Продавец «кондитерки» 2 - Вячеслав Юшкин

Переводчик от нас переводит — так будет с каждым кто нарушит условия «белого флага» и я дожимаю — срок ультиматума один час. через час я начинаю обряд и всё — дороги назад не будет.

Нет я язык ирокезов не знаю, вообще языков индейских не знаю. Просто я заметил, что вожди понимают английский язык — вот и врезал им. После этой фразы — взмах руки, и я всё сказал. Если у Вас плохо с ушами, то это не моя проблема. И мы с переговоров ушли.

Вернувшись в лагерь — военные вожди стали командовать отход. Один из местных шаманов стал протестовать и видимо доказывал, что у них хватит воинов и они нас будут заставлять делать противоестественные вещи и использовать как женщин. Шаман не преуспел в своей агитации и пропаганде и военные силы индейцев ушли. Шаман ушел последний, но мы не стали бегать за ними.

Лагерь мы свернули мгновенно, как только исчез силуэт шамана и мгновенно ушли. Никого не надо было подгонять, каждый из находившихся в лагере понимал— передумают индейцы и всё мы тогда лишаемся скальпов. Потому и скорость сборов была рекордной.

Немного отошли от страха на полпути к крепости и теперь начались байки как много убили индейцев и какие храбрые здесь собрались воины. У меня же была депрессия — прошлись по краю и ведь почти получилось у моих «друзей» подставили они меня под удар красиво, и никто не виноват — глупый ирландец полез в огонь и там сгорел. Всё конец истории. Ладно учтем на будущее. Заканчиваем дела с налаживанием коммерческих дел с колониями, отошедшими от Британской империи и, собственно, всё — пора домой. Только где у меня теперь дом — здесь или в Британии или поехать в Россию. Как раз — 1812 год скоро и там будет весело. И Российская Империя как раз из блокады выйдет, и узурпатор решит наказать Россию. Может стоить вернуться и помочь надрать задницу этому корсиканцу. Да и молодая жена будет рядом — меньше скучать будет.

Значит так и сделаю. Сейчас по возвращении отправляю человека в будущие США и пусть начинает там хлопотать и заодно поставки мяса фермерами в Канаду берем под себя. Потом как ни будь плотно с этими ковбоями пообщаюсь. И начинаю собирать товары для вывоза в метрополию. Да, надо возвращаться в Россию. Там как-то поспокойней и разбойники со всеми своими вывертами будут попроще этих раскрашенных безбашенных парней.

Вот с такими невеселыми мыслями наш отряд и вернулся в крепость. Невеселые мысли были у меня, отряд веселился и считал, что мы победили. Объективно победили мы. Скальпов у трупов наснимали почти две сотни и доклад выглядел солидно. Уничтожено более двухсот разбойников и изъято столько же ружей. Вот ружья — вот скальпы. «Призовые деньги» в студию так сказать.

Среди индейцев снятием скальпов занимались не все племена. Например, индейцы канадского северо-запада и всего Тихоокеанского побережья никогда не снимали скальпы. Особо практиковали этот обычай племена восточных лесов Северной Америки, где скальп прежде всего был символом воинской доблести. Согласно поверьям индейцев, снятие скальпа с побеждённого противника обладало магическим смыслом, и скальпирующий был убеждён, что, снимая с неприятеля скальп, он забирает у него «всеобщую магическую жизненную силу», которая находилась именно в волосах. И чем больше скальпов врага приносил индейский воин, тем более он был уважаем в своём племени. Но не везде было именно так. Например, у племен Великих равнин скальпирование врага считалось не настолько выдающимся подвигом, как прикосновение в бою к живому или мёртвому врагу — то есть совершение обряда «ку».

Европейцы сделали скальпирование способом коммерческой стимуляции индейцев и белых, для службы для той или иной воюющей стороны. Скальп можно было превратить в деньги, обменять на оружие и необходимые товары. Он быстро утратил своё сакральное значение, превратившись в «разменную монету». В это время скальпирование получило массовое распространение и достигло чуть ли не промышленных масштабов. Голландское, а затем и английское правительство стали назначать награду за скальпы, то есть за убитых индейцев. В 1641 году губернатор британской колонии Новые Нидерланды впервые установил награду за индейские скальпы. 26 июля 1722 года в Бостоне была обнародована декларация, провозгласившая войну индейцам, и одним из её пунктов было положение, которое предписывало выдачу вознаграждения за снятые скальпы. В 1725 году белые поселенцы колонии Нью-Гэмпшир впервые сняли скальпы с десяти индейцев, за что получили награду от властей по 100 фунтов за скальп индейцев враждебных племён. Происхождение скальпа никого не волновало, поэтому нередко снимали его не только с индейцев, но и с врагов среди собственных соплеменников. Женский, стариковский или детский скальп стоили меньше, но это мало кого из охотников за скальпами останавливало. На цену влиял и размер скальпа. В 1724 году колония Массачусетс предлагала 500 долларов за скальп краснокожего, а в 1755 году та же колония предлагала 200 долларов за мужской скальп краснокожего старше 12 лет, а за скальп краснокожей женщины или ребенка — 100 долларов.

В отличие от своих английских партнеров французы Канады платили за все скальпы одинаково, каждый кусок человеческой кожи с волосами стоил 10 серебряных экю. Это было менее цинично, чем псевдогуманная тарифная сетка правительств английских колоний, плативших за скальп воина больше, чем за скальпы женщин и детей.

Например, в 1755 году Уильям Ширли, губернатор Массачусетса, назначил награду в 40 фунтов (массачусетских) за скальп индейца мужского пола и 20 фунтов за скальпы женщин или детей до 12 лет. В 1756 году вице-губернатор Пенсильвании Роберт Моррис в своей Военной декларации войны против племени делаваров предложил «130 испанских долларов за скальп каждого врага-индейца мужского пола старше двенадцати лет» и «50 испанских долларов за скальп каждой индейской женщины».

В этом смысле французская политика больше соответствовала военным традициям американских туземцев, для которых был ценен любой скальп, взятый на военной тропе. Волосы с головы врага служили доказательством воинской доблести мужчины, который смог незаметно пробраться к вглубь вражеской территории, убить противника и невредимым вернуться домой. Индейцы не говорили «мы взяли столько-то скальпов», а сообщали «мы добыли столько-то голов», подразумевая под этим количество убитых и пленных врагов.

Существует две широко распространённых гипотезы о негативном влиянии платы за скальпы на традиции индейцев. Первое, предлагаемая плата и металлические ножи пристрастили аборигенов Северной Америки к сниманию скальпов, даже если они не