Она что-то скрывает - Наталия Левитина

– Что-нибудь придумаем. Бери деньги и давай рисунки.

Районное отделение социальной защиты я нашла с третьей попытки. Два раза, руководствуясь наставлениями местных жителей, сворачивала не в тот переулок и не к тому дому. Отделение соцзащиты располагалось в жёлтом двухэтажном бараке пятидесятых годов. Дощатый пол, затянутый дырявым линолеумом, пружинил под ногами, на стенах потрескалась краска…

В тесном коридоре толпилась очередь. Я отправилась прямиком к начальству. За годы, проведённые в ипостаси журналиста, привыкла везде внедряться с наглой рожей – в любую контору, на любое, самое помпезное, мероприятие…

– А вы, собственно, кто? – поинтересовалась начальница соцзащиты и задумчиво открыла удостоверение с буквами «Пресса». У неё был крошечный кабинет, заваленный папками с документами. – Газета «Уральская звезда»… И какими судьбами, Юлия Андреевна, вы к нам, в этакую глушь?

– Меня очень волнует судьба Валентины и Константина Куликовых, проживающих по адресу улица Дачная, пятнадцать. Дети остались без попечения родителей. Вы в курсе?

– Конечно, я в курсе, – кивнула начальница. Она смотрела на меня усталым взглядом, мой визит почему-то не вызвал у неё прилива радости. – Мы помогаем.

– Как? – возмутилась я. – Макароны даёте? А то, что шестнадцатилетняя девчонка надрывается на двух работах, пытаясь прокормить себя и брата, вас это не волнует?

Начальница немного помолчала, поджав губы.

– Волнует, – согласилась она спустя пару минут. – Очень волнует. Юлия Андреевна, вы присядьте. Я читаю ваши статьи в «Уральской звезде». И прекрасно понимаю – если вы избрали детей Куликовых объектом своей защиты, нам не поздоровится. Разнесёте здание по кирпичику, а нас, чиновников, забетонируете в котловане.

– У меня сложилась подобная репутация? – озадаченно уставилась я на хозяйку тесного кабинета. – И я так знаменита? Ух ты!

И что теперь?

Не пойму: радоваться или печалиться по этому поводу?

Но мне понравилось, как образно начальница выразила свою мысль. Я сразу ощутила в даме родственную душу.

– Мы помогаем, – упрямо повторила начальница. – В позапрошлом месяце выделили продукты, в прошлом тоже. Дали им макароны, сахар, муку, рыбные и мясные консервы – поверьте, это тоже неплохо!

– А как ей оплатить выпускной в детском саду? И в школе?

– Это другой вопрос, Юлия Андреевна! По большому счёту ни детский сад, ни школа не имеют права принуждать родителей, а в нашем случае – Валентину, сдавать деньги на эти мероприятия. Это незаконно.

– Но вы прекрасно знаете, без этого никуда. Школьный выпускной бал бывает раз в жизни. Естественно, Валя хочет в нём участвовать. Но и выпускной бал – это тоже частности. А в целом всё дело в том, что дети остались без попечения взрослых, а никому до этого нет дела.

– Юлия Андреевна, вы преувеличиваете. Нам есть до этого дело. Лично мне есть до этого дело, если конкретно. Вы были у Вали дома?

– Да.

– Видели квартиру?

– Да.

– Хорошая квартира?

– Хорошая.

– Вот именно. Знаете, что будет, если вы сейчас напишете и опубликуете душещипательную статью под заголовком «Брошенные дети». Или «В плену равнодушия»…

Уже и заголовки к тексту придумала!

Молодец!

– Что?

– Тут же объявятся какие-нибудь дальние родственники, цепкие и ушлые. Налетят, словно коршуны. Оформят опекунство над детьми и быстренько приберут квартиру к рукам. Дадут взятку, если понадобится. Квартиру продадут, детей отправят в детдом. И тогда мы уж точно ничем не сможем им помочь.

– Интересный поворот сюжета. Я об этом не подумала. Неужели это возможно?

– Поверьте, именно так и будет. Лучше оставить всё как есть и не поднимать шум. Валентина – девочка умная, рассудительная. Она справляется. Мы сейчас оформляем пособие, ей не надо будет платить за квартиру. Ситуация, конечно, непростая. Но, поверьте, мы постараемся облегчить участь детей…

Из отделения соцзащиты я ушла несолоно хлебавши. Однако предложение начальницы не устраивать манифестаций в защиту бедной Валентины и её брата показалось мне обоснованным.

Возвращаясь обратно по трассе, уже на подступах к городу, я промчалась мимо придорожного кафе под названием «Бодрый Джек». В серых сумерках заведение сияло нарядной иллюминацией, рекламируя себя и зазывая посетителей.

Неподалёку от этого кафе пятого февраля улетел с трассы автомобиль, которым управляла Нонна…

SMS от Никиты:

«Навер., опять весь день просид. у компа? Надо больше двиг.! Вставай! Взял бил. на пон. ятл!»

Пон. ятл?

Какой понятл?

Что это?!!

Похоже на шифр.

Ещё SMS от Никиты:

«Моя маленькая тупица! Взял билет на понедельник. Я Тебя Люблю!»

А-а-а…

Нет, ну правда, кто бы догадался?

Обещал, кстати, вернуться в субботу!

Глава 25

Почему я всегда за всех впрягаюсь?

– Мама, сейчас не могу разговаривать, – прошипела я в трубку, прикрыв её рукой. – Работаю.

Напротив меня сидели пятеро суровых мужчин, их монументальные тела практически не оставили свободного места в моём крошечном кабинете. Это были рабочие АО «Деталь», попавшие в трудную ситуацию. Их завод за последние семь месяцев шесть раз менял владельца, присоединялся к другим акционерным обществам, откалывался, объединялся, сливался. Одно оставалось неизменным: люди, добросовестно трудившиеся на заводе, уже год не получали зарплату. А недавно, придя утром на работу, и вовсе уткнулись носом в запертые ворота…

Я внимала сдержанному повествованию страдальцев, смотрела на их натруженные квадратные лапы. И тут позвонила Марго и с места в карьер сообщила, что нашла для меня чрезвычайно компетентного гинеколога. У него ещё ни одному живому существу не удалось отвертеться от родов – рожают все!

– Не будем портить врачу статистику, – пробормотала я.

– Ты тоже не отвертишься! – радостно заявила Марго.

– Мама, мне сейчас некогда рожать. Я на работе. У меня люди.

Пятеро суровых мужчин заинтересованно уставились на телефонную трубку.

– Хорошо, давай позже…

Марго перезвонила через час в полной уверенности, что я уже покончила с визитёрами.

С заводчанами – да, но теперь у моего рабочего стола притулилась поэтически одарённая личность, жаждущая осчастливить человечество своими стихами. Я пыталась корректно втолковать автору, что заведую отделом социальных проблем, а отдел культуры – на другой стороне коридора. Правда, там сейчас никого нет, сотрудник в отпуске. Я старалась сохранять спокойствие и даже, содрогаясь, прослушала пять стихотворений, прочитанных с чарующей выразительностью – то ли чавкала тина в болоте, то ли завывал осенний ветер. Но вскоре поймала себя на мысли, что больше всего на свете мне сейчас хочется взять со стола дырокол и пятьдесят раз подряд решительно ударить им поэта по голове.

Нет, лучше сто пятьдесят раз!

Обожаю черепно-мозговые травмы!

Тем более что этот колоритный персонаж явно имел ЧМТ уже с рождения…

– Да, мамуля, – ласково ответила я по телефону и демонстративно отвернулась от поэта. – Да, уже полностью освободилась.

– Диктую номер гинеколога. Она волшебница. Позвони и запишись на приём. Скажи, что ты от Олега Дмитриевича, иначе у врача очередь на три месяца вперёд расписана. А ты за три месяца успеешь забыть, что записалась. По знакомству же просочишься без очереди.

– Надо же. Как в старые добрые времена… А кто это – Олег Дмитриевич?

– Племянник Владимира Николаевича из ханты-мансийского представительства компании «Авангард». А Владимир Николаевич – друг Эдуарда Петровича, директора питерского филиала «РДМ-банка». А он в свою очередь – двоюродный брат Максима Юрьевича, являющегося близким знакомым мамы гинеколога.

– Потрясающе! – изумилась я. – И все эти мужчины помогут мне забеременеть! А я-то всегда надеялась ограничиться одним Никитой.

– Не остри. Ты записала телефон врача?

– Записала, – убито промямлила я.

Марго взялась за меня всерьёз.

Теперь она на пенсии, и у неё уйма свободного времени и бездна нерастраченной энергии. Вся эта стратегическая мощь обрушится на мои хрупкие плечи.

Ужасно.

– Хочу внуков, – безапелляционно напомнила Марго. – Надо, Юля, надо. Пора!

Всё понятно. Ей почти шестьдесят. А в этом возрасте наличие внуков расценивается как один из показателей успешности. Марго привыкла быть невероятно успешной…

Я повесила трубку, с тоской прикидывая будущее. Оно представляло собой бесконечную череду беременностей и родов. Коляски, кружевные конверты, памперсы, молочные бутылочки… Марго с двумя совершенно идентичными карапузами на руках. Все трое улыбаются, бабуля – счастливо, младенцы – сыто. Марго воркует: «А это наши младшенькие, двойня! Ути-пути…» Я на заднем плане остервенело сцеживаю молоко, одновременно пытаясь накормить кашей двух капризных девочек и проверить математику у старшего сына…