– Прежде не боялась. Прежде жизнь была почти неотличима от вечного забытья или забвения в т’хами. Но теперь… теперь я хотела бы прожить все циклы, что будут мне отпущены. Пусть недолго, но рядом с тобой. – Йо положила ладошку на грудь Литвина, и глаза ее затуманились. – Две луны в твоем взоре, на твоем лице их свет… Этот свет я хочу видеть подольше.

«Прежде…» – подумал он. О прежней жизни Йо он знал немногое – что она родилась на Новых Мирах и прожила там четырнадцать лет, если пересчитать ее возраст на земные годы. Возможно, бино фаата созревали в более юном возрасте, чем люди, или их развитие подстегивалось искусственно, но так или иначе, а она была взрослой женщиной. Не исключалось, что ранняя зрелость связана с малым сроком жизни тхо, но об этом Литвин боялся спрашивать. Смерть придет ко всем, но ее сроки – горькое знание… Дважды горькое, если дело касается близких.

Он вздохнул, пристроил кафф на виске и стал натягивать скафандр.

– Все же я пойду. Я не могу ее бросить. Корабль мне поможет.

– В том, что уже случилось, он не в силах помочь, – сказала Йо, отвернувшись. Ее плечи поникли, а голос вдруг стал таким же, как раньше, почти лишенным эмоциональной окраски. «Кончается туахха?..» – подумал Литвин и спросил:

– А что, собственно, случилось? Ты о чем?

– Айве… Он не для того ее забрал, чтобы она дремала в т’хами. Она… – Йо подняла голову и посмотрела ему в лицо: – Она не бесплодна, как я, она – кса. И, как все другие кса, уже несет зародыш жизни. Айве говорил, что скрещивание было удачным, и плод развивается с той же скоростью, что у наших самок. Очень быстро. Этот гибрид станет первым в новой породе частично разумных, и если…

Литвин стиснул кулаки. Стаи ледяных мурашек путешествовали по его спине.

– Ты хочешь сказать, что ее оплодотворили? Искусственно? – выдавил он.

– Да. Один из экспериментов Айве с землянами. В полости для самок действует особое излучение, чтобы зародыши быстрее развивались. Поле биологической стимуляции… Сейчас оно сильнее, и поколение тхо родится через тридцать-сорок циклов, ко времени захвата вашей системы. Работники, олки, пилоты… самки, чтобы продлить наш род… наверняка несколько полностью разумных… Затем будут продолжены опыты с вашими женщинами. Айве считает, что удастся вывести гибридную расу.

– Как выводят скот… – сквозь зубы пробормотал Литвин, тут же воззвав к квазиразуму: – «Корабль! Она не ошибается? Все это так?»

«Так, – раздался беззвучный ответ. Затем, уловив его очередную мысль, Корабль добавил: – Прервать беременность уже невозможно. Скорее всего, земная кса погибнет».

«Но если забрать ее из т’хами, она не умрет?»

«Нет, но процесс вынашивания потомства вернется в естественное русло и замедлится. Вместо двух недель – три месяца».

– Жди меня здесь, – сказал Литвин Йо, поднялся и вышел из модуля в коридор. Он встал около мембраны, сжимая ладонями виски; в голове гудело, кафф впивался в череп, будто раскаленное сверло. В нем бушевала ненависть, но не к пришельцам вообще, не к чужеродной расе, что вторглась в звездную обитель человечества. Мог ли он ненавидеть Йо? Мог ли представить, что олки, бездумные рабы, достойны ненависти? Бино фаата, как и люди, были не аморфным скопищем злодеев, а обществом вполне цивилизованным, где одни решали, а другие подчинялись. Решающие правили силой, а там, где ее не хватало, прибегали к обману – так, Айве, толковавший о доверии, был несомненным лжецом. Если кого ненавидеть, так этого вивисектора – но только ли его? Айве экспериментировал над Рихардом и Эби, не интересуясь, нравится им это или нет, но точно так поступали земные владыки, сжигавшие инакомыслящих в печах, травившие их газом, уничтожавшие народы, страны, города. Эта вакханалия длилась не первый век и даже не первое тысячелетие, и он, Павел Литвин, по долгу службы был к ней причастен. У каждой из рас, у людей и фаата, были свои привычки, свои особенности, но в одном они, вероятно, сходились: те и другие в грош не ставили жизнь и желания ближнего.

Литвин медленно двинулся по коридору к транспортной нише, потом снова остановился. Разговоры с Йо и мысли о произошедшем с Эби отвлекли его от главного – от того, что творилось сейчас в холодной пустоте, под светом звезд и далекого Солнца. Он замер, всматриваясь в бесконечный ряд мембран, тянувшийся вдоль палубы, и ощущая, как крепнет ментальная связь с Кораблем.

«Ситуация снаружи?»

«Без изменений».

Перемен и в самом деле не было: девять земных крейсеров окружали Корабль, еще два и адмиральский фрегат висели перед ним, будто воины, заступившие путь противнику. Схема «кольцо», красная тревога, полная готовность к бою… В течение последних суток Литвин рассматривал флотилию глазами Корабля в десятый раз, пытаясь опознать соратников по силуэтам, количеству башен, антенн дальней связи и шлюзов для сброса УИ. Фрегат, разумеется, «Суздаль», а при нем «Викинг» и «Волга», близнецы из эскадры «Памира»; еще два тяжелых рейдера класса «Барракуды», и один из них точно «Памир» – на его серебристом корпусе изображение горной вершины в облаках. Третий рейдер поновее и покрупнее – «Сахалин», не иначе, а с ним эскадра в четыре боевые единицы: «Сидней», «Фудзи», «Тибурон», «Нева». Ему казалось, что он узнает другие крейсера, принадлежавшие Третьему флоту, и в памяти тотчас всплывали знакомые лица тех, с кем служил или учился, встречался на Лунной базе, на Марсе, Земле и в Поясе Астероидов. Много, много достойных людей! Знали бы, где Павел Литвин, сильно бы удивились…