Она что-то скрывает - Наталия Левитина

– Вам, правда, интересно? – засомневалась девочка.

– Очень!

– Тогда идёмте ко мне в гости! – обрадовалась Валя.

По дороге она выложила все подробности своего существования, ничего не скрывая и доверчиво заглядывая мне в лицо. Я суровых молчаливых мужчин способна разговорить, а тут – бесхитростный ребёнок. Правда, с глазами человека, познавшего невыносимое горе…

Отработав смену в курятнике, Валя сияла свежестью – в шестнадцать лет девичье очарованье неподвластно усталости. Я подумала, что у меня вполне могла быть дочь такого возраста. И мы бы смотрелись как две подружки. И конечно, являлись бы ими…

Валентина со всеми здоровалась, прохожие отвечали тем же и быстро, жадно обшаривали меня глазами.

– Сразу понятно, что вы из города.

– А у вас не город?

– Я бы сказала – большая деревня.

– А разве я отличаюсь от местных жителей?

– Вы совсем иначе выглядите.

– Ну да. У тебя джинсы с футболкой. И у меня джинсы с футболкой.

– У вас всё другое. Необычное. И сумка, и обувь, и причёска, и макияж. Вы стильная. Как из журнала.

Да уж, причёска точно необычная.

Иногда с утра я напоминаю себе какаду.

– А сколько лет братику? – поинтересовалась я. Потребовалось приложить усилие, чтобы отказаться от приятного обсуждения моих немеркнущих достоинств и переключиться на другую тему. – Семь?

– Да. У Кости выпускной в садике. Сказали сдать две тысячи. Тысячу уже накопила, – поделилась Валентина.

Мы шли по тенистой зелёной улице, машины по дороге проезжали редко. Небольшой городок производил приятное впечатление своей тишиной и ухоженностью…

Почти новый костюм для брата отдала соседка, её сын из него вырос. Валя планирует в этом костюме отправить Костика на выпускной бал в детском саду, и – если брат сильно не вытянется за лето – ещё и в школу. Но кроме костюма в школу ещё столько всего нужно! Она уже записала брата в первый класс и получила от учительницы список необходимых вещей… Туфли, сменка, кроссовки в спортзал и кроссовки на улицу. Портфель, тетради, обложки, ручки, карандаши, гуашь…

Чувствовалось, Валя постоянно думает об этом, производит в голове сложные расчёты. Она не жаловалась, просто не могла говорить о другом. Её заработок – уборщицы в магазине и птичницы (на неполный день) – никак не покрывал всех нужд. Надо оплатить квартиру, телефон, детсад. В июне у неё самой выпускной бал в школе. Где взять три тысячи на праздничный вечер и как купить платье? Девчонки уже полгода не учатся, только обсуждают наряды и причёски, кто в чём заявится и как поразит публику… А вообще она не жалуется. Все очень добры к ней. Еду, например, вовсе покупать не приходится – хозяйка перепёлок постоянно снабжает Валю яйцами, они ведь невероятно полезные! А в районном отделении соцзащиты уже два раза давали макароны, сахар и консервы… Но всё равно, всё равно – столько расходов!..

– Юля, вот и наш дом! Добро пожаловать!

Мы зашли в подъезд аккуратной панельной трёхэтажки. Валя и брат жили в двухкомнатной квартире, вылизанной до зеркального блеска. На полу не было ни пылинки, игрушечные машинки стояли по линеечке, в сверкающие окна стучались ветви деревьев… Я тут же вспомнила о генеральной уборке в квартире свекрови. Вероятно, подобный экзерсис Валя устраивает ежедневно.

О, молодость!

Я сразу увидела картины. Они висели на стенах – акварели, графика, пейзажи маслом… Чёткие и расплывчатые, яркие и туманные, прямолинейные и загадочные, чарующие и отталкивающие… У автора, конечно, ещё не сформировался неповторимый стиль (а многим художникам на это не хватает всей жизни), но совершенно ясно было одно: всё это рисовалось талантливой рукой.

– Ва-лен-ти-на! – ахнула я, закружившись по комнате и лихорадочно всматриваясь то в одну, то в другую картину. – Ты… Ты… Неужели это всё ты рисовала?!

– Ну, а кто же ещё? – удивился чудо-ребёнок. – Чай пить будете?

– Давай-ка на «ты», хорошо? А то я чувствую себя старой тёткой рядом с тобой.

Так и есть!

– Давайте, я согласна! – обрадовалась Валя. – Ты, Юля, совсем на тётку не похожа. Скорее – на студентку…

– Спасибо. Но когда же ты успеваешь рисовать?

– Да, сейчас-то поменьше рисую. Настроения нет. И сил нет. Ну и опять же купить ничего не могу – краски, бумагу, кисти, холсты… Скоро забуду, как раньше рисовала. Надо работать, работать, работать…

– Тебе надо не работать, а учиться, – сказала я. – Куда бы ты хотела поступить? Ведь есть мечта?

– Ещё бы! Поехала бы к вам в город и поступила в архитектурно-художественную академию. Между прочим, она занимает третье место в рейтинге художественных вузов.

– Серьёзно? Не знала!

– Правда. Но что об этом говорить! У меня Костик на руках, я его вырастить должна, а не о своих мечтах думать. Буду работать. Поскорее бы восемнадцать исполнилось, получше бы место нашла… А рисование… Ладно, потом когда-нибудь.

– Нет, учиться надо сейчас, – пробормотала я.

Потом, когда долгие годы пройдут в борьбе за выживание, у Вали огрубеет душа, она будет иначе смотреть на мир и вовсе перестанет рисовать. Ей будет не до того. Сколько бы ни говорили, что труд облагораживает человека, но ежедневная непосильная пахота за копейки способна загубить любую душу.

Я мысленно попыталась прикинуть, какой суммой располагаю. Ничего не получилось. Кто-то, вероятно, всегда точно знает, сколько денег у него лежит в кошельке, но для меня это обычно загадка. Я думаю об одной сумме, точно припоминая, что неделю назад получала зарплату в информационном агентстве или гонорар в глянцевом журнале, однако в сумке почему-то обнаруживаю всего лишь две мятые сотни.

Вот и сейчас негусто…

Куда исчезают деньги?

Из-за проклятого финансового кризиса заработки катастрофически упали. И меня не покидает смутное подозрение, что цены выросли как минимум вдвое (но это, конечно, мои глупые фантазии – ведь правительству удаётся удерживать инфляцию на потрясающе низком уровне! Сердечное ему за это спасибо!).

– Так, начнём действовать постепенно. Но неотвратимо. Валя, сколько ты получаешь в магазине, где подрабатываешь уборщицей?

– Триста рублей в неделю.

Триста рублей в неделю?!

Я в ауте.

Это Африка. Зимбабве, например. Нищая голодающая страна, где горсточка крупы и глоток чистой воды – великая ценность. И Россия недалеко ушла от Зимбабве, если за неделю работы человек получает триста рублей.

– Уволься оттуда.

– Нет! – испугалась Валя. – Отличная работа, не бей лежачего. Я забегаю к ним утром и вечером, быстренько драю пол, вытираю пыль с полок, в подсобке приберу, товар помогу принять, когда надо – мою витрины, окна…

– Всего-то! – возмутилась я.

Они эксплуатируют ребёнка!

– Юля! Это занимает у меня совсем немного времени! И я благодарна, что мне дают возможность подработать.

– Тебе надо сдавать ЕГЭ и готовиться к поступлению в вуз, а не отмывать в магазине туберкулёзные плевки с пола.

Валино лицо исказилось, как от боли, в глазах появились слёзы. Я поняла: попала в самую точку. Да, она подрабатывает уборщицей, но это не та работа, от которой получают удовольствие… Наверняка к ней постоянно цепляются посетители – например, подвыпившие мужики. Трудно оставить без комментария голубоглазую блондинку, орудующую шваброй… И уж точно Валя боится столкнуться в магазине с одноклассниками – они зайдут за жвачкой и пепси-колой именно в тот момент, когда она, растрёпанная, будет выжимать над ведром грязную тряпку.

– Валя, послушай, у меня созрел план в отношении тебя. Триста в неделю – это… м-м-м… тысяча двести в месяц, – не очень оперативно, но всё же сосчитала я. – Вот, держи. Я тебе их даю, словно ты уже отработала целый месяц.

Валентина отшатнулась в сторону, быстро спрятала руки за спину и замотала головой.

– Не возьму! – заявила она. – Юля, что ты мне деньги суёшь! Я не попрошайка.

– Ты – ребёнок, попавший в тяжёлую ситуацию. Кто-то обязан тебе помочь. Для начала давай избавимся от магазина. Пообещай, что уволишься оттуда. Дай честное слово. А эти деньги будешь получать от меня.

– Да я с радостью, – горько улыбнулась Валентина, – не много-то счастья в грязи копошиться… Но тебе, Юля, зачем это надо?

– Надо, – твёрдо ответила я.

Как говорит Марго, меня хлебом не корми, дай поупражняться в альтруизме.

– Выбери самые лучшие рисунки. Возьму их с собой и покажу профессионалу.

– Да? А зачем?

– Ты же хочешь поступить в академию. Прикинем, каковы твои шансы попасть на бюджетное место.

– Мои шансы равны нулю. Я не смогу снимать квартиру в городе, содержать себя и брата и одновременно учиться в вузе.