Хозяйка колодца - Татьяна Корсакова

– Моя жизнь и так сплошная рутина. – Марьяна потерлась щекой о его плечо. – Была до недавнего времени. Теперь все изменилось.

– Надеюсь, я внес некоторое разнообразие.

Это был всего лишь секс, отношения, которые в обычных обстоятельствах не связывают и не привязывают, не дают ложных обещаний, но Моргану отчего-то хотелось, чтобы эта ночь запомнилась Марьяне не ужасами, а вот этим их… экспромтом.

– Внес. – Она перекатилась на живот, натянула на себя простыню.

– И теперь мне пора валить?

За окнами забрезжил рассвет, еще слабый и неуверенный, но неуклонно набирающий силу.

– Я сварю тебе кофе. – Это был странный ответ – ни «да», ни «нет».

– Прямо сейчас?

– Утром.

– То есть я пока могу расслабиться?

– Можешь даже поспать.

– Знаешь, что-то мне не хочется спать.

– А чего тебе хочется?

– Еще секунду назад мне казалось, что ничего, но я пересмотрел свои взгляды…

Этой ночью они так и не уснули, но Морган совсем не возражал против бессонницы такого рода. Да и сама Марьяна не выглядела смертельно усталой. В рассветных лучах ее кожа отливала золотом, а веснушки сделались яркими и по-девчоночьи задорными.

– Все-таки я сварю нам кофе. – Она села, спустила босые ноги с тахты, попыталась закутаться в простыню.

– Погоди, – Морган потянул на себя простыню. – Дай-ка взглянуть.

Эта штука всю ночь упиралась ему в грудь, мешала добираться до Марьяниной шеи. Слишком тяжелая, слишком массивная для повседневного украшения. Пришло время глянуть, что это такое.

Медальон был сделан в виде рыбки, красивой, явно старинной, с поблескивающей серебром чешуей. Это все, что успел увидеть Морган до того, как Марьяна накрыла медальон рукой, набросила на плечи халат.

– Я на кухню. Через час мне на работу. – Она вышла, почти выбежала из комнаты, а когда Морган, умытый и одетый, зашел в кухню, медальона на шее у Марьяны уже не было.

Кофе пили молча, и в молчании этом была неловкость, которой Моргану хотелось бы избежать. Обычно в его привычной холостяцкой жизни утро после бурной ночи не доставляло особых неудобств, но с Марьяной все было иначе.

Про альбом графа Лемешева Морган вспомнил уже на выходе. И как только вспомнил, во взгляде Марьяны промелькнуло что-то очень похожее на досаду. На мгновение Моргану даже показалось, что она передумала отдавать ему альбом. Но если у Марьяны и были какие-то сомнения, то она успешно с ними справилась, в джип Морган усаживался уже с альбомом под мышкой.

В больничном дворе, несмотря на ранний час, было многолюдно: несколько стариков чинно восседали на скамейке под старой яблоней, Хаврошечка возилась со своей коровой, дородная тетка в медицинском халате сдергивала с веревки высохшее белье, то и дело бросая в сторону Моргана любопытные взгляды. Да, похоже, этой ночью он сильно подпортил реноме местной любимице Марьяне Васильевне, наверное, стоило свалить с первыми лучами солнца…

Морган явился в девятом часу утра, изрядно помятый, с альбомом графа Лемешева под мышкой, с шальным блеском в глазах.

– Ничего не спрашивай, – сказал он, прямо в одежде падая на кровать. – Посплю пару часов. Если буду орать, буди.

– Хоть у кого-то ночь удалась, – усмехнулся Сотник. – Марьяна Васильевна, надо думать, тоже не сомкнула глаз?

– Я тебе потом расскажу. – Морган зевнул. – Ты камеру еще не отдал?

– Нет. А нужно было?

– Давай сегодня еще раз попробуем навестить этого Митрича, а потом по второму кругу обследуем колодец.

– Впечатлился рассказами про клад? – Сотник взял в руки альбом.

– Хочу проверить одну свою догадку. Все, разбуди через два часа.

Морган вырубился почти сразу. Видно, ночка и в самом деле удалась. Сотник с завистью вздохнул и, прихватив альбом, вышел из бунгало.

На сей раз, слава богу, обошлось без эксцессов. Морган спал сном младенца, пока Сотник увлеченно изучал заметки графа. Заметки и чертежи были прелюбопытные, проливали какой-никакой свет на устройство колодца, но и загадок загадывали немало. Полученную информацию стоило непременно обсудить с Морганом, когда тот проснется.

Друг проспал больше трех часов, сердобольный Сотник все никак не решался его разбудить. Ни колодец, ни Митрич никуда от них не денутся, а богатырскую силушку лучше всего восстанавливать во сне.

Когда Морган, посвежевший и повеселевший, принимал душ, в бунгало заглянул какой-то паренек с корзинкой, наполненной пирожками, которые передала сердобольная Валентина. Так что завтракали они по-человечески.

– Ну, как там на Правом берегу? – Сотник начал деликатно, издалека.

– Не так благообразно, как на Левом, но тоже ничего, – пробубнил Морган, дожевывая пирожок.

– И что там новенького у светила сельской медицины?

– Светило этой ночью чуть не утонуло в колодце.

– Ты шутишь?

– Нет. – По вмиг помрачневшему лицу Моргана стало ясно, что ему не до шуток. – С этим колодцем что-то нечисто. Я уже начинаю верить в призраков, фей и восставших мертвецов…

Рассказ Моргана был похож на страшную сказку, но Сотник верил каждому его слову.

– И значит, рыба моей мечты вытолкнула ее на поверхность со дна? Типа спасла? – спросил он с нетерпеливым восхищением.

– Типа того.

– А до этого какая-то бабенка в старинном платье пыталась утопить?

– Получается так.

– А тут ты такой на белом коне с искусственным дыханием…

– И непрямым массажем сердца.

– Про непрямой массаж сердца особенно пикантно, но, старик, меня больше заинтересовала рыба. – Сотник поставил на стол ноутбук. – Ты же в курсе, я рыбак.

– Как такое забыть! – Морган улыбнулся, но улыбка получилась мрачной.

– И в рыбах я разбираюсь.

– Должен, по крайней мере.

– Разбираюсь, можешь не сомневаться. Так вот, рыба моей мечты, эта колодезная монстра, не поддается никакой классификации. Где я только не искал, в каких только справочниках. Она знаешь на что больше всего похожа?

– На что?

– Вот на это! – Сотник ткнул пальцем в экран. – Скажи, похожа?

Рыба на картинке и в самом деле была чем-то похожа на рыбину из колодца.

– Похожа. – Морган долго разглядывал картинку. – И что это такое?

– Это ископаемая кистеперая рыба.

– Ископаемая, как динозавры?