Случайные гости - Дарья Кузнецова

Вскоре проснулись приёмные родители, а за ними и Ванька, и разговор прервался на завтрак, во время которого штурман заодно рассказал нашим, что они пропустили.

Тот факт, что чёрная субстанция оказалась живой и разумной, все приняли удивительно спокойно, даже я быстро перестала нервничать по этому поводу. Чего-то подобного и следовало ожидать после живого туалета и живых космических кораблей. Правда, сводить близкое знакомство с этой формой жизни никто не желал и перспектива ассимиляции в столь странном обществе казалась удручающей. Оставалось надеяться, что две цивилизации всё-таки сумеют договориться и нас отпустят домой.

— Мне непонятно, зачем вам это? — поинтересовался дядя Боря уже после завтрака. — Имею в виду, зачем принудительно затаскивать в своё общество всех, кто к вам попадает?

— Вопрос безопасности, — спокойно ответил мужчина, даже не думая оправдываться.

— Боитесь, что про вас расскажут?

— Рассказы случайных очевидцев мало что значат. Имеет значение высокая вероятность столкновения с представителями ваших силовых структур при попытке вернуть человека на какую-либо относительно населённую планету. Кроме того, гораздо проще пристроить десяток человек здесь, чем нагружать ими патрульных и нервировать корабли.

— С кораблями тоже неясно. Что они живые и экипаж находится с ними в постоянном плотном контакте, я догадался, — продолжил дядя. — Но зачем вам при этом изменять собственные реакции и отказываться от эмоций?

— Из-за симбионта. Эти существа тесно связаны друг с другом и со всей планетой на эмоциональном и информационном уровне. Разрыв последней связи не критичен, первой — вызывает шок и может привести к смерти. Для того, чтобы этого избежать, экипаж взаимодействует между собой и с кораблём гораздо теснее, чем это бывает в нормальной жизни, фактически, превращаясь в единый организм. С другой стороны, подобная форма существования неестественна уже для человека и приводит к безумию. В конечном итоге человеческой части экипажа приходится полностью отказываться от эмоционального восприятия действительности. Рациональная часть личности принимает такое «слияние» спокойно и находит его удобным.

— Кхм. Какие сложности, — растерянно кашлянул Василич. — И оно того стоит? Из-за этой чёрной… субстанции вот так над собой издеваться?

— Именно поэтому мы до последнего избегали контакта с вашей цивилизацией, — медленно кивнул Сур. — Вы пытаетесь перекроить мир под себя, мы — найти оптимальный способ сосуществования со всякой жизнью.

— Ты так говоришь, будто мы уничтожаем всё, что нас не устраивает, — не выдержала я. — Мы тоже стараемся минимально вмешиваться в экосистемы планет и ничего не перекраиваем! И вообще, можно подумать, вы не люди что ли? Вы разговариваете на нашем языке, выглядите как мы, но ты сейчас высказываешься в таком тоне, будто вы чем-то лучше нас!

— Алёнушка, не буянь, — мягко попросил Василич. Чужак же слушал меня очень внимательно и, кажется, заинтересованно.

— Я не утверждал, что чей-то подход лучше или хуже, — спокойно возразил он. — И я не имел в виду, что вы уничтожаете планеты. Дело в подходе. Оказавшись в какой-либо среде, вы отгораживаете для себя определённую территорию, на которой создаёте привычные комфортные условия. Мы пытаемся приспособиться и уменьшить количество необходимых стен.

— Почему вы в таком случае живёте в летающем городе, а не отрастили себе жабры? — мрачно уточнила я.

— Иногда приспособиться не получается, — усмехнулся в ответ Сур, разглядывая меня с непонятным выражением в глазах: не то насмешливо — ироничным, не то заинтересованным. — В воде живут естественные враги мазуров, наших симбионтов. Когда те находятся в своей изначальной форме, они избегают столкновения с помощью мимикрии. Мы же к настолько совершенной маскировке не способны. В итоге оказалось проще подняться в небо. Повторяю, я не нахожу наше общество идеальным, оно просто отличается от вашего. Если на то пошло, мы взаимодействуем с окружающим миром активнее вас и гораздо интенсивнее вмешиваемся в экосистемы миров. Вы стремитесь сохранить их и себя неизменными, мы — пытаемся встроиться в них как можно плотнее.

— Любопытно, — задумчиво протянул дядя Боря. — Тогда осталось два основных вопроса. История возникновения вашей цивилизации — не просто же так мы настолько похожи! — и та дрянь, с которой мы столкнулись на Мирре. Я так понимаю, последнее — какая-то родня ваших симбионтов? Только ваши… мазуты не настолько критично вышибают мозги. Так?

— Вроде того, — медленно кивнул Сур. Внимательно обвёл нас по очереди взглядом, дольше всего задержавшись на мне, после чего остановился на капитане и с усмешкой ответил: — Есть два варианта. Я могу рассказать увлекательную правдивую историю, а могу честно ответить, что не в праве разглашать эту информацию. Какой устроит вас больше?

— М — да, — задумчиво протянул Василич. — Я чисто для справки всё-таки уточню: а остальные твои коллеги как бы отвечали на эти вопросы?

— Разрешённой версией, без вариантов, — развёл руками абориген.

— И в честь чего лично тебе позволена подобная откровенность? — полюбопытствовал капитан. Сур несколько секунд его разглядывал, а потом всё-таки ответил с лёгким смешком:

— Потому что часть правил устанавливаю я как ответственный за все контакты с вашей цивилизацией.

— И при этом, разругавшись с бабой, ушёл в рядовые патрульные? А потом ещё без проблем восстановился в должности? — растерянно уточнил штурман. — Какое у тебя доброе начальство!

Абориген пару секунд разглядывал его сквозь внимательный прищур — а потом вдруг расхохотался. Смех у него оказался неожиданно очень искренним; приятным, мягким и глубоким, заразительным. От него даже как будто смягчились черты лица и глаза потеплели. К своему стыду, я залюбовалась и даже незаметно для самой себя расплылась в ответной улыбке. Когда заметила это, поспешила стереть предательское выражение с лица, но было уже поздно: Сур внимательно меня разглядывал. И было в этот момент в его глазах нечто такое, что заставило меня смутиться и поспешно отвернуться. А вот мужчина, отвечая на вопрос, — я это чувствовала, — продолжал смотреть на меня.

От осознания, что все эти переглядывания не могли укрыться от окружающих, хотелось провалиться сквозь землю.

— Какая проницательность, — хмыкнул он. — Если откинуть детали, примерно так всё и обстояло. Но, во — первых, сохранение личного душевного равновесия у нас является аргументом не менее весомым, чем вопрос выживания. Во — вторых, мне повезло вернуться в подходящий момент и с новостями. А в — третьих, и это главное… других желающих на постоянной основе взять на себя эту обязанность не нашлось.