Похититель снов - Мишель Жуве

— Это был счастливейший случай, ниспосланный мне самой судьбой! Я наконец-то обменял свои тесные туфли на разношенные кроссовки, но не смог в этом убедить полицейских, — ответил я, пожимая плечами.

— Ну и наконец, как только ваши ангелы-хранители узнали, что вы находитесь в руках полиции, вся команда тут же разбежалась. Наташа вернулась в Москву, Ганс и Вилфрид — в Санкт-Петербург… По счастью, я смог вступить в контакт с венецианской полицией. Уж не знаю, поверили ли они в историю, которую я им рассказал. Вот почему в больнице к вам отнеслись столь благосклонно. А если бы не это, вы были бы потеряны, мой дорогой! Этот психиатр, обследовавший вас в полицейском участке, был направлен одним профессором из Венеции. Это мой друг, большой оригинал, который на короткой ноге с шефом полиции.

— Еще раз спасибо вам за вашу помощь. Если бы не вы, я бы гнил в тюрьме… Конец вашей истории выглядит вполне убедительно, я в него верю, но в целом весь этот шпионский роман представляется крайне сомнительным.

— Я вам повторяю то, что заявил Ганс: если проект «Альтер эго» будет успешным, наш профессор станет начисто отрицать, что такой проект вообще мог иметь место, так как полностью потеряет веру в собственную теорию… Я думаю, вам потребуется еще несколько недель, а может, месяцев и даже лет, чтобы увидеть свет в конце туннеля. Так или иначе, но блестящий успех операции будет значительно способствовать молниеносному и загадочному взлету Владимира Владимировича.

— Но кто это?

Людвиг Манн не ответил и прижал палец к губам, чтобы я замолкнул. К нам подбежал посыльный.

— Professore, вас к телефону в холле.

Это была Бьянка. Она звонила из Турина. Я быстренько рассказал ей о том, почему не явился на свидание, о ночи, проведенной мною на лестничном пролете, о мессе для кошек, о полиции, психиатрической лечебнице и возвращении в Монтегротто. Бьянка, которая не имела никакого отношения к так называемой операции «Альтер эго», казалось, не слишком была удивлена моим похождениям.

— Бьянка, — сказал я, — случайность всегда разделяла нас в последний момент. Я жажду вас увидеть. Может, в Турине? Я вам напишу из Лиона, как только раскрою секрет этой «чертовой пилюльницы».

— Итак, вы возвращаетесь в Лион. И что вы намереваетесь теперь делать, после того, как потеряли веру в физиологию?

— Еще не знаю. Следует, пожалуй, изучить серафическую арифметику сновидений. Как в той сарагосской книге. Вот это, несомненно, поможет познать истину.

— Chi lo sa? — ответила она. — Тогда до скорого. Arrivederci, Professore.

Когда я вернулся в парк, Людвиг Манн исчез.

Я заказал еще лимонаду и внимательно просмотрел те записи, которые делал по ходу его рассказа. Кто же он такой, Людвиг Манн?

Нейропсихиатр — наверняка, геронтолог — конечно же, нет! Он сам в этом признался, но я и раньше догадался, когда он мне рассказывал эту научно-фантастическую басню о людях, которые могут жить тысячу лет… Тем не менее нет никакого доказательства тому, что Людвиг — секретный австрийский агент. Он просто придумал всю эту историю, основываясь на наших ночных разговорах, в особенности на том, который у нас был в понедельник вечером, когда он заставил меня выпить слишком много крепкого австрийского пива. Не верю я и в его «осведомителя», который якобы разоблачил этого псевдошпиона, Вилфрида. Я действительно заметил одного и того же туриста сначала в сорок первом вапоретто, а затем в пятницу утром, когда меня арестовывала венецианская полиция. Но это, несомненно, простое совпадение. Ведь в Венеции столько туристов, и нет ни одного доказательства тому, что это был именно русский шпион.

А эта версия Людвига насчет кражи в моем доме, что ее целью было похищение GB169, — просто вздор. Мне тогда в полиции вполне убедительно объяснили, что меня обворовали цыгане, которые на той неделе уже залезли в несколько других домов. Наконец, я был уверен в том, что если Людвигу и удалось вытащить меня из когтей венецианской полиции, то не потому, что он является шефом австрийских секретных агентов, а из-за знакомства с этим профессором-психиатром, другом начальника полиции.

Но кто такая Наташа? Можно спросить об этом метрдотеля, но ведь Людвиг мог его подкупить. Если даже допустить, что Наташа хотела действительно обсудить со мной свои проблемы, связанные с бессонницей, чего она, кстати, не делала, она не могла сыграть никакой роли в моем выборе комнаты и времени фанго. Просто на этаже это — единственные одиночные номера. Они соседние. Ну и наконец, нет ничего странного в том, что мои фанги приходились на столь поздний час, поскольку я с опозданием их заказывал, когда уже все более удобные часы расхватали, ведь отель был переполнен.

А эта история с ручкой вообще кажется заимствованной из какого-то плохого шпионского фильма. Заставить меня принимать GB169! Нужно, как минимум, чтобы это вещество у Наташи было, и при этом обладало каким-то действием на человека! Но если даже предположить, что Наташа действительно мне подмешивала GB169, то совершенно очевидно, что оно не оказало на меня никакого воздействия. Ведь единственное нарушение, которое я заметил, это эпизодические ощущения дежа вю, которые определенно были вызваны сеансами фанго. Эти ощущения возникли после трех-четырех процедур, а теперь, спустя четыре дня после их завершения, практически исчезли.

Это я-то изменился, я? Да это просто идиотизм! Я наконец-то обрел полную свободу суждений. Вот почему я не погружаюсь больше в узко редукционистский бред и не задаюсь проблемой «зачем нужны сновидения?».

А что имел в виду этот лжец Людвиг, когда сравнил мои доклады на Капри и в Венеции? В прошлом году на Капри я вынужденно поставил себя в карикатурное положение, так как любой ценой должен был защитить эту дурацкую гипотезу о программировании. Я это делал шутки ради, критикуя психологов римской школы. В Венеции же, наоборот, я наконец-то смог раскрыть свою истинную натуру — исследователя, который сомневается, и верит в таинства души, в гороскопы, вещие сны, и больше интересуется искусством, чем наукой. Это тот мир сверхъестественного, где и книга из Сарагосы, которую мы с Бьянкой тогда изучали, и последующая история с мессой, может быть, и для кошек, поскольку, разумеется, у кошек тоже есть душа…

И затем, у меня в кармане находится эта «чертова пилюльница». Я попытаюсь раскрыть ее тайну у себя в Лионе. Я ее не показывал Людвигу. Ведь он мог отобрать ее у меня и испортить.

А что можно сказать об этой истории с установкой электродов на мой висок и затылок? Странное отведение для записи тета-ритма! Да и как можно их приклеить и, главное, отклеить, чтобы я при этом не проснулся?

Наконец, я ни секунды не поверю в связь «таинственных электродов» с моими папулами. Если бы я сам не рассказал об этих припухлостях Людвигу, то, я уверен, ему никогда бы не пришло в голову настаивать на этом предполагаемом доказательстве присутствия электродов во время моего сна.

Итак, я продолжаю считать, что Наташа — нештатная журналистка. Из-за своего русского происхождения она ненавидит НАТО, что и объясняет ее поведение во время нашего возвращения с горы Граппа. Я сам снабдил вруна Людвига всеми элементами шпионского романа. Это правда, когда я выпью, то становлюсь ужасно болтливым. «Слишком уж вы много болтаете, Professore», — посмеивалась милая Бьянка после ночи, проведенной с моим близнецом. Вот чертовка Бьянка!

Я в деталях описал Людвигу мои встречи в Санкт-Петербурге с Сергеем и Гансом Л. И именно тогда, тем самым утром, я и произнес это заветное слово: «GB169»! И он так за него ухватился, как будто уже знал всю предшествующую историю… для какового предположения есть некоторые реальные основания. Ведь кто угодно мог разыскать Сергея в России и Ганса в Германии… А эта парадигма, которую Людвиг придумал для так называемой операции «Альтер эго», практически непогрешима: либо я поверю в эту басню, и тогда операция или не проводилась, или провалилась, поскольку моя личность не изменилась, либо я наотрез отказываюсь поверить в нее, что означает, что операция удалась, поскольку я стал другой личностью.

И потом, кто такая Муранелла? Или кто такие Муранеллы?

Я рассказал Людвигу о загадке Муранеллы (или близнецов) чуть ли не в первую же нашу встречу. А Людвиг тут же придумал, что это русские двойняшки, да еще и сотрудницы ФСБ. Хотелось бы проверить, действительно ли они отбыли в Москву, но ведь я же не знал их фамилии. Да и Людвиг всегда может сказать, что они путешествуют по поддельным паспортам.

Надо отметить, что мысль использовать Муранеллу — это гениальная находка Людвига, который хорошо знает мою слабость к хорошеньким девушкам. Но нет никаких доказательств тому, что двойняшки — русские. Жаль, что вечером я уезжаю, иначе, уверен, завтра вновь мог бы встретить Муранеллу на сорок первом.